ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 6, 2020

Главный советский персонаж Марко Рамиус харизматичен и, как часто бывало с советскими персонажами в американских фильмах времен Холодной войны, необъяснимо загадочен: истинная мотивация его побега до последних сцен фильма не ясна. Только в финале мы узнаем, что секретную подлодку он гонит к берегам США не для того, чтобы красиво пожить, а для того, чтобы положить конец Холодной войне: мирно сдать новейшее оружие до того, как им решат воспользоваться по-настоящему. В стане американских военных, судорожно пытающихся решить, что делать с невидимой советской лодкой, приближающейся к американским берегам, главным персонажем был Джек Райан (Алек Болдуин) — аналитик ЦРУ, бывший морпех, заново научившийся ходить после аварии на военном вертолете. Он панически боится летать, нежно любит свою маленькую дочь, настойчив, искренен, умен, сообразителен и, конечно, находится в отличной физической форме, позволяющей ему бесшумно подтягиваться даже с пистолетом в руке, но все же предпочитает решать проблемы умом, а не физической силой. Джек Райан был настолько хорош, что после «Охоты за "Красным Октябрем"» появился еще в нескольких фильмах: в «Играх патриотов» и «Прямой и явной угрозе» его играл Харрисон Форд, в «Цене страха» — Бен Аффлек, в «Джеке Райане: Теория Хаоса» — Крис Пайн, в сериале «Джек Райан» — Джон Красински.

«Охота за "Красным Октябрем"» — это два часа своего рода телепатического общения между Рамиусом и Райаном. Сложив все известные ЦРУ данные про Рамиуса, Джек Райан приходит к выводу, что «Красный Октябрь» плывет не атаковать ядерными ракетами американские города, а сдаться сам и передать США технологии новейшей советской подлодки. Особенных доказательств у него нет — просто он так чувствует и убеждает руководителей ВМФ довериться его интуиции. Рамиус и Райан не могут поговорить: один находится глубоко в море на лодке, отключившей все каналы связи, другой мечется между кабинетами военачальников, военными базами и подводными лодками, шаг за шагом приближаясь к «Красному Октябрю». Оба тщательно пытаются просчитать следующие ходы, чтобы с другой стороны не усомнились в мирных намерениях, и очень нервничают. Почти как в известном психологическом тренинге, где нужно отклоняться назад, надеясь на то, что партнер не даст упасть, главные герои фильма — говорящие на разных языках, воспитанные в условиях идеологического противостояния своих стран, враги по долгу службы — решают довериться друг другу, надеясь, что оппонентом окажется такой же изнуренный Холодной войной человек.

В 1990 году мало у кого уже были сомнения, что Советский Союз доживает последние дни: из стран Восточной Европы выводили войска, республики одна за другой объявляли о своем суверенитете, руководящая роль КПСС была отменена. На этом фоне фильм о том, как советский военнослужащий мечтает сдать американцам советскую подлодку, чтобы положить конец Холодной войне, выглядел актуальной и в меру наивной агиткой. Голливуд демонстрировал, что и в страшном СССР живут хорошие люди, мечтающие о мире во всем мире, и что при желании с ними всегда можно найти общий язык. Преамбула фильма, намекавшая на то, что подобный прецедент имел место в реальности и что правительства обеих стран информацию о нем скрывают, лишь усиливала этот гуманистический посыл. Между тем у главного героя Марко Рамиуса действительно был реальный прототип: капитан третьего ранга Валерий Саблин. Его история, однако, была не такой духоподъемной.

Восстание

Вечером 8 ноября 1975 года в каюту командира противолодочного корабля «Сторожевой», стоявшего на рижском рейде, Анатолия Потульного вошел его заместитель по политической работе Валерий Саблин и доложил, что на корабле ЧП — матросы устроили пьянку в самом нижнем отсеке корабля, где было установлено гидроакустическое оборудование для обнаружения подводных лодок. В СССР второй день отмечали 58-ю годовщину Октябрьской революции, но пьянка на корабле была грубейшим нарушением устава, и Потульный пошел разбираться. Спустившись в гидроакустический отсек, он, однако, не обнаружил ни одного матроса — на полу лежал матрас, пара художественных книг и адресованное ему письмо. В следующий момент он услышал лязг закрывающегося люка — Саблин поместил командира корабля под арест. В письме он объяснял свой поступок: «Это заточение — вынужденная мера. Мы не предатели Родины, наши цели чисто политические: выйти на корабле в море и через командование добиться от ЦК и советского правительства выступления по телевидению с критикой внутриполитического положения в стране».

