«Произошла, в общем-то, обычная история: встретились, влюбились. Все было хорошо, родилась Аня. А потом все стало плохо…» — рассказывает исполнительница главной женской роли в сериале «Султан моего сердца» Александра Никифорова.
— Невероятно трудно! Но, по-моему, самое главное в жизни — это ничего не бояться. Русский человек, к сожалению, не любит методично заниматься каким-то маленьким делом — мы хотим все и сразу. Но на самом деле, если каждый день по чуть-чуть двигаться вперед, можно горы свернуть! Впервые я попала в Турцию, когда прошла кастинг в Москве и меня пригласили на трехдневные пробы в Стамбул.
Никогда раньше не была в этой стране, а мне показалось, что все вокруг знакомо. Наверное, это потому, что я родилась и выросла в Крыму, где похожая природа, море, где популярна турецкая еда — чебуреки, рахат-лукум, манты, где много турецких названий. Только, в отличие от Крыма, в Турции совершенно непонятно, что говорят люди вокруг тебя, почему они смеются...
Для съемок сериала на берегу моря возвели громадную студию — 24 гектара. Дворец султана, домики, улочки, рынки — все было специально построено. И вот я начала готовиться к работе. То есть каждый день по пять часов занималась с замечательным педагогом Глашей Макаровой. Она не просто учила меня языку, но и периодически вытирала мне слезы отчаяния. Она же погружала меня в местную культуру. Бывало, наши занятия проходили прямо в хаммаме. Сначала турецкий язык показался мне грубоватым, но потом я поняла, что он мелодичный и приятный, даже похож на французский.
Спустя полтора месяца, когда я уже могла торговаться на рынке, мне дали сценарий — до съемок оставалось всего несколько дней. И тут оказалось, что в фильме я должна говорить не на современном турецком, а на староосманском, на котором ни слова не понимаю! Изучение языка пришлось начинать с нуля… Не раз по вечерам, готовясь к съемочному дню, я брала в руки сценарий, понимала, что не могу выучить текст, и шла в ванную — поплакать. Потом снова учила, снова плакала. Так, очень сложно было выговорить на турецком фразу «Вы меня будете наказывать?». Но в итоге я справилась. И даже выучила несколько местных крепких словечек. Например, «эшек» — «осел».
— А чем староосманский отличается от нынешнего турецкого?
— На нем говорила знать в начале XIX века. И когда в местных магазинах я вворачивала слова из староосманского, получалось что-то вроде: «Любезный господин, не соблаговолите ли вы…» Естественно, у продавцов выкатывались глаза! Они не понимали: как это возможно, чтобы иностранка говорила на языке позапрошлого века! Кстати, исполнитель главной роли Али Эрсан Дуру постоянно смеялся над моим турецким. Сначала мы с ним общались на английском, потом на дикой смеси английского и турецкого. Но, если честно, Али чаще говорил со мной по-английски, потому что, когда я пытаюсь что-то объяснить по-турецки, это очень долгий процесс. (Смеется.)
— Какие сложные моменты, помимо нового языка, были на съемках? Может, жара?
— Наоборот, иногда я мерзла! Ведь мы снимали осенью и зимой, когда в Турции бывает прохладно. Кстати, в сценарии была сцена на берегу моря, когда моя героиня отталкивает султана и падает в воду. С самого начала я предлагала режиссеру: давайте сразу снимем этот эпизод, пока вода не ледяная. В итоге дотянули до февраля и решили сцену переписать — без «моржевания». А вот очень опасный эпизод, где я скачу на лошади на огромной скорости, сняли, как и было прописано в сценарии. Причем лошадь оказалась норовистая, чуть меня не скинула. Не знаю, как удалось удержаться в седле…
Еще чудовищно неудобными были платья — длинные, из тяжелых, плотных материалов. Такие ткани не выдерживает молния, постоянно ломается. То и дело всем приходилось ждать, пока заменят молнию на моем платье. А психологически сложным был момент, когда после 12-часовой смены меня отпускали домой, а турецкая группа оставалась на площадке: в этой стране съемочный день не нормирован, люди могут работать и 20, и 30 часов подряд. Я очень переживала из-за этого — было неудобно перед коллегами, хотя умом я понимала, что ухожу не развлекаться, а учить текст на следующий день, и вообще, надо выспаться, чтобы в кадре нормально выглядеть. А еще непривычным было особое отношение турок к еде как к чему-то священному. Съемки любой, даже самой сложной сцены прерывают, когда пришло время обеда.
