ТОП 10 лучших статей российской прессы за
June 17, 2021

— После вашего рассказа наступило облегчение?

— Конечно. Пятьдесят лет назад, когда со мной этот кошмар происходил, мне казалось, что я одна с этим столкнулась, остальные живут другой жизнью, просто я сама сделала что-то не то. Это очень страшное ощущение, что ты сама виновата. Будто, если бы я была какой-то более правильной, хорошей девочкой, со мной бы не случилось такой стыдной истории. Я оправдывала извращенца. Более того, я в него влюбилась как в гения и творца. И эта двойственность, сочетание несочетаемого обернулись травмой. Если бы на его месте был какой-то страшный, противный незнакомый насильник, я бы возмущалась, сопротивлялась, в конце концов, просто убежала — может, меня бы долго трясло, но я бы это пережила. И совсем другая история, если этот насильник для тебя царь и бог. Ты просто в плену оказываешься. Он одновременно и самый прекрасный, и самый страшный человек. Я была под гипнозом его обволакивающего обаяния, он был частью прекрасного мира искусства, знал театр, поэзию. Все вокруг им восхищались, и я, девочка, его боготворила. Когда в 15 лет в тебе просыпается какое-то сексуальное влечение, а человек тобой увлечен, влюблен в тебя — это завораживает. Проблема состояла в том, что взрослый мужчина хотел сексуального удовлетворения, а я была ребенком. Ужасно. Наши отношения приобрели болезненную и извращенную форму. И это стало травмой на всю жизнь, поверьте, на всю жизнь!

Я тогда уже мечтала о профессии актрисы, и вдруг он сказал: «Буду готовить тебя к поступлению в театральный институт». Потом увез меня на машине в лес и велел: «Читай басню». Я начала, а он подошел сзади, обнял, прижался. То, что он делал потом, я не могу рассказывать в журнале с возрастным рейтингом 12+. Я лишь лепетала испуганно: «Что вы делаете?» А он не прекращал, только говорил: «Ты читай, не останавливайся!»

Общение я не могла прекратить. Вот смотрите, кончается рабочая смена, мы где-то за городом, и мне положен транспорт до дома. Режиссер говорит: «Леночка, мы машину сегодня не заказывали, тебя отвезет артист». А артист уже рядом стоит. Отказаться при всех: «Нет, я не поеду, потому что он пристает», — это же нереально. Едва сев в машину, я стала его умолять: «Не трогайте меня. Мне надо домой, я больше этого не хочу». Потому что знала: он начнет трогать меня и совершать странные и неприятные действия. А он в ответ: «Слушайся и молчи, я знаю, что надо делать». Ну, раз он царь и бог, то, значит, это просто я чего-то не понимаю. Он останавливал машину в безлюдном месте, заставлял меня раздеться… Меня тошнило, я рыдала, умоляла прекратить. Но, кажется, ему нравилось смотреть на мои страдания. Он был настойчивым, говорил: «Я тебя всему научу, и актрисой быть, и женщиной, ты должна понимать, что это надо тебе самой, все взрослые так делают, просто надо уметь. Только не стоит ничего рассказывать родителям, они не поймут». Убеждал, что это норма жизни, когда старшие учат младших. И младшие должны молчать и просто учиться. Это продолжалось два года, и когда съемки кончились — тоже. Он испытывал потребность видеть меня постоянно, вызывал из дома под разными предлогами — репетиции, музей, встреча с друзьями, — а в итоге я оказывалась с ним в подъезде, в машине, в пустой квартире. Теперь понимаю: это было его навязчивым желанием, он был болен…

— А режиссер, не будем его называть, совершенно ничего не замечал? Он же психолог хороший.

— Думаю, что он даже не подозревал, что такое возможно.

— Был какой-нибудь человек, который бы мог помочь?