Валерий Саблин родился в 1939 году в семье потомственных моряков. В 1956 году он поступил в училище, где внезапно осознал, что жизнь в СССР полна несправедливости и неравенства: сына адмирала снимают с занятий, чтобы повидаться с отцом, а сыну колхозницы даже забывают сообщить, что на КПП его уже несколько часов ждет мать. Вопрос о неравенстве родителей курсантов Саблин пытался поднять на политсобрании, но над ним посмеялись. Следующее политическое выступление Саблина состоялось спустя несколько лет: в 1962 году, закончив училище, вступив в партию, женившись и служа лейтенантом на Северном флоте, он написал письмо Хрущеву, в котором сетовал на то, что реальная жизнь в СССР слишком далеко отошла от марксистско-ленинской теории, и призвал очистить партийный аппарат от взяточников и бюрократов. Письмо было перехвачено, Саблину сделали выговор в обкоме, задержали на год очередное повышение, но этим все ограничилось.

В 1969 году, отказавшись от карьеры боевого офицера, Саблин поступил в Военно-политическую академию, рассчитывая углубленно заняться изучением коммунизма, в который по-прежнему верил беспрекословно, но быстро понял, что в академии к политподготовке относятся формально. Его же действительно беспокоило то, что жизнь в СССР ни в чем не походила на коммунизм: всюду царили бардак, халатность и безразличие. Саблин считал, что виноват в этом непомерно разросшийся аппарат сытых партийных чиновников. Позднее в письме жене он признавался, что долгое время был либералом, уверенным, что все можно поправить и что для этого достаточно «написать одну-две обличительные статьи». Академия разрушила его веру в то, что указанием на проблему можно чего-то добиться: «государственно-партийная машина настолько стальная, что любые удары в лоб превращаются в пустые звуки». Саблин сделал вывод, что ломать машину надо изнутри, используя ее же броню.

К концу учебы в академии он стал мечтать о «свободной пропагандистской территории корабля», где сможет наконец жить в соответствии со своими идеалами. В 1973 году он получил назначение заместителем командира по политической работе на новый корабль Балтийского флота «Сторожевой». Саблин быстро нашел общий язык и с офицерским составом, и с матросами — им нравился демократичный офицер, которому интересна их жизнь, их взгляды на происходящее в стране и их нужды. В 1975 году, во время одного из плаваний, он понял, что ждать больше нечего,— пора действовать. В течение следующих месяцев он готовился: составил план захвата корабля, купил в хозяйственном магазине шесть висячих замков, изучил навигационный курс от Риги до Ленинграда, записал на пленку обращение к советскому народу и отослал прощальные письма родителям и жене.

Как потом установит следствие, 8 ноября 1975 года на борту «Сторожевого» находилось 194 человека — 15 офицеров, 14 мичманов, 165 старшин и матросов. Во время ареста Потульного у матросов был киносеанс, поэтому, заперев командира, Саблин собрал в кают-компании ничего не подозревающих офицеров и мичманов, чтобы рассказать им свой план. План состоял в том, чтобы взять курс на Кронштадт, встать бок о бок с крейсером «Аврора», потребовать от властей эфирного времени на телевидении и обратиться к гражданам Советского Союза с призывом к новой революции: «Наш народ уже значительно пострадал и страдает из-за своего политического бесправия. <...> Сколько вреда принесло и приносит волюнтаристское вмешательство государственных и партийных органов в развитие науки и искусства, в развитие вооруженных сил и экономики, в решение национальных вопросов и воспитание молодежи. Мы, конечно, можем миллион раз хохотать над сатирой Райкина, журнала "Крокодил", киножурнала "Фитиль", но должны же когда-то появиться слезы сквозь смех по поводу настоящего и будущего Родины. Пора уже не смеяться, а привлечь кое-кого к всенародному суду и спросить со всей строгостью за весь этот горький смех».

Саблин предложил офицерам и мичманам взять игральные шашки и проголосовать: белая за участие в восстании, черная — против. В кармане он держал заряженный пистолет и честно предупредил собравшихся, что готов применить оружие, если что-то будет угрожать революции, но заставлять под дулом переходить на свою сторону он никого не собирается — все несогласные будут временно помещены под арест, пока не появится возможность высадить их с корабля. За проголосовали почти все мичманы и три офицера, тех, кто проголосовал против, Саблин запер в помещениях корабля. Среди оставшихся на свободе оказался старший лейтенант Фирсов — он воздержался от голосования и в общей суете вышел из кают-компании, пробрался на носовую часть корабля, соскользнул по тросу на якорную бочку, откуда перебрался на стоявшую рядом со «Сторожевым» подводную лодку (в честь празднования годовщины революции корабли стояли на рейде в парадной расстановке) и рассказал дежурному, что политрук захватил корабль. Фирсову не поверили, но отвели к командиру подлодки, тот тоже не поверил, решив, что лейтенант пьян.

