ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Feb. 7, 2020

— Каковы у группы инвестиционные приоритеты?

— Мы уверены, что это инвестиции в быстрорастущие и инновационные частные компании, в развитие сельского хозяйства, производство качественных и недорогих отечественных товаров и услуг широкого потребления, в повышение эффективности бизнес-процессов за счет технологий или изменения бизнес-модели, например сокращение цепочки посредников до конечного потребителя или улучшение транспортной логистики.

Уход большинства иностранных инвесторов с рынка позволяет остальным выбирать самые лучшие проекты для инвестирования. В периоды кризиса сильные компании становятся еще сильнее, а слабые теряют долю рынка и становятся объектами консолидации, т.е. снижается риск неопределенности инвестирования, и понятно, в какие компании инвестировать. Те компании, которые привлекут финансирование, станут лидерами в своих секторах, в т.ч. сумеют расширить свой экспортный потенциал. Например, UFG проинвестировал в быстрорастущий глобальный лицензионный бизнес российского мультфильма «Маша и Медведь», и компания направила капитал на развитие бизнеса не только в России, но и в Европе, Латинской Америке, Китае и на Ближнем Востоке. Бренд мультфильма способствует международному продвижению российских историй успеха.

Также перспективным направлением инвестирования является фондовый рынок российских акций, где продолжается рост дивидендной доходности на фоне снижения инфляционных ожиданий. Развитие российских рынков капитала чрезвычайно важно для публичных компаний, т.к. позволяет им в бóльшем объеме привлекать заемный капитал и направлять привлеченный капитал в инновации, развитие бизнеса и инфраструктуры. Он играет важную роль в поддержании экономического роста, а также способствует росту долгосрочных пенсионных накоплений и страховых резервов в нашей стране.

— Какая доходность входящих в группу фондов?

Доходность инвесторов зависит от стратегии и сроков инвестирования. Фонды прямых инвестиций и венчурные фонды рассчитаны на инвестиционные циклы сроком десять лет. Ликвидные фонды открыты на вход и выход с регулярными интервалами.

Что касается доходности, инвестиции в акции крупнейших российских «голубых фишек» UFG Russia Select за семь лет, с 2013 по 2019 год, принесли инвесторам +11,2% чистой ежегодной доходности в долларах. Для сравнения, доходность индекса РТС с учетом дивидендов за тот же период составила +6,9%.

Другой наш фонд, UFG Special Situations, который инвестирует в российские акции и облигации, а также покупает доли и долг частных компаний, показал с 2013 года +7,3% ежегодного прироста.

Доходность фондов прямых инвестиций UFG Private Equity в быстрорастущие и инновационные частные компании составляет 15,6% годовых. Аналогичную доходность инвесторы могут ожидать от технологических и венчурных фондов.

Фонды недвижимости (куда относились и земельные угодья, т.е. сельскохозяйственные проекты) UFG Real Estate принесли инвесторами 8–12% чистой годовой доходности.

Конечно, бывают и неудачные инвестиции (их опыт бывает особенно ценен, и мы его внимательно анализируем), при этом все доходности, которые приведены в примерах выше, всегда учитывают результаты всех проектов по совокупности.

Хочу особо отметить, что обычно инвесторы не любят рассказывать о доходности в прессе. Инвестиции любят тишину. Но я сейчас рассказываю о них потому, что в контексте данной беседы очень важно понимать: привлекательные доходности для частных инвесторов в России способствуют реинвестированию капитала в страну и расширяют источники долгосрочного капитала в России, что в свою очередь создает капитальную базу для роста и развития российской экономики.

— Какова структура собственности UFG Asset Management?

— Контролирующими партнерами UFG с момента основания были [бывший министр финансов и заместитель председателя правительства] Борис Федоров, Чарльз Райан, и Флориан Феннер. В 2008 году их стало четверо, к ним присоединился Михаил Владимирович Мишустин. Компания юридически структурирована по каждому направлению инвестирования отдельно. Каждый новый фонд формируется с разными инвесторами и разными объектами инвестирования и существует независимо друг от друга. Внутри каждого направления, помимо контролирующих партнеров, миноритарными долями владеют ключевые менеджеры данного направления.

— Кто пригласил Михаила Мишустина в UFG?