— Сколько времени снимался сериал?
— Я провела в Турции полгода. Влюбилась в Стамбул, в его доброжелательных обитателей, в ресторанчики — не туристические, а для своих, местных. Очень часто такие кафе с улицы выглядят как самые простые забегаловки. А внутри — милый интерьер без пафоса и очень вкусная еда. Например, невероятная жареная ставридка… Все было прекрасно, но как же я всякий раз радовалась, когда встречала кого-то из соотечественников! Видимо, по родине я все же скучала. Спасало то, что всегда можно было поговорить по-русски с Гюлай Гусейновой, которая играла Рейхан, служанку сестры султана. Гюлай родилась в Азербайджане и хорошо говорит по-русски. А еще вместе со мной в «Султане...» снимались Дмитрий Щербина, Илья Шакунов, Софи Шуткина. А Саша Соколовский играл жениха моей героини.
По сценарию Анна должна провожать жениха с некоторым холодком во взгляде. Но я настолько была рада видеть Сашу — русского парня, что улыбалась как ненормальная! Но, конечно, больше всего в эти полгода я скучала по своей дочке. Я вырывалась к ней, но ненадолго. Помню тяжелое ощущение, с каким от нее уезжала обратно в Турцию. Хорошо еще, что рейсы, которыми я летала, были в основном ночными, и, когда я выходила из дома, Аня спала. В Турции я каждый вечер наговаривала для дочки сказку, и мама включала запись, когда укладывала Анечку. Как-то во время телефонного разговора я сказала дочке, что сегодня была принцессой и садилась в карету, Аня возмутилась: «Почему ты меня с собой не взяла? Я тоже хочу в карету!»
— А Аня уже была у вас на съемочной площадке?
— В полтора месяца. Я еще кормила ее грудью, когда снималась в сериале «Кумир». Сегодня, кстати, я не так боюсь сделать перерыв в работе, а раньше просто в панику впадала. Мне становилось не по себе, даже если я не снималась пару недель. Но Аня помогла мне правильно расставить приоритеты и организовать свою жизнь. Все свободное время сейчас отдаю дочке. Уже не трачу время на какие-то не слишком важные встречи, на социальные сети, на пустую болтовню по телефону. Благодаря Анечке я даже стала меньше опаздывать, хотя я Водолей, а это не самый организованный знак.
— Как дочь реагирует, когда видит вас на экране?
— Никак! Пробегая мимо телевизора, скажет: «Ой, мама», — и бежит дальше.
— Саша, я знаю, что с отцом Анечки режиссером Евгением Семеновым вы познакомились на сериале «Анна-детективъ», где вы сыграли главную роль...
— У нас произошла, в общем-то, обычная история: встретились, влюбились, поженились. Все было хорошо, родилась Аня. Кстати, я родила в 22 года, как и моя мама, и бабушка. А потом все стало плохо, и мы с мужем развелись... Сейчас у меня прекрасный период, я наслаждаюсь свободой и надеюсь встретить мужчину, которого буду уважать. Мне кажется, что настоящая любовь не приходит просто так — к незрелым людям. Сначала, наверное, стоит поработать над собой. К семейным отношениям все-таки нужно подготовиться…
— А вы выросли в счастливой семье?
— Да! Я — единственный ребенок у родителей, они меня обожали. Каждый день мне доставались гостинчики то от зайчика, то от белочки — конфетка или пакетик сока. Профессии моих родителей далеки от искусства. Папа — военный, связист, сейчас на пенсии. В детстве я все пыталась понять, что именно он делает на работе, спрашивала: «Ты что, какие-то приборчики крутишь?» Он отшучивался. А тут выяснилось, что Аня куда лучше меня разобралась в вопросе. Недавно она мне говорит: «Мой дедушка — военный, он гонит волну»… Мама работала воспитательницей в детском саду.