А в это время на борту «Сторожевого» Саблин выступал перед матросами, вышедшими из кинозала после просмотра «Броненосца "Потемкин"». Он повторил им свой революционный план, и его с энтузиазмом поддержали. Как вспоминал матрос Шеин, «Броненосец "Потемкин"», видимо, неспроста выбранный Саблиным для просмотра матросами в тот вечер, сыграл свою роль: «Мы помнили, как при возвращении с Кубы на обед были выданы сухари с мучным червем. Мы возмущались, а помощник командира по снабжению уверял нас, что мучной червь безвреден. Но есть никто не стал. Теперь вспомнили и те сухари».

После выступления Саблину доложили, что старший лейтенант Фирсов, по-видимому, покинул корабль. Начало операции было назначено на утро, когда по плану корабль должен был отправиться на ремонт, но из-за побега Фирсова Саблин приказал рубить канаты около 23 часов. «Сторожевой», управляемый в основном матросами, успешно совершил сложнейший разворот и устремился к открытому морю.

Выход «Сторожевого» из порта на всех скоростях не оставил сомнений, что корабль захвачен. Позвонившему на капитанский мостик командующему Балтийским флотом Анатолию Косову Саблин заявил, что больше не подчиняется советскому правительству. Балтийский флот подняли по тревоге, корабли, стоявшие в парадном расчете вместе со «Сторожевым», отправили ему вдогонку. Министр обороны СССР маршал Андрей Гречко, отдал приказ: «Догнать и уничтожить».

К утру на самом «Сторожевом» революционное оживление стало сменяться паникой. Над кораблем кружили истребители-бомбардировщики Су-24 и ракетоносцы Ту-16, а вокруг стоял конвой из боевых катеров, команды которого демонстрировали экипажу «Сторожевого» автоматы Калашникова — они готовы к абордажу. Несколько матросов не выдержали. Они пробрались к радиолокационному посту, освободили Потульного, вскрыли арсенал с оружием. В это же время, вместо того чтобы подчиниться очередному приказу командования застопорить ход корабля, Саблин бросил им в эфир революционное обращение, в ответ авиация наконец нанесла первый удар. Удар пришелся на рулевое управление, корабль встал в тот момент, когда на капитанский мостик ворвался Потульный. Он выстрелил Саблину в ногу и сдал его советским властям.

Миф

Саблин был патриотом и в письме, оставленном арестованному Потульному, отмечал, что немедленно вернет ему командование кораблем, если вдруг начнутся военные действия, а в заготовленном обращении к советскому народу добавлял: «Мои товарищи просили передать, что в случае военных действий против нашей страны мы будем достойно защищать ее». Марко Рамиус готов был пожертвовать боеспособностью страны и сознательно вел «Красный Октябрь» в руки врага, пусть и с благородными целями заботы обо всем мире. Валерий Саблин вел захваченный корабль в сторону Ленинграда, Марко Рамиус — к берегам США. Что общего было у Саблина с Рамиусом? Как история неудавшейся революции превратилась в историю про перебежчика? Удивительным образом ключевую роль в этом сыграли не голливудские сценаристы, а советские органы.

После того как Потульный сдал мятежный «Сторожевой» советским властям, под следствие взяли весь экипаж, но до суда дошло лишь дело Валерия Саблина и старшего матроса Александра Шеина (он был единственным, с кем Саблин заранее обсуждал готовящееся восстание). Военная коллегия Верховного суда СССР признала Саблина виновным по статье 64 п. «а» УК РСФСР — измена Родине — и приговорила к высшей мере наказания — расстрелу. Александра Шеина, как пособника в этом преступлении, приговорили к восьми годам заключения. 3 августа 1976 года Саблина расстреляли.

О восстании на «Сторожевом» обычные граждане СССР ничего так и не услышали, в прессе о нем не рассказывали. Но среди военных, конечно, ходили слухи. Не меньше слухов было и на Западе. Развязка восстания происходила в Ирбенском проливе — всего в 43 милях от территориальных вод Швеции. Шведские пограничники видели на своих радарах непонятную активность советского военного флота и не держали этого в секрете от мировой общественности.