— Если бы! Родителям сказать я не могла, потому что прекрасно понимала: они отреагируют ровно так же, как сейчас часть общества: «Фу, как не стыдно». У меня очень «правильная» семья: папа военный, строгий, и мама, без памяти влюбленная в папу. В 16 лет я училась на 1-м курсе института, и тут он пришел к родителям просить моей руки. Папа с мамой были в шоке, сказали ему: «Вы женаты!» — «Я разведусь!» — «Вот когда разведетесь, тогда и приходите. Когда Лене исполнится 18 лет, тогда и просите руки». А он: «Мы влюблены друг в друга». Мол, не только он обуреваем чувствами, но и я. Решил за меня! И родители мне потом пеняли: «Как ты могла? Какое безобразие! И это ты, наша дочь, мы даже не представляли, что ты можешь на такое пойти, ведь он женатый человек!» Я обревелась, обрыдалась и на следующий день сказала ему, что из-за него родители со мной не разговаривают. Он не ощутил вины: «Но я же предложил замуж выйти!» — «Какое право вы имеете так за мной ухаживать, если у вас жена и дети? Если вы не развелись, а любите, допустим, меня, то как вы можете жить с женщиной, которую не любите?» Я до сих пор не поменяла отношения к супружеским изменам. Да, людей иногда настигают чувства, но тогда нужно решить и выбрать, с кем тебе быть.

— И все же я не могу понять, как подробности ваших с ним отношений раньше не выплыли. Пусть вы боялись поделиться стыдным опытом с родителями, но разве с подружками вы не делились?

— Подружек не было. Смотрите, я с четырех до одиннадцати лет занималась художественной гимнастикой, и очень серьезно. Проводила в спортзале иногда по 6—7 часов в сутки. А с одиннадцати лет — по 12 часов на съемочной площадке. В школу не ходила, после съемок занималась с учителями. Не только с подругами, я и с родителями толком не общалась. Приходила домой, ужинала, ложилась спать и с утра уезжала. Папу не видела вообще, мама иногда вставала меня проводить, но чаще это делала бабушка. А в 16 я уже училась в институте, причем оказалась там самой младшей, вокруг меня были люди, казавшиеся мне слишком взрос­­лыми. С кем поговорить? Мое детство — абсолютное одиночество.

— И вот это одиночество нарушил он… Тот, кто хотел близости, к которой вы были не готовы…

— Но он даже не столько близости хотел, сколько получал какое-то свое сексуальное удовлетворение от того, что молодая, неопытная девочка, нетронутая, с ним рядом. И ему этого хватало. Что тут похожего на нормальные отношения мужчины и женщины, на близость? Думаю, таким странным его сексуальное поведение было из-за того, что он в детстве тоже пережил насилие. Учительница вдвое старше соб­лазнила его.

— Получается такая цепочка: одна судьба цепляет другую.

— Да, все из детства. Он столько драматичных историй рассказывал мне о себе, и я его жалела, хотела утешить. А рассказав, он говорил: «Ну, помоги мне это все забыть, сделай так, сделай этак». В 15 лет я была наивной дурочкой. В такие моменты думала, что спасаю его… Даже сейчас трудно рассказывать, о чем он меня просил. Столько лет прошло, а у меня невольно горло сдавливает и тошнит. Но знаете, мне казалось, он не лукавил и был уверен, что все подростки через это проходят. Он мне так и говорил: «Вот у меня была такая учительница, и я ей благодарен, она меня научила ценить женщину, доставлять женщине удовольствие».

— Вы можете предположить, что этот человек действительно любил вас?

— Мне так казалось. Я это терпела, во многом именно потому, что мне так казалось. Он говорил, что любит. А как он ревновал меня, когда я сказала, что выйду замуж за другого! И пока я не родила ребенка, он все время повторял, что я делаю ошибку и мы должны быть вместе. Безусловно, это была патологическая страсть. Другое дело, если бы я, влюбленная, говорила: «Я твоя, делай со мной что хочешь». Но я же, как тигрица, защищала свою честь, он ведь каждый раз встречал мое сопротивление, но не останавливался. И все же я замуж вышла девственницей. То, что он со мной делал, называется не изнасилованием, а растлением малолетних, это сексуальное развращение. Вы не представляете, как я боялась, что с моими дочерями может что-то подобное произойти. Я была к ним очень внимательна.

— Как то, что между вами и ним происходило, сказалось на вашей дальнейшей жизни, на женской судьбе?

