Иногда Судьба дарит исторический шанс, а от человека (и от тысячи случайностей) зависит — сумеет ли он его использовать и как. Окажется ли достоин или пропьёт, продаст, втопчет в грязь.
Иногда Судьба дарит шанс стране, а как он будет использован? В один момент несколько государств получили свободу: Россия, Грузия, Туркмения, Эстония…
Где-то этот шанс пропили и разворовали; где-то обожествили любимого руководителя и отлили ему золотые статуи; где-то живут по-человечески.
Но чаще всего ты не знаешь и не замечаешь, что над тобой опрокинулся рог изобилия, и в тумане открылся желанный берег.
Я пришёл в «МК» в 1978-м. Главредом был Гущин. Взяли с улицы, не было за спиной ни журфака, ни филфака — ничего. Десять лет пахал во вредном цеху, и вдруг занесло в редакцию.
Огорчало, что взяли «на гонорар» — то есть без зарплаты, а ещё больше — что не давали писать о театре: мол, ты кто такой? Я и ушёл, стал безработным.
…Прошло много лет. Вдруг в интернете вижу свою физиономию и огромный заголовок:
"Специальный гость фестиваля Александр Минкин не только посетит конкурсные спектакли, но и проведет творческую встречу со студентами, журналистами и участниками фестиваля.
Для театроведа приезд в Якутию станет вторым, впервые он побывал в республике 36 лет назад. Приезд Минкина тогда стал судьбоносным для истории Саха театра и якутского театра в принципе. Именно статья журналиста «Русалка второй категории» о тогда еще неизвестном спектакле «Желанный голубой берег мой», опубликованная в журнале «Театральная жизнь», обратила внимание Министерства культуры СССР на постановку.
Вспоминает Президент фестиваля «Желанный берег», государственный советник Якутии, народный артист России Андрей Борисов:
СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ
Как всё было
Всё, что произошло с Андреем Борисовым, — цепь невероятных счастливых случайностей.
В 1984 году предстоял Всероссийский театральный фестиваль в Хабаровске. Туда отбирали спектакли по всей стране. Маститые и приближённые к Министерству культуры РСФСР критики отправлялись в Ленинград, в Горький, в Ярославль — туда, где удобно, привычно и относительно близко. А я был безработный и рад был любой командировке.
Вот меня и послали в Якутск. Инструктировали строго: «В Хабаровске не будет синхронного перевода. Якутского языка никто не знает. Поэтому на фестиваль надо выбрать либо спектакль Русского драматического, либо — Якутского музыкального. И лучше балет — чтоб без слов».
Прилетел я в Якутск в декабре 1983-го (через Москву) из Еревана. Из плюс 20 в минус 50. В Москве мне прямо в аэропорт привезли из дома тулуп и валенки.
...О спектаклях Русского драматического и Оперно-балетного сейчас вспоминать не стоит — зачем обижать людей, которых, может быть, уже и на свете нет. Но для фестиваля ничего выбрать там было невозможно.
Прошла неделя. Вечером, накануне отлёта в Москву, ко мне в гостиницу пришёл молодой парень. Говорит: «Я режиссёр Якутского драматического, у нас есть спектакль, точно подходит для фестиваля, возьмите его».
— Но я же спектакля не видел. Как могу рекомендовать не глядя? Улетаю завтра днём. Успеете утром показать?
— Показать не можем. Наш театр утонул. Провалился в мерзлоту, только декорации удалось спасти.
— Ну если декорации спасли, то попросите в Русском театре или в музыкальном — пусть дадут показать хоть кусочек.
Утром Андрей Борисов пришёл за мной в гостиницу и повёл в театр, рассказывая по дороге, что декорации уже развесили, сейчас начнут. Пришли. Ничего не развешено, ничего не готово, но через 20 минут обещают показать. А пока отвели меня в кабинет директора, на столе стояла бутылка коньяку. Стали мы с директором беседовать. И каждые полчаса кто-нибудь приходил и говорил: «Осталось чуть-чуть, скоро начнём».
Время идёт, через час уже самолёт, пора в аэропорт мчаться. Директор туда позвонил. Отвечают: туман, вылет немного откладывается. Ещё час у нас есть. Возможно, к тому моменту появилась на столе вторая бутылка; не помню; мы там втроём сидели. И каждый час директор звонил в аэропорт, и каждый час ему говорили: туман.
Вот кто посылал этот туман? Шаманы? Очень может быть.
Наконец позвали в зал. Над сценой висела лодка, в лодку сели артисты, рабочие оттянули канаты, отпустили, и лодка с рыбаками пронеслась у меня над головой, и — мороз по коже от восторга! — гениальная сцена, гарантированный успех.
…Лёг туман, берега не видно, и один за другим трое взрослых уходят из лодки в ледяное море, уходят из жизни, чтобы оставить мальчику воду, чтобы не умер от жажды. (Повесть киргиза Айтматова про нивхов, живущих на берегу Охотского моря. В Якутске.)
Потом показали другой фрагмент спектакля: северянки в национальных меховых одеждах танцуют, ожидая возвращения мужчин с охоты. Очень сильное впечатление — и мёртвый проснётся...