В группе я должна была обращаться к ней, как все, по имени и отчеству. А по дороге домой спрашивала: «Ну что, Елена Александровна, уже можно называть вас мамой?» Еще у меня есть бабушка и дедушка, в чьем доме я родилась и выросла. Кстати, меня назвали Александрой для дедушки. Он мечтал о сыне, а родились две дочери — моя мама и ее сестра. Тогда дедушка стал ждать внука, но появилась я. Чтобы утешить его, мама назвала меня Сашей. У бабушки и дедушки — дом в Крыму, сад, большой огород, виноградник, дед до сих пор вино сам делает. Еще он часто ездит в Балаклаву на рыбалку и потом коптит улов прямо во дворе. А недалеко от дома — древний город Херсонес, где так здорово бродить одной. Я брала с собой книгу, находила укромное местечко у скал и читала.
— И мечтали стать актрисой? Как, кстати, вы поняли, что именно это — ваш путь, если в семье у вас актеров не было?
— Моя тетя, мамина сестра Виктория Шпаковская, — актриса театра Черноморского флота, и именно ей я обязана выбором профессии. Она заходила к нам после спектакля — веселая, темпераментная, сыпала шутками из пьес, и мне так хотелось быть похожей на нее! Кстати, с актерской профессией в нашей семье связана одна история, которую я узнала несколько недель назад. Когда мои бабушка и дедушка пришли в загс Севастополя, чтобы расписаться, все регистраторы в этот день почему-то были в отпуске. И на их место срочно пригласили актрису местного театра. Может, это был какой-то знак для новобрачных, что через много лет их дочь, а потом и внучка станут актрисами?... Тетя играла ведущие роли, и я до сих пор помню многие ее спектакли.
— Вам нравилось бывать у тети в театре за кулисами?
— А вот и нет! Точнее, закулисье одновременно и манило, и отталкивало, потому что там я видела, как готовится волшебство на сцене — как актеры одеваются, как гримируются. Это все равно, что ребенку увидеть Деда Мороза без бороды… Но я уже с первого класса точно знала, что буду актрисой, и заявляла об этом родителям. Вела все школьные концерты, выступала на конкурсах чтецов. На одном из них я получила свой первый гонорар — 50 гривен, чем очень гордилась. Самое интересное, что тогда я мечтала не о кино, а именно о театре (и до сих пор очень хочу играть на сцене). А еще мне всегда были интересны отрицательные роли. Каждый раз на новогоднем празднике в школе меня назначали Снегурочкой, а мне хотелось быть Бабой-ягой. И классе в пятом это случилось! Я взяла у мамы темную помаду, разрисовала себе лицо, а с костюмом тетя помогла, и я, совершенно счастливая, пошла на сцену…
Через несколько лет благодаря роли Кикиморы я поступила на актерский факультет без экзаменов! Я тогда уже занималась в Театре юного зрителя (попала туда, просто прочтя объявление в газете о наборе). Наш замечательный худрук Андрей Игоревич Захаров очень серьезно нас воспитывал: запрещал произносить слово «кружок» — только «театр», не позволял опаздывать на репетицию — даже на минуту! Он ставил с нами, детьми, и серьезные пьесы, и сказки. Вот в одной из них я и играла Кикимору. Однажды после спектакля я в своем длинном зеленом парике пошла смывать грим. Вдруг в гримерку заходит какая-то женщина, по-деловому осматривает всех девочек и тычет в меня пальцем: «Ты должна прислать свои фото на конкурс в Петербург». Оказалось, это конкурс со смешным названием «Ум + Красота = Студент», в котором принимали участие потенциальные медалистки (а я как раз шла на медаль, хотя все, что касается математики, физики и химии, было честно списано мною у замечательного одноклассника Никиты Балясного). Главный приз конкурса — бесплатное место на любом факультете в Гуманитарном университете профсоюзов! Конечно, я отправила фото — меня привлекло не само соревнование и даже не приз, а возможность впервые поехать в Петербург, на целых десять дней. У нас были танцевальный, вокальный, актерский и языковой конкурсы (английский я знала хорошо, так как училась в спецшколе, где преподавал носитель языка — мистер Филипп Арнольд из Чикаго).
В итоге конкурс я выиграла. Но перед зачислением в университет все-таки поехала в Киев, собираясь подать документы в театральный университет имени Карпенко-Карого. Туда ведь поступал Володя — голубоглазый блондин с очень добрым сердцем, моя первая любовь. Три года, взяв за ручку, он провожал меня после репетиций до дома. Мне очень нравилась его семья — родители, сестры, мы часто вместе отмечали праздники… В итоге Володя поступил в Киевский театральный университет, а со временем и окончил его, стал прекрасным артистом — работает в Театре Леси Украинки. А я даже не стала поступать — в тот год в университете имени Карпенко-Карого, как оказалось, вообще не набирали русский курс. И я снова поехала в Петербург — на этот раз уже окончательно. Так и закончилась моя первая влюбленность…
— Ваши родители легко отпустили единственное чадо в чужой город?