— Знаете, я до сих пор иногда просыпаюсь, и меня колотит: или что-то приснилось, или я что-то вспомнила во сне. Невозможно забыть. Мне никогда не было покоя, с тех пор, как в 15 лет я стала неправильной, сломанной… Очень надеюсь, что сейчас я успокоюсь.

— Знаете, что еще меня поразило в вашей истории? Реакция первого мужа на то, что вы девственница. Он не поверил вам. Это ведь не менее болезненный момент...

— Наверное, даже более болезненный. Вот ты два года охраняешь себя, отстаиваешь свое право на принятие решения, свою правду, и вот ты в восторге, что сумела преподнести любимому этот самый «подарок». Но тебе говорят: «Ну зачем? Ты ведь это все сыграла, разыграла, это же неправда, я знаю…» Ой как я ревела тогда. Думала, брак — мое спасение, начну жизнь с чистого листа, все наладится. А оказалось, я снова виновата, что-то опять не так сделала, по-прежнему неправильно понимаю жизнь. Вообще, это ощущение, что я все время виновата и неправильно что-то делаю, меня очень часто преследовало. Я всегда мечтала о большущей семье, пятерых детях, о том, чтобы с одним мужем прожить до глубокой старости, гулять с ним в белых панамках по берегу моря, держась за руки. Вместе встречать рассветы и закаты. Но, кроме меня, это никому не было нужно. Из пятерых детей у меня выжили только две дочери, трое сыновей ушли... С последним мужем, с которым, я была уверена, мы точно по аллейке возле дома ходить будем в старости, тоже все разладилось достаточно страшно. Официально мы разошлись через 30 лет, но любовь стала уходить за 15 лет до этого, когда он мне сказал: «Лена, извини, я влюбился в 15-летнюю девочку». Это была дочка соседей, они потом увезли ее в Канаду. Я тогда подумала: все мужики одинаковые! На что я надеялась, чего ждала, что хотела сделать? Но ошибаются все, на то нам жизнь и дана, чтобы что-то понять, выкристаллизовать. Мне понадобилось время, чтобы уяснить: лучше быть одной, чем постоянно пробовать и получать вот такие удары судьбы.

— Вы когда-нибудь были абсолютно счастливы как женщина?

— Да, и не раз. Но, понимаете, это я была счастлива, а не жизнь у меня была счастливой. Я просто всегда идеализировала мужчин, и до сих пор такой осталась, очевидно, это умрет вместе со мной. Да, у меня случилось много прекрасных страстных романов, бурных ухаживаний, но все они заканчивались или предательством, или разочарованием. Теперь понимаю, что это просто такой приемчик у мужчин, чтобы получить близость: говорить, что с семьей покончено, что вот наконец-то я встретил тебя, свою судьбу. И как этому не верить, если ты сама хочешь любви? А потом оказывается, что все совсем не так...

И все же, несмотря на удары, я крепко стою на ногах. Ран и травм получила немало, но все, что нас не убивает, делает сильнее. Физически я жива, и жива моя душа, которая жаждет и любви, и красивых отношений.

— До сих пор?

— До сих пор. Другое дело, я понимаю, что мне уже много лет и это никак не реализуемо, ну, может, в каком-то следующем воплощении. Я верю в переселение душ. Думаю, что тот опыт, который я пережила, меня очень многому научил. И может, с какой-то другой ступеньки я начну свою следующую жизнь, а к моменту моего перерождения общество поменяется, перестанет считаться нормой, что жерт­ва насилия молчит, а если говорит, то ее, а не насильника, следует считать виноватой.

— Уже перестало. Вы со своими признаниями оказались в тренде. Сейчас мировая тенденция — рассказывать о пережитом насилии. Не­давно Опра Уинфри поведала о своем страшном опыте: в 9 и 11 лет ее насиловал двоюродный брат, а когда она стала чуть старше — дядя. И она даже родила ребенка, который потом умер. Вряд ли Опра, конечно, знает о вашей истории, но все совпало.