— Насколько мне известно, когда Михаил Владимирович ушел с госслужбы, он рассматривал различные предложения по продолжению своей карьеры, в том числе от бизнес-структур. К нам он пришел в мае 2008 года, по приглашению [к тому моменту уже бывшего министра финансов] ныне покойного Бориса Григорьевича Федорова, а тогда председателя совета директоров группы UFG. Я помню, Борис Григорьевич тогда считал личной кадровой победой, что он сумел убедить Михаила Владимировича стать партнером компании.

Федоров рассказывал, что они с Мишустиным дружили еще с 1989 года, со времен «Международного компьютерного клуба» — это была некоммерческая организация, которая фактически привела на российский рынок таких мультинациональных технологических гигантов, как Apple, Intel, Hewlett-Packard, IBM, Motorola и др. Кстати, насколько я знаю, Михаил Владимирович был в те годы лично знаком со Стивеном Джобсом (Apple), Биллом Гейтсом (Miscrosoft), Аланом Эштоном (Word Perfect), Джимом Кавано (IBM), Филиппом Каном (Borland), Стивом Эпплтоном (Micron Technology), Грегом Херриком (Zeos) и с некоторыми из них дружил.

Федоров очень ценил умение Мишустина выстраивать отношения с людьми и, если хотите, его мозги и аналитические навыки. По его мнению, у Мишустина, пожалуй, у одного из немногих из государственных служащих была безупречная репутация среди международного и российского делового сообщества.

Мишустин стал президентом UFG Capital Partners и управляющим партнером UFG Asset Management, которые входят в группу компаний UFG. Как партнер он был введен в состав собственников с долей 25% в уже созданные на тот момент фонды, а при создании новых фондов также становился учредителем с долей 25%.

—Что курировал Мишустин в UFG?

— Партнеры тогда разработали совместные планы на будущее развитие бизнеса. Было принято решение, что помимо участия в развитии существующих направлений Михаил Владимирович также будет курировать расширение международного присутствия UFG, развитие венчурного инвестирования и технологических инвестиций, а также инфраструктурные и сельскохозяйственные проекты.

— Каким был объем активов под управлением UFG в 2008 году?

— Активы под управлением группы тогда превышали $2 млрд. Но важно понимать, что активы фондов — это как вклады в банках, они принадлежат не UFG, а инвесторам, которые разместили их на длительные сроки в наших фондах для инвестирования в целевые стратегии.

Доля партнера — это доля будущего дохода UFG от комиссии за управление и комиссии за успех, если фонды превышают ежегодную доходность 5–8% в долларах. Размеры комиссий устанавливаются инвесторами и ведущей мировой практикой. Например, для фондов прямых инвестиций комиссия за управление — это 2% от суммы активов фондов (покрывает расходы на содержание инфраструктуры фонда и команды), а комиссия за успех — это 20% от доходности при условии достижения ежегодной минимальной гарантированной доходности в 8%. Поясню для очень упрощенной иллюстрации: если формируется фонд в $100 млн на десять лет, в течение которых UFG сначала инвестирует, а потом реализует инвестиции c совокупным доходом в размере $300 млн, т.е. утраивает стоимость фонда, что превышает гарантированную доходность, то UFG заработает $40 млн как плату за успех, а инвесторы получат $260 млн (т.е. увеличат свои инвестиции в 2,6 раза). Партнер с долей 25% будет иметь право на часть этого дохода после вычета всех расходов на содержание инфраструктуры фондов и команды. Обычно математика гораздо сложнее, и полученный UFG доход в определенной пропорции делится между контролирующими партнерами и ключевой инвестиционной командой.

— Почему Мишустин стал совладельцем UFG сразу после прихода в компанию?

— Для того чтобы ответить на вопрос, надо понимать, что если, по мнению других партнеров, приход в бизнес нового серьезного партнера с уникальным опытом и технологическими знаниями создаст добавленную ценность для компании, сопоставимую с долями других партнеров, то он получает долю. Иными словами, это некая доля за создание стоимости своим же трудом. Если хотите, партнеру дается право на 25% созданной его же трудом добавленной стоимости, так как главное для фонда — обеспечить доходность на капитал инвесторов. Не создашь ценность для инвесторов фонда, ничего не заработаешь, и твоя доля в 25% будет долей от нуля доходности.

