В стране резко вырос спрос на среднее профессиональное образование (СПО). Минувшим летом число ребят, поступивших в колледжи, впервые с нулевых годов почти сравнялось с числом поступивших в вузы. В некоторых популярных колледжах конкурс настолько велик, что в них ввели плату за обучение, нередко сопоставимую с вузовской. Однако экономика и рынок труда оказались не готовы принять новых «синих воротничков». «Огонек» разбирался в неожиданной коллизии.
В 2018 году, по данным Министерства просвещения РФ, на первые курсы вузов были приняты 1042 тысячи студентов. А в колледжи поступили 906 тысяч выпускников 9-х и 11-х классов общеобразовательных школ. Соотношение абитуриентов 9:10 пока еще в пользу вузов.
Но есть и другие подсчеты, за которыми картина совсем другая: из общего числа университетских первокурсников около 200 тысяч — это выпускники колледжей, которые, получив дипломы, сразу поступают в вузы. И если считать тех, кто после 9-го класса идет в колледжи, и тех, кто продолжает учиться в 10–11-х классах, чтобы потом поступать в университет, то окажется больше именно первых. Вот это и есть главная новость последнего времени.
Число студентов вузов у нас постоянно росло после 1995 года и достигло пика в 2008/09 учебном году — 7,513 млн человек (данные Росстата). Потом страна в очередной раз попала в демографическую яму, а Рособрнадзор начал чистку вузовской системы, безжалостно закрывая вузы-помойки, которые ничему не учили, выдавая липовые дипломы. В итоге число студентов университетов стало снижаться и сейчас уменьшилось до 4,3 млн. Хотя до 2016 года большинство школьников и их родителей не мыслили жизни и карьеры без вузовского диплома. В преподавательских кругах стали говорить о том, что бакалавриат превратился в «массовое высшее» («Огонек» писал об этом в № 1–2, 2015). Начали думать даже о создании «прикладного бакалавриата», но дальше экспериментов дело пока не пошло. Теперь, видимо, и не дойдет.
Так уж складывается, что в 15 лет подростки, хотят они этого или нет, вынуждены делать выбор: идти в 10-й класс, чтобы потом поступать в университет, или идти в колледж и получать профессию. И хотя чаще всего дети выбирают не вполне самостоятельно, а под влиянием учителей и родителей, тенденция обозначилась четко: по оценкам экспертов, число школьников, выбирающих второй путь, пошло в рост, уже в 2016 году увеличившись на 10%. По данным Росстата, в 2016 году из выпускников 9-х классов в заведения СПО поступали 42,3% детей, в 10-е классы — 53,7%. В 2018 году в СПО пошли уже 52% девятиклассников — большинство.
«Не берут в 10-й класс»
Директор Центра исследований среднего профессионального образования НИУ ВШЭ Федор Дудырев подтверждает: «Да, действительно, сегодня все больше девятиклассников склоняется к тому, чтобы строить траекторию образования через поступление в колледж. На этом фоне серьезно сократилось число тех, кто поступает в колледжи после 11-го класса».
Причина этого, по мнению Федора Дудырева, в том, что старшая школа, особенно лицеи и гимназии, стала очень селективной. «Доля учеников, поступающих в 10-й класс, постоянно сокращается,— говорит эксперт.— Думаю, что перспектива ЕГЭ заставляет учителей под разными предлогами отсеивать тех детей, кто может не показать высоких результатов. Естественно, что дети, которым закрывают переход в 10-й класс, идут в колледжи. И роль СПО сегодня стремительно меняется: колледжи фактически выполняют задачу общего среднего образования, которое у нас обязательно для всех, и одновременно дают студентам рабочую специальность».
О том, как прессуют родителей учеников на собраниях перед ОГЭ в 9-м классе, в интернете полно сообщений: «Ваш ребенок не сможет подготовиться к ЕГЭ, подумайте, куда вы его определите, может, в ПТУ…» Еще больше родительских жалоб появляется в июне, когда вывешиваются списки принятых в 10-й класс: «Моя дочь сдала без троек, а не взяли», «Мой с одной тройкой не прошел в 10-й». Родители пишут юристам, те отвечают: это противозаконно, если ребенок сдал ГИА, его обязаны принять. А в школе говорят: вы опоздали, мы 10-й класс уже сформировали, свободных мест больше нет.
Позиция школ вполне определенная: в 10-й класс брать только сильных учеников. Потому что результаты ЕГЭ влияют на рейтинг учебного заведения, а рейтинг — на финансирование. Вот и выдавливают — негласно, тихо — тех, кто может подпортить статистику.