— А мне сказали, что она интересуется этой темой и слышала мой рассказ. Я рада, что решилась на него, ну сколько можно молчать, этим никому не поможешь! Мне сразу стали звонить разные фонды и союзы жертв насилия, все просят с ними пообщаться, говорят, что это многим поможет. И я готова к общению, хотя времени у меня мало — на выпуске два спектакля, гастролей полно. Но, конечно, раз я затронула эту важную тему, было бы бессовестно теперь замолчать. Надо, чтобы девочки как минимум знали, что порок и проблема не в них. А родители — что и девочек, и мальчиков нужно оберегать… Кстати, мне много мужчин знакомых позвонило — актеров и режиссеров — с рассказами о том, что их пытались изнасиловать! В юном возрасте каждый может подвергнуться сексуальным домогательствам, стать жертвой растления. У тебя только-только возникают какие-то сексуальные интересы, и вдруг кто-то, пользуясь неопытностью и пробуждающимся чувством, показывает тебе эту грань жизни совсем не с той стороны, с какой ее стоит видеть ребенку. Вот недаром же написана пьеса «Ромео и Джульетта». Чувства загораются в этом возрасте, и важен первый опыт.

— Вы были скорей персонажем «Лолиты».

— Да, кстати, тот актер был в восторге от этой книги. Он еще до приставаний рассказывал, какая она замечательная. Прямо взахлеб о ней говорил, а потом, видно, решил повторить сюжет.

— Многие не понимают, почему вы так долго ждали, прежде чем все рассказать.

— Потому что человек был жив. Не хотела, чтобы в его семье разразился скандал, чтобы они с женой разошлись или что-то такое случилось. Но когда его не стало, речь уже не идет о том, что я могу разрушить его жизнь. Я прекрасно понимаю, что близкие будут защищать его, но знать, с кем ты жил, тоже надо. Тем более, я думаю, что на самом деле все знают. Хорошо бы женам хватило ума понять, что мы все попали в эту мясорубку, и они, и я, но это же не моя вина, а мое несчастье. Почему я должна молчать? Я имею право на существование, я тоже человек.

— А вам не жаль детей этого мужчины?

— Мне жаль, если для них это травматично. Хотя, я думаю, они поймут, что папа просто был болен. И что эта патология — всего лишь малая часть этого сложного, талантливого, во многом прекрасного человека. Мне вообще всех в этой истории жаль, и его, и жен, и детей, и себя. Но есть еще нюанс: если на одну чашу весов поставить его дочь, а на другую — всех девочек, которые подвергаются насилию, то перевесят девочки… Правда, я не знаю, возможно ли с этим что-то сделать или нам всем нужно признать, что такова мужская натура: они влюбляются в маленьких девочек. Мужчины ведь тоже нуждаются в помощи, чтобы научиться как-то справляться с тем, что заложено в их природе. Наверное, 15-летняя девочка притягивает и влечет гораздо больше, чем жена, с которой прожито 20—30 лет. У мужчин на юное тело биологическая реакция, которой непросто сопротивляться. Я думаю, что это очень серьезный вопрос. Тут должно вмешаться общество, государство, закон. А может, правы мусульмане, которые так «стерегут» своих женщин и имеют несколько жен? Не знаю...

— Кроме того, что произошло с вами в 15 лет, вы еще рассказали о более ранних событиях, которые случились, когда вы снимались в «Снежной королеве». В качестве насильника вы назвали второго режиссера. Но знающие кинопроцесс люди комментировали, что на тех съемках вторыми режиссерами были женщины…

— У меня дедушка второй режиссер, и тот мужчина выполнял на площадке ровно те же функции, что и дедушка. Может быть, формально должность у голубоглазого мерзавца была другая, что-то вроде главного администратора, я не знаю… Зато я прекрасно помню его липкий наглый взгляд и потные руки. Он подстерегал меня, 11-летнюю, в коридоре гостиницы, когда я шла после вечерних репетиций от режиссера в свой номер, прижимал к себе, распускал руки. Его прикосновения были кошмаром. И при этом сами съемки казались мне сказкой. Меня увозили на площадку из дома в золотой карете, я сидела в ней, красиво одетая. Мечта каждой девочки! И вот днем — карета, а вечерами страшный человек. Тогда я вообще мало о мужчинах знала. Мне лет до четырнадцати казалось, что, если сильно и долго целоваться, можно забеременеть. Я рада, что сейчас время другое. Очень многие говорят: ой какой ужас, в интернете все про секс написано, и это разлагает детей. Хорошо, что хотя бы там девчонки могут какие-то знания почерпнуть.