Вернулся в Москву, пришёл в Министерство культуры РСФСР. Так и так, Русская драма и Якутский музыкальный для фестиваля не годятся, а вот «Желанный голубой мой берег» — идеально.
— А он по-русски?
— Нет, на якутском.
— Но мы же вам сказали, когда отправляли! Перевода не будет.
— Это ничего не значит! Это же Айтматов, «Пегий пёс, бегущий краем моря». Все читали, все помнят, все всё поймут.
Дама-замминистр была непреклонна: «На якутском спектакль не повезём!» Стало ясно, что слова бесполезны. Встал на колени и сказал: «Клянусь!». Дамам нравится, когда мужчина на коленях. (Они ж это только в кино видят.)
— Ну смотрите, Минкин!
Получив согласие министерской дамы, я написал Андрею Борисову умоляющее письмо: «Андрей, ради бога, сократи все разговорные сцены. Все пластические оставь, а разговоры безжалостно режь до минимума. Театральные фестивальные критики якутского языка не знают. Смотрят по три спектакля в день, всё время хотят спать. Как только длинная разговорная сцена их утомит, они могут возненавидеть спектакль, и всё погибнет».
От двух с половиной часов Андрей Борисов оставил полтора, если правильно помню. Лучше спросить у него самого.
Спектакль взяли на фестиваль в Хабаровск. Там он сгрёб все первые призы: за режиссуру, за сценографию, за музыку, за актёрскую работу. Успех был невероятный. Добавилось и то, что всех победил никому не известный театр, о котором даже не слышали никогда.
Спектакль-победитель включили в программу Всесоюзного театрального фестиваля в Тбилиси. Он и там произвёл фурор.
Выдвинули его на Госпремию РСФСР. Но оказалось, что в том году очередь получать премию была кого-то из маститых московских главрежей. Типа: «в прошлом году дали Плучеку, теперь надо дать Гончарову, не то обидится». Неудача. Потом оказалось, что и это — счастливая случайность.
Я пошёл в Комитет по Ленинским и Государственным премиям (там одна серьёзная дама мне очень доверяла): так и так, мол, несправедливость. И «Желанный берег» получил Госпремию СССР, которую ни за что бы ему не дали, если б он уже получил Госпремию РСФСР.
Вот и посчитайте случайности: Министерство культуры отправляет в Якутск безработного журналиста, что само по себе невероятно. Незнакомый парень уговаривает меня посмотреть кусок постановки утонувшего театра. Потом туман даёт время повесить декорации, а московскому гостю достичь состояния раскрепощённой интуиции. А потом самое невероятное: замминистра культуры верит на слово безработному, рискуя нажить карьерные неприятности. И на закуску: неполучение Госпремии РСФСР открывает дорогу к Госпремии СССР. Единственный случай в истории, когда дипломный спектакль студента получил Государственную премию.
Однако этим дело не кончилось. Рог изобилия оказался бездонным. Якутские власти могли похлопать Андрея Борисова по плечу, сказать: «молодец, старайся». Это ж были 1983–1984-й — андроповско-черненковский застой; самый популярный совет «сиди, не рыпайся». Но они его сделали министром культуры, а он не спился. И вот что он успел за эти годы.
Создал и построил: Высшую школу музыки (комплекс из 27 зданий рядом с Якутском); Арктический государственный институт искусств и культуры АГИКИ; Саха Академический театр им. П.А.Ойунского; Государственный цирк; Театр юного зрителя; Национальный театр танца; Республиканское хореографическое училище; Театр Олонхо; театр в Мирном (алмазный центр); Национальный художественный музей; Государственную филармонию; Государственный ансамбль скрипачей «Виртуозы Якутии» (гастролирует по всему миру); Музей Хомус; Музей музыки и фольклора; построил более 224 объектов культуры в районах Якутии; здание для художественного и музыкального училища; поставил спектакли на Алтае и в Башкирии, в Китае и в Турции; стал обладателем четырёх «Золотых масок».
…Не хочется даже думать, что было бы, если б я покорно выполнил указание министерства культуры, и в 1984-м на фестиваль в Хабаровск поехала бездарная, зато соответствующая заданию постановка; а дипломный спектакль Борисова так бы и канул в вечную мерзлоту.
Сейчас «Желанный берег» играет третье поколение актёров, и история о том, как трое взрослых пожертвовали жизнью ради мальчика, — продолжает согревать сердца.
* * *
…Безработным я был восемь лет, а чтобы не арестовали как тунеядца — вступил в маленький московский союз писателей; членство там (как и в Союзе писателей СССР) давало право нигде не работать. Для вступления надо было принести три рекомендации.
День приёма, сидит комиссия, председатель оглашает документы. У первого вступающего рекомендации от Иванова–Петрова–Сидорова (фамилии условные). У второго — такие же неизвестные. Это было нормально; в справочнике СП СССР было больше 10 тысяч писателей, чертовщина. Доходит очередь до меня, председатель зачитывает рекомендации: Михаил Рощин, Борис Васильев, Булат Окуджава. Подумал и говорит: «Ну и что тут обсуждать?»
…Вернулся я в «МК» 1 апреля 1992-го, уже при Гусеве, — разгул свободы, ежедневный московский тираж превысил 2 миллиона, и писать о театре мне уже никто не мешал, кроме собственной лени.
0
31.56