Официальных комментариев о том, что же все-таки происходило 7 и 8 ноября 1975 года, СССР никогда не давал, но неофициально продвигал версию о советском офицере, который хотел перебежать на Запад и угнал корабль, чтобы сдаться шведским властям в их территориальных водах. Технически «Сторожевой» действительно держал курс на Швецию: из Рижского залива он выходил не по короткому пути через пролив Вяйнамери, а по длинному — через Ирбенский пролив, с выходом в открытое море. Но никакой политики за этим решением не было: на «Сторожевом» просто не было навигационных инструкций для прохода по неудобному и опасному для большого корабля Вяйнамери. К тому же, уже оказавшись в окружении, Саблин на выходе из Рижского залива попробовал избавиться от погони и направил корабль к территориальным водам Швеции. В 1975 году следствие долго искало основания, чтобы обвинить Саблина в попытке угнать корабль на Запад, но в конце концов вынуждено было признать: «Оснований для утверждения о намерении увести корабль в Швецию в ходе расследования не выявлено». В СССР Саблина судили за попытку изменить государственный строй, но на Запад такое объяснение отправлять не рискнули, опасаясь, что хоть сколько-то правды об этой истории придаст Саблину героический ореол и сделает его новым мучеником в глазах врагов СССР. В западных газетах происшествие было представлено как неудавшийся побег на Запад — и именно в этом качестве было рассмотрено в первой научной работе, посвященной этим событиям.

В 1982 году морской офицер Грегори Д. Янг, студент адъюнктуры ВМС США со специализацией в национальной безопасности, защитил магистерскую диссертацию по теме «Мятеж на "Сторожевом". Пример инакомыслия на советском флоте». Янг провел невероятную работу, нашел свидетелей и источники и реконструировал события: захват корабля, курс на Швецию, побег одного из моряков, погоня, приказ остановиться с обещанием помилования, отказ остановиться, авиаудары по кораблю, потеря управления, сдача властям. Янг сумел узнать даже то, что во время первого авианалета летчик перепутал корабли, первый удар пришелся по другому судну. Он писал, что Саблин был приговорен к смертной казни, но отмечал, что один из его информантов утверждал, что были расстреляны еще 82 члена экипажа, участвовавших в восстании.

Во введении Янг отмечал, что его источники сложно назвать надежными. Он разместил в эмигрантских газетах объявление, что ищет людей, служивших в советском флоте и имеющих сведения о мятеже, произошедшем в 1975 году. На объявление откликнулись пять человек, на рассказах которых, а также на информации, полученной от журналистов, специализирующихся на Советской армии, и строилась диссертация. Больше всего в этой истории Янга волновали возможные причины мятежа. Поэтому он довольно подробно разбирал главные проблемы Советской армии, которые могли спровоцировать экипаж на выступление: дедовщина, плохое продуктовое снабжение, высокое потребление алкоголя в армии, низкий уровень бытовых условий, этнические конфликты, общий идеологический упадок. Янг представлял дело Саблина как свидетельство упадка Советской армии — и деградации всей советской системы. Из революционера-одиночки, мечтающего вернуть страну к идеалам коммунизма, Саблин превращался в бунтаря, уставшего от тоталитарной системы и готового на отчаянный побег ради лучшей жизни.

После защиты диссертация была отправлена в библиотеку Военно-морской академии в Аннаполисе, штат Мэриленд. Там на нее наткнулся страховой агент Том Клэнси. Когда-то он получил степень бакалавра по английской литературе в колледже Лойолы и поступил в Учебный корпус офицеров запаса, но не смог продолжить военную карьеру из-за сильной близорукости. Отказавшись от мечты, Клэнси женился и стал страховым агентом, но интереса к армии не утратил. Он регулярно сидел в библиотеке Военно-морской академии, читая военную литературу. Прочитав диссертацию Янга, он понял, что готов написать роман. Именно этот роман и ляжет в основу фильма «Охота за "Красным Октябрем"».

Роман

Диссертация Янга стала основным, но не единственным источником Клэнси. Помимо этого он использовал гораздо менее эффектную, но хорошо известную на Западе историю капитана советской плавбазы подводных лодок Йонаса Плешкиса, который в 1961 году переориентировал судовой компас корабля и вместо Таллина доплыл до шведского Готланда, где попросил политического убежища (корабль вместе с остальным экипажем шведы вернули в СССР). Главный герой романа Клэнси Марко Рамиус тоже угонял корабль, но вел его уже к берегам США, чтобы попросить там политического убежища.

