Главный инфекционист Ставропольского края Ирина Санникова скрыла свою поездку в Испанию в начале марта, заразилась в путешествии коронавирусом (КВ), а по возвращении общалась с сотнями земляков.
«Нулевой пациент» региона не соблюдала карантин, ходила на лекции, совещания, даже участвовала в научной конференции. Но самое неприятное, что семь дней, до того как у нее самой проявились симптомы, дама контактировала с медперсоналом главной краевой инфекционной больницы.
А те в свою очередь лечили обычных пациентов с вирусными пневмониями и другими заболеваниями и, естественно, с ослабленным иммунитетом.
Все эти люди вместе со своими докторами сейчас заперты на строгий карантин. «МК» связался с пациентом Игорем Андриановым, одним из тех, кому не повезло оказаться в одной больнице с Санниковой.
— Нас в палате четверо. Кроме меня отделочник Роман, студент Миран и проектировщик инженерных систем Дмитрий. Еще есть полностью выздоровевшие ребята из соседней палаты. Их уже должны были выписать, но начался карантин, и они остались...
— Мне удалось посчитать: в отделении получилось 47 человек. В основном молодые, но есть и те, кому за шестьдесят. На данный момент краевая инфекционная больница полностью закрыта, потому что большинство работающих тут непосредственно контактировали с Санниковой. Снаружи нас охраняет Росгвардия, вероятно, потому, что часть пациентов в истерике, ну и во избежании побегов...
— Родственникам разрешено передавать передачи с воли?
— Передачи принимают за пределами здания, на проходной. Пакет должен быть подписан.
— Кто и как приносит еду, есть ли контакт с этими сотрудниками?
— Кухонный блок в больнице один, расположен в соседнем здании. Условно «чистый» персонал доставляет нам оттуда завтрак, обед и ужин — как и положено, три раза в день. Видимо, они же и передачи таскают. Кормят вкусно, стараются. Лечат по назначению. Медики вообще молодцы. Претензий к ним нет.
— Санникова лежит вместе с вами?
— Она в реанимации в соседнем корпусе, на втором этаже. Чтобы к ней попасть, нужно выйти из здания и пройти метров сто по улице. Возможно, получится пообщаться, если у меня будет положительный результат на коронавирус.
— Не дай бог! Из тех, кто напрямую контактировал с «нулевым пациентом», есть зараженные?
— 11 человек из окружения Санниковой.
— А у вас с ней лично был контакт?
— У меня и ребят — нет, но у самих врачей — да, и не один раз. У нашей медсестры положительный тест. Конечно, с медсестрой-то мы общались. Она ставила уколы, приносила градусники, ингаляторы. По врачам пока нет информации, они сдавали тесты вместе с нами.
— Несмотря на эпидемию, люди по-прежнему продолжают болеть, в том числе и другой заразой. Куда их отвозят, если главная инфекционная больница края на строгом карантине?
— Должно быть, раскидывают по другим больницам. Но к нам точно не кладут. Хотя многие считают, что полностью блокировать краевую инфекционную больницу тактически неверный ход, особенно учитывая, что часть пациентов уже пора выписывать домой.
— Как отнеслись к вам врачи при поступлении? Все же ваши симптомы напоминали симптомы коронавирусной инфекции, о которой только и говорят?
— Мы поступили во вторник, в среду утром нас осмотрел зав. отделением, взяли общие анализы — все как обычно. Уже днем по больнице поползли слухи, что что-то непонятное происходит, к вечеру стало известно, что главный инфекционист края лежит в реанимации с подозрением на коронавирусную инфекцию.
— Паника поднялась?
— Увы, и наблюдать за этим было грустно. Вся жизнь отделения сразу пошла насмарку. Пациенты упрашивали покормить завтраком, потом пришлось требовать уколы — антибиотик должен колоться строго по часам. Всем стало не до этого. Особенно нервничал младший персонал. Мы делали все, что могли в такой ситуации, подходили к ним, успокаивали.
— Пациенты утешали медсестер и санитарок?
— Жалко их, если честно, — все, кто тогда был в ночной смене, до сих пор остаются на посту. Их закрыли вместе с нами, и они пашут.
— Подождите, но уже пошли четвертые сутки?! Такого просто не может быть, чтобы люди работали без отдыха.
— Да, Катя, это так, весь младший медперсонал трудится до сих пор! Без замены!
— Но они ведь контактные по КВ?
— Они и не отрицают, что контакты были.
— А лет медсестрам сколько?
— За пятьдесят, точнее не скажу. Персоналу откровенно стыдно за то, что случилось. И еще обидно, что их фактически бросили здесь. Врачи заперты в боксах, а они на бессменном посту — кто-то должен ухаживать за пациентами.