В инвестиционных фондах ключевая ценность каждого партнера в его управленческом опыте, который он реализует в компаниях, знании целевых секторов инвестирования и точек дальнейшего роста для бизнеса, возможностей для расширения экспортного потенциала и повышения производительности компаний. От партнера ожидают внедрения технологических и инновационных решений в процессы, применения принципов прозрачности и повышения стандартов корпоративного управления, социальной ответственности компаний, вывода их на новый уровень развития и в конечном счете реализации инвестиций. Мы входим в проекты на 5–8–10 лет и вместе с собственниками стремимся вырастить объем и стоимость бизнеса в несколько раз. Потом надо еще найти стратегического покупателя на бизнес компании или разместить ее акции на бирже.

Резюмируя, скажу, что от Мишустина партнеры ожидали развития существующих инвестиций, участия в новых фондах и реализации этих инвестиций. Именно поэтому он получил равную долю с другими партнерами. Предложение такой доли — распространенная практика в крупных западных инвестиционных компаниях.

— Приведите примеры проектов в UFG, которые курировал Мишустин?

— Конечно, приведу пример проекта, за который он непосредственно отвечал.

Это сельскохозяйственный проект в Брянске «UFG Агро Партнеры», в который мы начали инвестировать в мае 2008 года. Там была заброшенная, поросшая кустарником земля. А мы за несколько лет на 38 тыс. га организовали высокотехнологическое агропроизводство пшеницы, ячменя, сои. Компания была одним из крупнейших налогоплательщиков в регионе и одним из ключевых предприятий, создающим рабочие места. В проект было вложено более $30 млн инвестиций, построена зерносушилка, закуплена техника, внедрены передовые западные агротехнологии, благодаря которым удалось более чем в три раза увеличить урожайность с гектара по сравнению с урожайностью сельхозземель в регионе. Были использованы передовые почвосберегающие технологии распашки земли и ротации урожая. Впоследствии, в 2014 году, бизнес был продан одному из крупнейших российских агрохолдингов в России с увеличением стоимости проекта в рублевом эквиваленте почти в два раза. Проект успешно реализовал свой потенциал, заложенный партнерами еще на стадии его формирования в 2009 году.

— Владел ли Мишустин долями в фондах, которые были позднее проданы в Deutsche Bank?

— Нет, не владел. Deutsche Bank мы продали российскую управляющую компанию ЗАО «ОФГ ИНВЕСТ» в два этапа, сначала 40% в 2008 году. И к моменту прихода Михаила Владимировича в UFG соглашение о сделке было уже достигнуто. После продажи УК «ОФГ ИНВЕСТ» стала работать под брендом Deutsche UFG Capital Management (но еще три года оставалась под управлением UFG), а в 2011 году, после продажи остальных 60%, полностью перешла под управление Deutsche Bank. Спустя пять лет, в 2013 году, ее у Deutsche Bank выкупила группа компаний «Атон» и перевела под свой бренд.

— Почему Мишустин ушел из UFG через два года после начала работы?

— Выскажу свое мнение — Михаил Владимирович все-таки в душе государственник и, несмотря на успехи в бизнесе, все равно бы вернулся на госслужбу. Неслучайно в 2009 году Мишустин был включен в президентский кадровый резерв, и мы в UFG понимали, что существует большая вероятность, если ему предложат правительственную должность, он не будет отказываться и покинет компанию. Это и произошло в апреле 2010 года, когда Михаил Владимирович был назначен на пост руководителя Федеральной налоговой службы. Его уход, конечно, огорчил UFG. Это была потеря эффективного управленца для компании.

— Сколько Мишустин заработал за время работы в UFG?

— Вообще, мы не имеем право раскрывать конфиденциальную информацию по корпоративной политике и гражданско-правовым отношениям. Но так как в данном случае мы понимаем общественную важность этого вопроса и ожидали его, мы запросили у членов семьи Михаила Мишустина согласие на разглашение информации, связанной с их доходами. Такое согласие было получено, и мы готовы прокомментировать.

В апреле 2008 года для бенефициарного владения всеми своими активами, связанными с UFG, Михаил Мишустин учредил семейный траст. Бенефициарами траста были Михаил Мишустин и его семья. Это является обычной практикой для партнеров крупных инвестиционных компаний по всему миру.

Через этот траст Мишустин владел 25-процентными долями в уже созданных на момент своего прихода фондов и при создании новых фондов становился учредителем с долей также 25%.

Вознаграждение его как ключевого руководителя в 2009 году, например, составило около 79 млн руб., или около $2,5 млн, что было задекларировано им в 2010 году. Важно отметить, что бóльшая часть этого вознаграждения — бонусы по сделкам, которые в случае успеха существенно выше зарплаты. Это обычная практика инвестиционных компаний.

