ТОП 10 лучших статей российской прессы за
July 1, 2015

Мы говорим о контролирующих факторах в музыкальной индустрии и Кит вспоминает, с каким трудом во время записи нового альбома The Day Is My Enemy им удалось оторвать всех студийных «личинок» от материала, чтобы он стал настоящим «мясом»: «Когда кто-то тебе говорит, как и что надо делать, получается полная фигня. Я вообще перестал общаться по творческим вопросам с кем-либо кроме Лиама и Максима. Что же касается лично меня, то у меня никогда не было персонального менеджера, а всегда был сам себе хозяин, так что я сам одеваюсь, сам решаю, что мне говорить, а что нет, и поэтому остаюсь до сих пор самим собой. Никакому другому уродцу я не передам эту прекрасную привилегию. Ты бы позволил кому-то вторгаться в твои семейные дела и диктовать тебе, как тебе вести себя дома? Вот и я предпочитаю если и быть засранцем, то по собственной воле».

Разговор с Китом не сильно отличается от концертов группы. Он непредсказуемый, нутряной и очень живой. Иногда – злой, иногда пугающий, но все время восхитительный. И он выделяется не только благодаря нецензурным словам, которые мы смягчаем в этом тексте из-за страха перед законодательством, но и юмором и бесспорным обаянием.

«Иногда я вроде клоуна сбежавшего из сумасшедшего дома, – говорит Кит, – Но чтоб ты понял, как я себя вижу, представь холл в большом доме. Ты как бы и внутри, но за каждой дверью, что-то новое, и совсем другое». «И за каждой из них тебя может подстерегать дикий психопат, который порежет тебя на куски», – добавляет Флинт и мне очень хочется верить, что он шутит, потому что за его темно-фиолетовыми солнцезащитными очками не видно его глаз.

Кит Флинт пришел на это интервью, одетым, как Кит Флинт, в полосатой тюремной рубахе и шляпе порк-пай. У него болты в ушах и татухи на руках, он искрит идеями и энергией и матерится как дальнобойщик, после каждого крепкого словца он извиняется, но это не мешает ему снова и снова называть кого-то то женским, то мужским половым органом. Как в одного человека вмещается столько страсти и энергии – совершенно непонятно. Что происходит, когда затихает музыка и гаснут огни сцены или вспышки камер? Кто такой Кит Флинт на самом деле?

Рожденный 17 сентября 1969 года в Брейнтри, Эссекс Кит утверждает, что у него не было счастливого детства, его родители развелись когда он был еще довольно юным: «Я настолько ненавидел находиться дома, что если я заходил и обед был без пяти минут готов, я выходил на улицу, и возвращался через пять минут». А в 15 лет Кита выгнали из школы: «Я был крайне деструктивен тогда. Настолько, что я очутился в классе для недоразвитых, которым надо показывать, для чего нужна линейка и ручка. И только когда они проверили мой IQ, они узнали, что я был более чем разумен. Но на шкале нормальности в общепринятом понимании я точно не на самом верху, если честно».

Кит перепробовал массу работ: мясник, кровельщик, бурильщик, но жажда приключений не покидала парня и летом 1988 года он покинул дом, чтобы отправиться на Ближний Восток и в Африку. «Когда я вернулся, кто-то рассказал мне про рейв-движение, и я подумал, что это так же круто, как проехать автостопом по Израилю. Я в деле», – вспоминает Кит. Весной 1989 года судьба свела Кита с малоизвестным тогда ди-джеем Лиамом Хойлеттом на рейве в Эссексе: «Я признался, что мне нравится его музыка и все как-то закрутилось. Я попал в группу, но я никогда не был мозговым центром. Им всегда был Лиам. Но мы друг друга в чем-то дополняли».

Музыка стала лекарством для Кита: «Мне не нужно было больше бороться за право быть тем, кем я хочу, я просто был им».

В ранние 90-е случился настоящий Prodigy-бум, они звучали на каждой рейв-сцене доводя до экстаза своей смесью брейкбита, джангла и хардкор тысячи тысяч фанатов стробоскопов и наркотиков по всему миру. Их второй альбом Music For The Jilted Generation основал новый жанр музыки, а альбом The Fat Of The Land стал номером один и в Британии и в США. Они собрали тучу наград от Brit Awards и MTV? Номинировались на Грэмми и продали более 25 милионов экземпляров своих пластинок.

Кит не очень-то этим гордится: «Мы никогда не парились тем, чтобы заработать побольше денег или заиметь побольше поклонников. Все, чего мы когда-либо хотели – это играть нашу музыку».

Все проходит и меняется, но единственное, что постоянно остается с The Prodigy – это скандалы. В пропаганде чего только не обвиняли их: поджигательства (Firestarter), домашнего насилия (Smack My Bitch Up), среднестатистическому англичанину группа всегда была как кость поперек горла. «Я встречался с прикольной девчонкой, и все у нас было тип-топ, но ее мама в один прекрасный день открыла Guardian в котором была фотография меня с зелеными волосами, висящего на колонке на сцене под заголовком «Что вы будете делать если ваша дочь приведет домой вот это?» Родители девушки возненавидели меня тогда.

Но вместе с родительской ненавистью росла популярность группы и наркотический дурман окружавший ее. Несмотря ни на что Кит утверждает, что редко оказывался на сцене под кайфом: «Я принял половинку таблетки в клубе Labyrinth (легендарном месте в Ист-Лондоне – Прим. Авт.) на нашем первом громком выступлении и я думал, что голова у меня отвалится и улетит. Я понял, что мне без наркотиков хватает дури на сцене».