От своих прототипов — Саблина, каким его описывал Янг, и Плешкиса — Марко Рамиус получил ненависть к СССР и отчаянную готовность на любой шаг, чтобы оттуда выбраться. Нарисованная Янгом картина моральной деградации Советской армии показалась Клэнси недостаточно убедительной, и он добавил своему герою мотив для побега. Советский Союз был виновен в смерти жены Рамиуса: у нее случился аппендицит, хирург был пьян, аппендикс лопнул, а врач в панике порезал еще и кишечник, после операции ей назначили антибиотики, но в капельнице вместо лекарства оказалась дистиллированная вода — фармакологический завод не выполнил план и фальсифицировал партию лекарства. Жена впала в кому и умерла, хирург оказался сыном высокопоставленного чиновника, и дело замяли. В лучших традициях американской культуры, уважающей благородных мстителей, восстанавливающих попранную справедливость, Рамиус Клэнси мстил Советскому Союзу. «Никто не поплатился за ее смерть — ни врачи, ни фармакологи. Эта мысль неустанно стучала у него в мозгу, питая его ярость, до тех пор, пока он не принял решение, что заставит государство заплатить за свершившееся». Местью Рамиуса должна была стать передача в распоряжение США новейшей секретной подлодки «Красный Октябрь» — гордости и надежды советского государства.

На написание первого в жизни романа у Клэнси ушло чуть больше четырех месяцев, рукопись он отправил в издательство Военно-морского института, которое как раз объявило, что собирается заняться изданием не только профессиональной военной литературы, но и художественной. Роман «Охота за "Красным Октябрем"» вышел 1 октября 1984 года и неожиданно оказался крайне актуальным. Не из-за истории советского перебежчика, а из-за того, как Клэнси представлял военные силы США.

В 1979 году, после ввода советских войск в Афганистан, закончился период разрядки в Холодной войне: США и СССР вновь ушли в открытую конфронтацию. Президент Рейган назвал СССР «империей зла», генеральный секретарь Андропов объявил о намерении установить на территории ГДР и Чехословакии ядерные ракеты-носители. Новый этап противостояния требовал идеологической мобилизации и укрепления патриотизма, а также реабилитации американской армии, после неудач во Вьетнаме, Иране и Камбодже ставшей предметом критического изображения в культуре 70-х. Роман Клэнси, демонстрировавший слаженную работу вооруженных сил и правительства США, пришелся как нельзя кстати. Аналитик ЦРУ Джек Райан демонстрировал, насколько интеллектуальной может быть защита безопасности страны. Президент США оказывался тонким стратегом и умным переговорщиком, умеющим очаровать противников и добиться своего. Техники блестяще пользовались новейшим оборудованием, командиры демонстрировали разумность и уважение к младшим по званию. И все они, закончив совершать подвиги, устремлялись домой к любимым женам и детям. Такой армии и такой стране не была страшна никакая империя зла.

Президент США Рональд Рейган, узнавший в образе президента себя, был от романа в восторге. Он назвал его «идеальным» и «захватывающим», и продажи подскочили настолько, что издательству пришлось допечатывать тираж (всего в первом издании романа было продано 365 тыс. экземпляров, а после того, как издательство Военно-морского института продало права на книгу Berkley Books,— еще 4,3 млн). Клэнси пригласили в Белый дом на встречу с Рейганом и в Пентагон — обсудить, чем он еще может быть полезен для страны. Затем последовали турне — Клэнси возили по военным базам и кораблям, где он встречался с солдатами. Военно-морской колледж включил «Охоту за "Красным Октябрем"» в свой учебный план. Клэнси написал еще 20 романов, прославляющих американскую армию и милитаризм, построил дом со стрельбищем в подвале и купил себе танк.

Права на экранизацию купили в 1986-м, но к тому моменту, как дошло до съемок, обстановка в мире изменилась. В 1989 году, спустя месяц после падения Берлинской стены, Михаил Горбачев и Джордж Буш встретились на Мальте и объявили миру, что Холодная война окончена. «Мы стоим в начале длинного пути. Это путь в эпоху прочного мира. Угрозы насильственных действий, недоверие, психологическая и идеологическая борьба — все это теперь должно кануть в вечность».

Противостояние было в прошлом, начиналась эпоха доверия и диалога, и именно об этом был вышедший в марте 1990 года фильм «Охота за "Красным Октябрем"». В нем Марко Рамиус не мстил за погибшую жену — он плыл к США, чтобы положить конец Холодной войне, и агент ЦРУ Джек Райан чувствовал, что ему можно доверять. Тот факт, что Рамиуса играл Шон Коннери, вносил дополнительный смысл: семикратный Джеймс Бонд, регулярно демонстрировавший на экране, что от русских не стоит ждать ничего хорошего, теперь играл русского, которому можно довериться. Случайным образом киновоплощение Марко Рамиуса оказалось ближе к советскому прототипу, чем герой романа Клэнси и даже герой диссертации Янга: герой Шона Коннери тоже был идеалистом, хотя его идеалы вряд ли бы были близки Валерию Саблину.