В марте 2010 года Михаил Мишустин принимает предложение вернуться на государственную службу и выполняет требование к госслужащим об отсутствии коммерческого участия в частных компаниях, передав 100% собственности траста своей супруге Мишустиной Владлене Юрьевне с обязательством перед партнерами UFG о продаже этих активов.

(«В связи с прохождением гражданской службы гражданскому служащему запрещается: участвовать в управлении коммерческой или некоммерческой организацией, за исключением следующих случаев» — п. 1.3 ст. 17 Федерального закона «О государственной гражданской службе РФ» от 27.07.2004 № 79-ФЗ)

Однако продолжался период кризиса, и единовременно продать в 2010 году все активы было невозможно. В связи с этим партнеры UFG договорились с Мишустиной, что у нее будут выкупать доли по мере того, как на них будут находиться покупатели, устраивающие партнеров UFG.

Отмечу также, что при заключении сделок о продаже активов UFG необходимо было учитывать наши корпоративные интересы (покупателем не может быть совершенно посторонняя для нас сторона). Этим объясняется то, что продажи активов осуществлялись партнерам UFG и/или аффилированными с ними лицами. Несмотря на рассрочку платежей в адрес Владлены Мишустиной, по факту переход права собственности ее долей к нашей компании был осуществлен сразу в 2010 году. То, что в составе наших учредителей и партнеров фондов нет политически значимых лиц, жизненно важно для соответствия внутренним и внешним требованиям, а также стандартам надзорных органов различных государств, инвесторов и контрагентов.

В 2010–2013 годах Владлена Мишустина получала доходы от траста UFG и задекларировала его в размере $11,55 млн совокупно за четыре года. Непосредственно в декларации сумма, конечно, указывалась в рублях. При этом декларирование было не только требованием российского законодательства, но и требованием внутренних правил UFG.

В 2013 году был принят новый федеральный закон «о введении дополнительных ограничений не только на самих госслужащих, но и их супругов и несовершеннолетних детей», и в связи с этим Владлена Мишустина должна была передать свой траст третьему лицу. Но по условиям первоначального соглашения с UFG она не могла передать нереализованные активы постороннему человеку во избежание рисков для группы UFG в целом. Как я уже говорила, этим в практике инвестиционных фондов исключаются риски приобретения долей недружественными акционерами. Поэтому стороны приняли согласованное решение передать оставшиеся активы матери и сестре ее супруга — Мишустиной Луизе Михайловне и Стениной Наталье Владимировне. В августе 2013 года траст передается в собственность новых бенефициаров, и уже они в дальнейшем получают доход от продажи активов.

В 2013–2015 годах доходы от UFG Луизы Михайловны составили $11,9 млн, а Натальи Стениной за этот же период $10,1 млн. Эти суммы отражены в их декларациях в рублях.

Таким образом, общая сумма доходов всех троих бенефициаров от траста UFG за период с 2010 по 2015 год составила $33,55 млн, что по текущему курсу соответствует 2,15 млрд руб. В эту сумму не входят какие-либо иные доходы, которые в дальнейшем могли быть получены на конвертации из-за курсовых разниц, доходы от депозитов и возможных других инвестиций, не связанных с UFG, о которых я не могу знать.

В последующие годы платежей в их адрес не осуществлялось в связи с отсутствием покупателей на оставшиеся доли. Только в прошлом году нам удалось закрыть сделку по окончательной продаже. Мы рассчитываем до конца года полностью завершить расчеты.

Хочу еще раз подчеркнуть: UFG придерживается самых высоких требований прозрачности, поэтому мы просим подтверждения от деловых партнеров о декларировании доходов по всем сделкам.

— Относились ли сделки, которые курировал Мишустин, к бизнесу компаний, выступавших ИT-подрядчиками госструктур. Исключался ли в бизнес-практиках Мишустина возможный конфликт интересов?

— Как я уже сказала, мы никогда не привлекали бюджетные средства или средства государственных компаний. Мы не инвестируем в подрядчиков госструктур, не участвуем в государственных тендерах и не получаем никаких субсидий от государства.