— Ощущается, что вы на карантине? Защитные костюмы, маски и все такое?
— Вчера утром без предупреждения в первой палате нарисовался какой-то двухметровый мужик весь в черном, упакованный в халат биохимзащиты, в маске и в капюшоне. Многие перепугались, начали орать на все отделение в восемь утра.
— Кстати, а как вы сами оказались здесь? С каким диагнозом?
— 10 марта после поездки в Пятигорск по делам вечером поднялась очень высокая температура. До этого никаких признаков не было, наоборот, планировал бассейн и пробежки — погода у нас совсем весенняя. В дороге случилась авария, вышел из строя бензонасос, я с ним возился на трассе. Вероятность переохлаждения была, хотя по ощущениям я не замерз. Когда вернулся домой, сбил температуру и лег спать. Однако на следующий день утром она снова поднялась, и в офис я уже не пошел, работал из дома. 14–15 марта обратился к медикам в диагностический центр. Терапевт услышала хрипы в легких. После рентгена подтвердили правостороннюю пневмонию и выдали направление на срочную госпитализацию. У всех ребят, которые здесь со мной, в принципе похожие истории. Моего соседа по палате Дмитрия вообще привезли на «скорой» с мигалками — у него двустороннее воспаление легких.
— Как вы сейчас себя чувствуете?
— Намного лучше. Температура стабильно 36,8 и даже ниже, кашля почти нет, хрипы в легких, правда, немного остались, но доктор говорит, что еще пару дней и приду в норму. Конечно, если все обойдется с анализами. Вероятнее всего, результат отрицательный, иначе бы уже всех изолировали. Вроде как последняя стратегия такая: тем, кого можно выписать по состоянию здоровья, сделают еще экспресс-тест и при отрицательном результате все-таки отправят на карантин домой. Пока я переписываюсь с вами, пришла новый врач. Нашего дежурного наконец-то подменили на доктора из районной больницы, которая находится за сто километров. Мы, разумеется, поинтересовались у нее общим положением по больнице. Да, пациенты с положительным тестом на КВ есть, но они уже изолированы. Вроде бы не наши, а этажом выше.
— В этом году на Ставрополье гуляло сезонное ОРВИ? Многие переболели?
— В местных СМИ проскакивало не раз, что есть рост респираторных заболеваний и внебольничной пневмонии. Терапевт сказала, что обращений было много.
— А кроме Санниковой и ее окружения, у которых подтвердился КВ, есть какие-то параллельно зараженные, не контактировавшие с ней?
— Официально зараженных нет. Но не исключено, что такая «Санникова» не одна: если понимающему, осознающему все последствия специалисту не пришло в голову самоизолироваться, что уж говорить об остальных?
— Какие чувства испытывают те, кого здесь заперли по ее вине?
— Из всего, что я слышал, только непечатные выражения. Все очень злы. Она слишком опытный специалист, чтобы вот так лажануть. Ее поведение ничем не объяснимо, как раз она-то отлично понимала, что инфекция уже в крае, и ирония заключается в том, что, вероятно, она сама первой и потребовала сделать себе тест на КВ. А сейчас ей никто слова не дает, так что ее версию произошедшего мы не знаем. Достоверно известно только то, что до того, как она заболела, у нас даже не было губернаторского центра борьбы с коронавирусом.
— Думаете, после всего случившегося ей грозит уголовное наказание? Ведь как минимум ее могут признать виновной по двум статьям: «Халатность» и «Сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни и здоровья людей».
— Мне кажется, все будет зависеть от того, как развернется ситуация. В любом случае, знания и профессиональный опыт Санниковой нужны обществу. Она на собственной шкуре, вернее, легких, перенесла КВ — и теперь точно знает, чего это стоит.
— Как она себя сейчас чувствует, не знаете?
— Вчера она признала вину, значит, как минимум в сознании и может говорить. Врачи, которые брали у нас анализы, рассказали, что с аппарата ИВЛ ее уже сняли. Общее состояние средней тяжести.
— Я ощущаю сочувствующие ноты. То есть вы ее простили?
— Простили? Хм... Знаете, может быть, я ошибаюсь, но мне все еще кажется, что здесь что-то не чисто. Как так? Главный инфекционист, лекции читает... Не знаю. Но если все так, этот случай, по моему мнению, должен войти во все учебники по эпидемиологии, вирусологии, психологии и, наверное, даже в учебник по менеджменту можно вписать как пример зашкаливающей самоуверенности руководителя.
0
31.56