В начале 2000-х, казалось непрерывный, творческий поток Лиама – истощился. Нет нового материала, нет концертов, а значит некуда девать бесконечную энергию Кита. «Это был темный период», – вспоминает Флинт, – «Я страшно бухал и принимал какие-то нереальные дозы наркотиков. Когда у тебя уйма бабла и уйма свободного времени башня улетает далеко и надолго. Не быть козлиной просто нереально».

К моменту, когда Лиам наконец-то нашел свое вдохновение, Кит был уже на грани: «Я дошел до черты, после которой уже было бы по-настоящему мрачно. Просто за шаг до обрыва». Но даже после прекращения загрузок по-полной у Кита Флинта все равно не получается быть ванильной феей и вздыхать под луной: «В целом желание трезвости и хорошей формы стало у меня обсессивным, но тем не менее я иногда позволяю себе расслабиться и выпить пивка, чтобы слегка уйти от действительности».
Хотя куда казалось бы уходить. Перед нами человек в студии, который несмотря на 5 самых диких альбомов и 26 лет угара прошедших с тех пор, как они с Хоулеттом впервые встретились на рейве в Эссексе сумел остаться самим собой и сохранить любимое дело и друзей.
«Я думаю, что Лиам единственный человек, которого я когда-либо любил», – говорит Кейт, абсолютно искренне, – «Он и Максим дали мне возможность и время, чтобы понять, кто я есть на самом деле. Видимо потому, что у меня не было нормальной семьи – моей семьей стали они».

Мне начинает казаться, что я достиг половины пути к настоящему Киту, но когда я в шутку говорю это, он меняется в лице и снова становится похож на футбольного хулигана. И чтобы не злить его я перехожу на еще одну близкую его сердцу тему – гонки на мотоциклах. У него есть своя гоночная команда и по выходным его нередко можно встретить вместе с женой Маюми на одном из гран-при в Европе. «Гонки – это вопрос вызова себе и своей смелости», – говорит Кит, – «Своеобразная метафора жизни. Если ты не входишь в повороты затаив дыхание, значит ты не едешь достаточно быстро. Чем раньше ты осознаешь, что ты смертен, тем раньше ты начинаешь жить по-настоящему».

Вместе со своей женой Маюми – японкой играющей музыку под псевдонимом DJ Super Megabitch – Кит живет в своем сельском особняке в Эссексе и у них девять собак. Он также владеет пабом под названием Leather Bottle неподалеку от его дома: «У нас есть камин, и в кружке на нем сейчас около 60 фунтов, потому что каждый раз, когда я зажигаю огонь, кто-то обязательно ляпнет I’m а Firestarter (Я Поджигатель – англ.), а за это у меня в баре положен штраф в 1 фунт. Деньги потом идут на благотворительность».

По мере того, как Кит приближается к своему 46-му дню рождения совершенно понятно, что он не растерял ни капли драйва, но чувствует ли он себя когда-либо в ловушке из-за им самим созданной репутации? Не надоело ли ему быть «Поджигателем»? «Куда бы я ни пошел, все видят во мне в первую очередь скандалиста и панка, а не музыканта, но я особо не парюсь. Я решил не позволять моему образу захватить все аспекты моей жизни, так что вполне сносно сосуществую с ним».

Едва мы успели копнуть, хотя бы немножко в глубину многоуровневого образования по имени Кит Флинт, как наш разговор подходит к концу и я не понимаю, хотелось ли бы мне на самом деле копнуть поглубже или и так достаточно. Мало ли что там кроется на самом дне. Внезапно он ошарашивает одной историей из жизни: «Мой отец был полный мудак. Я помню как-то он оттащил меня к парикмахеру, чтобы состричь ирокез, который у меня тогда был. Но поскольку состригать было особо нечего, а оставить чуб он считал правильным, то я остался с одним долбанным локоном на лбу, походя на Тинтина. Унижение которое я испытал, идя так в школу, было неописуемым. Спустя годы, когда я увидел как Лиам общается со своим отцом, я подумал, что быть может я не прилагал достаточно усилий в своих отношениях с отцом. Мне показалось, что я где-то сам виноват, что так все вышло. Я сделал шаг навстречу и он снова все обгадил. В итоге я сказал ему, что больше он меня не увидит, а ему, лучше бы не искать встреч со мной ни при каких обстоятельствах. С тех пор я почувствовал, что свободен».

Легче всего было бы списать все поведение Кита на трудное детство, и возможно долгое время у него ушло на то, чтобы переругиваться с отголосками юности, но сейчас – свобода – именно то слово, которым можно описать Кита Флинта. Ему как будто вообще не интересно, что о нем думают окружающие, и поэтому он получает все, что хочет от жизни.

«Я ни на что не откладываю», – признается Кит, – «Все, что я получаю, я немедленно обналичиваю. Во мне всегда было это понимание, что когда мне надоест все это, я просто убью себя. И это ни в коей мере не суицидальная наклонность. Это вполне осознанное желание. Если я вдруг начну сраться в кровать, я просто выйду на улицу и шагну под автобус».

Внезапно Флинт мило улыбается и добавляет: «Я думаю, что я очень щедр с людьми которых я люблю в духовном смысле, но я могу быть и на редкость эгоистичным засранцем. Я вырос зная, что некому присмотреть за мной, так что если я о себе не позабочусь – никто не позаботится. Я не боюсь того, кем я стал, я просто хочу оглянуться назад и сказать, что я прожил то, что принято называть полной жизнью. Вот и все. Всего наилучшего».