— Мама, конечно, плакала — только через полгода как-то успокоилась. А отец всегда меня поддерживал: езжай, дочка, учись!.. Как любой студент первого курса, я думала, что мне сразу дадут платье в пол и я тут же начну играть Чехова на главной сцене знаменитого театра. А тут занятия в небольших кабинетах, то мы хлопаем в ладоши, то едим воображаемый апельсин… А еще мне нужно было убрать южный говор. В Севастополе мы всегда посмеивались над туристами с Украины с их «ты шо, ты хде?» Мне и в голову не приходило, что у меня самой есть характерный акцент! Пришлось избавляться. Самое смешное: когда я приехала сниматься в Стамбул, оказалось, что турецкое произношение очень походит на южнорусский говор. И я снова стала работать над своим произношением, только теперь в обратную сторону…
В университете было интересно. Но меня смущало, что я поступила не на общих основаниях, а как будто выиграла в лотерее. А мне важно занимать свое собственное место, знать, что сама его добилась. Поэтому через год я перевелась на отделение лингвистики, а затем вообще ушла из университета и поступила в СПбГАТИ (ЛГИТМиК), теперь уже как все. Вот это была моя дорога — с несколькими турами, с недосыпами и треволнениями.
— Значит, у вас диплом СПбГАТИ?
— А вот и нет! На третьем курсе мне предложили сыграть главную роль в историческом сериале «Анна-детективъ». Съемки были рассчитаны на много месяцев и проходили в ближнем Подмосковье (в Горках Ленинских создали целый киногород с конюшнями). Поэтому пришлось взять академический отпуск. До «Анны...» я уже снялась в восьмисерийном проекте «Кумир», но он на экраны так и не вышел. Так что «Анна-детективъ» — это моя первая большая роль, и она дала мне больше, чем все институты. До сих пор помню тот день, когда приехала из Петербурга в Москву на кастинг. Было очень солнечно, и я пешком дошла от Ленинградского вокзала до места, где проходили пробы. Не знаю почему, но такая благодать в душе разливалась! И художник по гриму Таня Коломийцева сразу показалась родным человеком, и платье, которое я примерила, было словно на меня шито. Все сошлось!
— И вас утвердили!
— Не сразу, я еще пробовалась много раз — в течение почти пяти месяцев. Однажды за день у меня было 14 партнеров… Когда я оказалась в Москве, поняла, что это мой город, где хочу жить. Люблю Петербург, но как турист. А Москва мне, как южному человеку, ближе и понятнее. И я решила после академического отпуска восстановиться в вузе именно в столице. Более или менее реально это было сделать только с потерей года. Потому что немыслимое же дело: прийти на четвертый курс, когда уже сложились дипломные спектакли, курс уже сыгрался. Но у меня была маленькая доченька, и требовалось поскорее определяться, устраиваться. Я очень тогда нервничала. И тут мне помог мой кинопапа из «Анны-детективъ» — Андрей Иосифович Рыклин. Он за руку привел меня в Щепкинское училище к мастеру Владимиру Михайловичу Бейлису и сказал: «Возьмите девочку». И меня взяли — на выпускной курс! Так что диплом у меня щепкинский. За тот год, что я провела в училище, буквально влюбилась в этот уютный уголочек в центре шумной Москвы, в училищный дворик с памятником в центре. А какие в училище добрые и светлые люди!
— Саша, вас уже узнают на улицах?
— Нет! Ни после «Султана...», ни после «Анны-детективъ» не узнавали. Ведь и то, и другое — историческое кино. А все эти прически, шляпы с перьями, платья с кринолинами меня меняют, в современном облике я выгляжу совершенно иначе… В общем, надеваю шапку, сажусь в метро, еду неузнанная через весь город и прекрасно себя чувствую. Так что сказать, что после «Султана...» я проснулась знаменитой, не могу. Но то что у меня появился свой зритель — это счастье!
0
25.00
