ТОП 10 лучших статей российской прессы за
July 16, 2020

Согласно статье 232, санкции распространяются на компании, сознательно участвующие в строительстве российского экспортного газопровода, предоставляющие инвестиции или поставляющие товары, услуги, технологии стоимостью свыше $1 млн единовременно или $5 млн за последние 12 месяцев. Таким компаниям грозит замораживание активов в США, отказ в выдаче виз для менеджмента и отключение от возможности получения услуг в банковской и финансовой сферах.

Основной удар может прийтись на пять европейских компаний, финансирующих «Северный поток-2»,— это Shell, Engie, Uniper, Wintershall и OMV. Летом 2017 года они заключили с «Газпромом» соглашение и стали кредиторами проекта, пообещав вложить по €950 млн при общей стоимости проекта €9,5 млрд. Пока санкции против них не введены — в Госдепартаменте пояснили, что речь идет лишь о возможности этого. Масштабный бизнес в США есть как минимум у Shell и Engie.

Источники “Ъ” в нескольких компаниях-кредиторах прежде говорили, что в случае реальной перспективы санкций они вынуждены будут выйти. Но, как сообщало руководство всех участников, основные инвестиции в проект уже завершены.

В такой ситуации неясно, чего вообще хотят США от партнеров «Газпрома». Если допустить, что санкции введут задним числом — а это само по себе выглядит фактически беспрецедентным шагом,— непонятно, что именно европейские компании должны сделать, чтобы этого избежать. Теоретически они могут потребовать от «Газпрома» вернуть выданные кредиты и публично отказаться от заинтересованности в завершении «Северного потока-2». В таком случае политические позиции проекта ослабнут, поскольку его уже нельзя будет называть европейским, но возможность его завершить у «Газпрома» сохранится.

В Wintershall “Ъ” лишь сообщили, что следят за событиями в США. В OMV видели публичное заявление и будут анализировать его вместе с оператором проекта Nord Stream 2 AG. В Shell и «Газпроме» от комментариев отказались, добиться реакции от остальных не удалось.

Что касается второй нитки «Турецкого потока», тут санкции теоретически могут быть распространены только на сербский участок стоимостью €1,4 млрд, которым занимается СП «Газпрома» и «Сербиягаза».

Болгарский и венгерский участки строят газотранспортные операторы этих стран без какого-либо участия «Газпрома». В целом вторая нитка «Турецкого потока» с юридической точки зрения является частью внутриевропейской газотранспортной сети, и неясно, на каком основании ее можно счесть «российским экспортным газопроводом».

Риторика США против российских газопроводов накаляется по мере того, как «Газпром» готовится завершить строительство «Северного потока-2», прерванное в декабре 2019 года — тогда швейцарский подрядчик Allseas вышел из проекта как раз из-за серьезных санкционных рисков.

Но из этой ситуации нашелся выход. Трубоукладчик «Академик Черский» и баржа «Фортуна» могут приступить к укладке последних 130 км трубы уже в августе, и санкции США вряд ли этому помешают.

Официальный представитель МИД РФ Мария Захарова уже назвала действия Вашингтона «политическим давлением для нечистоплотной конкуренции». «Кроме силовых приемов, эффективно действующих инструментов нет»,— добавила она (цитата по «РИА Новости»). В Nord Stream 2 AG считают, что решения по энергетической политике ЕС должны приниматься европейцами: «Усилия, направленные на то, чтобы помешать этой важной работе, отражают явное пренебрежение интересами европейских домохозяйств и промышленности, которые будут платить за газ дополнительные миллиарды, если этот трубопровод не будет построен. Это также является пренебрежением правом ЕС определять свое собственное энергетическое будущее».