С другой стороны, многие родители и без нажима учителей задумываются, и вот о чем. Чтобы получить баллы, достаточные для поступления в престижный вуз, надо заниматься с репетитором. Или побеждать на предметной олимпиаде, а значит, опять же, брать репетитора. А если ребенок не пройдет на бюджетное место, значит, придется учиться за деньги. Между тем экономического бума за окном нет, и все меньше семей, которые могут себе это позволить. Рецепт выхода из такой вот пиковой ситуации напрашивается сам собой.
Давид Константиновский, руководитель Центра социологии образования Института социологии РАН, говорит, что «дети, поступающие в СПО, в основном из семей с невысоким достатком»: «Нет, это не бедные. Но у них больше средств уходит на питание и одежду и очень мало остается на образование. Во всяком случае, они не могут себе позволить платные занятия с репетиторами или платное обучение в вузе».
Доходы населения падают уже пять лет, и в основном это затрагивает семьи среднего класса. «У нас сейчас нет эмпирических исследований этой проблемы,— продолжает Давид Константиновский.— Но, по моим представлениям, сегодня учеба в СПО в материальном отношении для многих семей оказывается более доступной. Хотя бы уже потому, что колледж рядом с домом всегда найдется. А отправить ребенка учиться в Москву, если он отлично сдал ЕГЭ, или даже в областной центр, уже не каждой семье по карману».
Мимо ЕГЭ
Эксперты утверждают, что сегодня сформировалась категория семей, которые совершенно сознательно делают ставку на колледжи. «Мы наблюдаем интересный феномен,— говорит Федор Дудырев.— Уход ребенка из школы после 9-го класса не всегда означает, что он не успевает по учебе. И это не связано с тем, что подростку надо срочно выходить на рынок труда и зарабатывать деньги. Напротив, оба родителя могут иметь высшее образование, но они выбирают для своих детей менее стрессовый или более комфортный путь к высшему образованию, минуя сдачу ЕГЭ».
Стрессов действительно меньше. При поступлении в колледж после 9-го класса достаточно представить документ о сдаче ГИА, а в колледжах сегодня есть два типа учебных программ — с разной «степенью комфорта».
Первый — программа подготовки квалифицированных рабочих и служащих (ППКРС) со сроком обучения 2 года 10 месяцев. Раньше это называлось начальным профессиональным образованием. Ежегодно на ППКРС поступают 212–215 тысяч человек. И, соответственно, на эти программы поступить легче, там конкурса практически нет.
Второй тип колледжей — программы подготовки специалистов среднего звена (ППССЗ) со сроком обучения 3 года 10 месяцев, именно эти программы сегодня дают основной прирост численности учащихся. Это колледжи информационных технологий, медицины, педагогические, культуры, искусства и т.д. Там есть и конкурсы, и даже платное обучение для тех, кому при поступлении не хватило баллов ГИА (стоимость платного обучения в наиболее престижных колледжах 35–150 тысяч рублей в год). Все эксперты единодушны: популярность такого пути в том, что он предоставляет желанную альтернативу — возможность после колледжа поступить в вуз без сдачи ЕГЭ.
До 2015 года после колледжа можно было сразу поступать на 2-й курс университета. И вузы охотно брали таких студентов. Хотя бы потому, что в колледже они уже получили профессиональную подготовку, пусть не в объеме университетского курса, но выгодно отличающую этих ребят от пришедших в вуз со школьной скамьи. Сейчас трудно установить, кому эта схема не понравилась, но в 2015 году в Минобрнауки решили ее поломать, как бы уравняв тем самым всех абитуриентов: поступление только на 1-й курс, вновь возникли требования по ЕГЭ. «Равенство» в итоге вышло мнимым: выпускники колледжей оказались в худшем положении, поскольку они школьную программу за 10–11-е классы проходили в сжатом виде за год, из нее нередко исключались темы, не имеющие отношения к специальности.
Решение нашли чисто по-российски: в нормативных документах оставили лазейку, которой и вузы, и выпускники колледжей успешно пользуются: вузы по своему усмотрению, сказано в приказе, могут проводить устные или вступительные испытания для абитуриентов со средним профессиональным образованием. Как говорят эксперты, трудность этих экзаменов будет обратно пропорциональна нужде вузов в таких студентах. Кроме того, сейчас университеты, в том числе и ведущие, бронируют некоторую часть мест в рамках контрольных цифр приема (КЦП) для выпускников колледжей. Например, эту информацию подтвердили «Огоньку» в Финансовом университете (там при поступлении необходимо сдавать экзамены по русскому языку, математике и на некоторых факультетах — по обществознанию). Другой пример: колледж МИД России, выпускники которого поступают в РУДН, Дипломатическую академию МИД, РГГУ и другие вузы «благодаря совместной профориентационной работе колледжа с вузами» (так значится на сайте колледжа).