— Вы на многие болезненные женские темы начинали говорить первой. О том, как пережить потерю детей, о сложных отношениях со старшей дочерью, о конфликте с родителями, о разводах, романах, абортах. На основе вашей жизни можно писать энциклопедию женской судьбы.

— Да, меня называют: воин ты наш. Я постоянно открываю двери в неудобную тему, которая наболела. Кажется, у меня больше не осталось запретных тем. Ну, наверное, кое-что еще есть, но, надеюсь, мне не придется никогда об этом говорить.

— Вам не страшно? Есть кто-то, кто вас защищает?

— Я сама. И научилась я этому не так давно. После развода, очень непростого. Раньше я слишком надеялась, что муж — мой защитник, что, какие бы ни были у нас сложные отношения, мы всегда будем друг друга оберегать. Но сейчас у меня нет другого защитника, кроме меня самой. Зато есть прекрасный ангел-хранитель, вот в его помощь я верю. Я очень сильный и благодарный человек. Знаете, если уметь благодарить жизнь за все, что в ней происходит, становится легко.

— За что вы сейчас благодарны?

— Даже за ту боль, которую испытывала тогда, в 15 лет. Я же актриса, играю разные человеческие ситуации. Представляете, какой это бесценный опыт, какое накопление эмоций! Меня профессия и спасала всегда. Иначе можно сойти с ума. А так я могу выплеснуть любую боль, играя другого человека. Сцена была моей психотерапией. Мои страдания — часть актерской палитры.

— А в какой роли больше всего выразилось то, что вы переживали в подростковом возрасте?

— Роль в спектакле «Судьба в подарок». Она появилась у меня только в прошлом году. Это история о том, как в зрелом возрасте встречаются мужчина и женщина, которым пришлось когда-то расстаться на пике большой любви. И каждый рассказывает, что он переживает. И мне все время говорят: «Лен, ну как ты можешь рыдать каждый спектакль? Ну как? Откуда берешь эмоции?» А у меня полно эмоций, и я благодарю автора пьесы Славу Гугиева, который смог в молодом возрасте написать о людях, проживших жизнь. Обожаю этот спектакль! Играть его трудно, он требует очень много душевных сил, но я в нем рассказываю именно о себе. И зритель это чувствует. Хотя одних спектаклей мало. Считаю, что я сделала правильно, когда заговорила напрямую, не только через актерскую профессию. Вот вы меня спрашиваете, стало ли мне легче? Да я как будто выбросила тонну камней из души, и они больше не тянут меня вниз. И мне плевать на тех, кто осуждает. Так и хочется сказать: да идите вы все! Это моя жизнь. И только я решаю, как мне поступать.

— Вас обвиняют в том, что вы нарушили столь долгое молчание ради денег.

— Во-первых, это смешно, потому что деньги отправлены в фонд помощи «Ты супер!» для талантливых детей-сирот. У меня есть сертификат, подтверждающий это. Так что на эту тему все могут замолчать. Во-вторых, я много зарабатываю, умею трудиться и, слава богу, востребована как актриса с детства. Мне хватает на то, чтобы и в Сочи дом строить, и другой дом в Подмосковье содержать, и дочери помогать учиться. Я это сделала именно для того, чтобы освободиться от груза и чтобы помочь тем, кто переживал или переживает похожие проблемы. К сожалению, как бы я ни хотела, но другой, чистой жизни у меня не будет. Многое, конечно, не исправить. Я ранена до конца дней. Из меня уже не вытравить некие стереотипы поведения с мужчинами, которые появились из-за того подросткового опыта.

— Например?

— Я всю свою жизнь подчинялась мужчинам, мне легче согласиться, чем объяснять, почему я не хочу быть с кем-то. Это, конечно, привил мне не только тот актер, у нас и в семье отец был главный, а мама всегда делала то, что он хочет. Я очень долго жила с ощущением, что женщина должна подчиняться. Но в конце концов возмутилась и стала отстаивать свое право делать так, как я хочу.

— Когда вы стали свободной?

— Да я до сих пор до конца не свободна. Но это моя борьба.