Что касается конфликта интересов, то никаких конфликтов интересов у компании никогда не было и быть не могло. Мишустин пришел в UFG, когда ушел с госслужбы, и полностью вышел из коммерческого участия до того, как вернулся на госслужбу. А выплаты за доли растянулись во времени только потому, что партнеры UFG просто были не готовы и не имели средств выплатить всю стоимость сразу. Дело в том, что это были высокорисковые активы и их реальная стоимость могла быть, а могла и не быть реализована. Поэтому мы договорились, что выплаты будут осуществляться поэтапно в течение последующих десяти лет. Достигнутая договоренность позволила продавцу получить рыночную компенсацию за активы, а партнерам выкупить назад доли с рассрочкой платежа.

— Действовали ли в то время в UFG антикоррупционные практики, насколько жестко соблюдался антикоррупционный кодекс?

Он и тогда и сейчас действует самым жестким образом. Как я уже сказала, в составе учредителей и партнеров фондов нет политически значимых лиц. Это жизненно важно для возможности привлечения инвестиций, соответствия внутренним и внешним требованиям и стандартам надзорных органов различных государств, инвесторов, и контрагентов. Инвестиционные фонды UFG проходят обязательный ежегодный аудит международных аудиторских компаний. У нас безупречная репутация, и мы ее охраняем превыше всего.

— Работал ли в одно время с Мишустиным в UFG Asset Management Александр Удодов? Какие сферы он курировал в компании?

— Борис Федоров был знаком с Удодовым еще до прихода Мишустина в компанию и иногда привлекал его для консультаций и участия в переговорах по вопросам недвижимости. При этом Удодов никогда не был сотрудником UFG.

— Работали ли вы совместно с Мишустиным над какими-либо проектами? Был ли он «типичным» инвестбанкиром 2000-х?

— UFG не инвестбанк. 100% инвестиционно-банковского бизнеса UFG было продано Deutsche Bank еще в 2006 году, в то время как UFG Asset Management осталось полностью под контролем учредителей и стало лидером на рынке частного инвестирования в России.

Как я уже говорила, UFG — созидательный инвестор, создающий добавленную стоимость, рабочие места. Наши инвестиции вносят весомый вклад в экономику России, и компания превыше всего чтит свою репутацию и принципы прозрачности.

Что касается меня, то я в компании с начала 2001 года, а партнером стала в 2013 году.

В годы работы Мишустина в компании мы взаимодействовали по большому количеству проектов, хотя я в то время находилась на несколько управленческих уровней ниже. Могу сказать, что он очень современный, технологически подкованный, высокоорганизованный и структурированный управленец. У него очень высокие требования к себе и к другим. Он всегда находил инновационные решения для традиционных задач и стремился повысить эффективность бизнес-процессов.

— Как тогда на бизнес UFG повлияло возвращение Мишустина на госслужбу? И влияет ли сейчас, после его назначения премьером?

Повторю, Мишустин пришел в UFG после ухода с госслужбы и, как только вернулся на госслужбу, разорвал все коммерческие связи с UFG. Это было десять лет назад, и мнение о том, что его политические успехи могут придавать нашей компании дополнительные плюсы, основано на непонимании устройства международного инвестиционного бизнеса. Это несет дополнительные минусы, а не плюсы.

Для профессионального международного институционального инвестора, каким является UFG, жизненно важно не иметь политически значимых лиц и не ассоциироваться с таковыми в представлении общественности, инвестиционного сообщества, органов надзора, банков и контрагентов. Ассоциация бренда с именем столь политически значимого лица означает многократное усиление проверок, увеличение объема и глубины запросов по стандартным регуляторным процедурам, проверок в процессе работы с банками, с независимыми международными администраторами и инвестиционной деятельности. Для нас такая ситуация, конечно, не новость. Наш основатель, Борис Григорьевич Федоров, был бывшим министром финансов и заместителем председателя правительства РФ, а имя Мишустина всегда было предметом детальной проверки в отношении UFG, уже когда он был руководителем Федеральной налоговой службы. Мы знаем, что и Михаил Владимирович никогда не скрывал своей работы в компании и доходов от UFG.

В любом случае инвестиционная компания всегда должна быть готова к внешним претензиям и принимать меры для максимального обеспечения доказательной базы возможных разбирательств.

Конечно, нынешняя должность Михаила Мишустина опять обновит все запросы контрагентов к UFG и мы были и будем еще больше под лупой регуляторов. Но именно цель рассказать все факты от первого лица и привела нас к решению дать это интервью, а не оставлять все на откуп домыслов.