Кстати, вступительные испытания в вузах для выпускников колледжей проводятся с 11 по 26 июля, то есть раньше зачисления потока абитуриентов, поступающих по ЕГЭ. А в дальнейшем, как говорят эксперты, для студентов, поступивших после СПО, сохраняется возможность ускоренного обучения в университете. Могут, например, зачесть пройденные в колледже курсы или темы и сократить срок обучения на полгода или год.
Не ждали
Короче, случился поворот: достоинства СПО оценили, дети в колледжи пошли. Сказалась и жесткая селекция в 9-х классах школ, и сокращение числа бюджетных мест в вузах с одновременным ростом стоимости платного обучения. Возможно, сыграли роль и получившие широкую медийную поддержку конкурсы WorldSkills, показывающие профессионально успешных и счастливых молодых людей (в рамках этого проекта в прошлом году в 32 регионах России проходило тестирование школьников 6–11-х классов «Билет в будущее»).
И что, открылись новые горизонты? Увы, система СПО оказалась не готова принять возросший поток желающих. Первая проблема — не хватает преподавателей. В 2018 году, по данным Росстата, в СПО насчитывалось 565 747 штатных ставок педагогов и мастеров производственного обучения. Занято было 466 430 ставок. То есть вакансий почти 100 тысяч, из них вакансий мастеров почти 70 тысяч. Понятно, что резко выросла нагрузка на преподавателей, в прошлом году на одного педагога приходилось18 студентов.
Беда и с финансированием СПО. Только что в НИУ ВШЭ вышла «Белая книга» СПО (Молодые профессионалы для новой экономики: среднее профессиональное образование. 2019 год). Там прямо сказано: «При переходе в ведение субъектов федерации колледжи столкнулись с сокращением финансового потока. С 2008 по 2017 год финансирование системы СПО упало на 31,4%, с 309 млрд рублей до 212 млрд рублей». Причина простая: у регионов нет денег на подготовку кадров. Обновление материальной базы колледжей практически заморожено, написано далее в «Белой книге». На закупку оборудования в 2017 году было выделено лишь 1,55% от всех бюджетных средств, направляемых в СПО. Почти 30% колледжей не обновляли учебно-лабораторное и учебно-производственное оборудование на протяжении последних пяти лет.
Преподавателей нет, денег нет, станки старые. Вот так готовят кадры для новой экономики?
Справедливости ради надо сказать, что перечисленные проблемы затрагивают не всех. Это, например, не относится к колледжам, которые входят в состав высокотехнологичных кластеров, в основном на базе крупных предприятий нефтегазовой отрасли, оборонно-промышленного комплекса, авиа- и судостроения, энергетики. Такие кластеры были созданы в Пермском крае, Калужской, Нижегородской, Самарской, Свердловской и ряде других областей. Федор Дудырев считает, что «таких колледжей в России около 300 (из 4600 учреждений СПО, 6,5%.— "О"). Подготовка студентов там прямо ориентирована на конкретные производства. Крупные корпорации щедро финансируют свои колледжи, открывают на предприятиях базу для практики студентов».
«Синие» vs «белые»
Остальные предприятия к инвестициям в подготовку кадров не готовы. Опять же «лишних» денег нет. И мало кто знает, какие кадры и сколько понадобится их через три года. Горизонт планирования производства у нас очень короткий.
Поэтому большинство колледжей дают лишь общую профессиональную подготовку (сейчас речь не о колледжах культуры и искусства и педагогических). И такого выпускника потом приходится доучивать уже на рабочем месте. А это серьезный барьер при выходе на рынок труда.
Константин Лайкам, заместитель руководителя Федеральной службы государственной статистики, выступая в «Огоньке» (№11, 2018), говорил, что в стране насчитывалось 711 тысяч безработных в возрасте от 15 до 24 лет. И в основном это выпускники колледжей. Более свежие данные есть в исследовании «Система подготовки кадров: точки роста», опубликованном Базовым центром профессиональной подготовки, переподготовки и повышения квалификации в конце 2018 года: только 61% выпускников колледжей устраиваются на работу.
Как же получается, что при дефиците рабочих рук за бортом остаются почти 40% выпускников? В том же отчете Базового центра проводятся данные опроса работодателей о качестве подготовки кадров, они неутешительны. Трудности отмечает каждый седьмой работодатель, 35,4% самой серьезной проблемой считают отсутствие специалистов нужной им профессии (наиболее актуальна эта проблема для машиностроения и здравоохранения).
А вот прямые отзывы работодателей о качестве подготовки кадров.
Здравоохранение: «Плохо владеют манипуляциями»; «Нет навыков снятия ЭКГ, проведения сердечно-легочной реанимации, введения инъекций, скудные фармацевтические знания».
ЖКХ: «В нашу сферу приходят очень часто случайные люди, те, кому идти уже некуда, дисциплины нет, ничего не хотят»; «При возникновении любой проблемы на участке никто не хочет брать ответственность на себя, перекладывает ее на вышестоящее руководство».
Индустрия красоты: «Берешь выпускницу с дипломом, а она уже сама себе "звезда". Может, что-то и умеет в профессии, а вот прийти вовремя и услышать клиента не умеет».
Больше всего нареканий в сфере услуг, и понятно почему: здесь требуются в большей степени «надпрофессиональные» навыки, что называется soft skills. Но именно с этим сегодня большой дефицит у выпускников колледжей. Кажется, их этому просто не учат.
Поэтому на рынке труда — и это еще одна четкая тенденция последнего времени — «синие воротнички» проигрывают «белым». Давид Константиновский говорит: «Рынок труда хоть и проявляет некоторый интерес к выпускникам СПО, но при выборе кандидатов на конкретные должности предпочтение отдает людям с дипломами о высшем образовании. Дело в том, что сегодня на нашем рынке труда зачастую в большей степени требуются коммуникативные навыки, чем профессиональные. Будь то должность секретаря или менеджера по продажам, для работодателя социализация важнее специальности».
Насколько важнее? Есть, оказывается, ответ и на этот вопрос: как правило, «белым воротничкам» денег предлагают на 30% больше, чем «синим». А в высокотехнологичных отраслях, даже при том что у них есть «собственные» колледжи, работодатели на свободном рынке труда ориентированы на так называемый вторичный наем. Для них лучше найти имеющего опыт профессионала, чем иметь дело с 17-летним подростком. Высококвалифицированная работа требует социально зрелого работника. К тому же многим юношам после колледжа надо отслужить в армии. И предприятие, вложившись в подготовку студента, может его на год потерять.
Да и невыгодно это — готовить профессионала в современных условиях. Почему? Федор Дудырев так отвечает на этот вопрос: «Предприятия не финансируют колледжи, потому что находятся под риском переманивания кадров. Выпускник колледжа, даже если учился по договору с предприятием, как правило, может найти способ перейти на другую работу, если там больше платят. Инвестиции в человеческий капитал у нас совершенно не защищены. Это проблема не только России, во многих странах происходит то же самое, что ведет к высокому уровню молодежной безработицы. Страны, где эта проблема успешно решается, наперечет: в Европе это Германия, Австрия, Швейцария и Нидерланды. Там строго организовано трудовое законодательство, давно сложилась система профсоюзов, особо организован институт работодателей. И самое главное — защищаются инвестиции предприятий в подготовку кадров. А система СПО выпускает работников, которые им нужны».
Между двух берегов
Кажется, в нашей стране никто сегодня точно не знает, сколько экономике надо людей, умеющих «думать руками», какова потребность в рабочих и специалистах среднего звена. В СССР такая статистика была, ею занимались в центральных ведомствах, это были либо госкомитет, либо министерство профтехобразования. Собственно, посчитать было нетрудно, потому что Госплан знал все: сколько чего выпускать и сколько для этого нужно людей и машин.
От Госплана благополучно ушли, а вот к новой модели подготовки кадров пока не добрались. Так и застыли: одной ногой в СССР, другой — в рынке.
Понятно, что наша система СПО нуждается в реформировании. Она очень консервативна, как и всякое образование. Но, наверное, надо определиться, готовят ли колледжи пополнение для армии безработных или кадры для новой экономики.
Тем более что в очередной раз изобретать велосипед нужды нет. В «Белой книге СПО» приводится пример успешно работающей в развитых странах модели «дуального обучения»: теоретическую часть профессиональной подготовки студенты изучают в колледжах, практическую — на реальном производстве, выпускники должны какое-то время отработать на том предприятии, где они учились. В СССР еще в 20-х годах было нечто подобное — ФЗУ (фабрично-заводское ученичество, учеников называли «фабзайцами»), но свое ноу-хау мы давно утратили. А западный аналог успешен: дуальная модель позволила Германии выйти из кризиса 2008–2012 годов с меньшими, чем у других стран, потерями, и сегодня эта модель с учетом особенностей национальных экономик применяется в Италии, Греции, Испании, Латвии, Словакии, Румынии, Южной Корее.
Быть может, стоит повторить?..
0
75.00
