Здесь Гузель организовала несколько производств. Её девиз: «Мы не просим денег. Мы их зарабатываем». В 2018 г. оборот деревенского бизнеса Гузель составил более 18 млн руб.
Малый Турыш действительно маленький — здесь 16 дворов, где проживают 52 человека. Ни медпункта, ни школы, ни магазина в деревне нет. Рейсовый автобус приезжает раз в день. Автолавка с хлебом — раз в неделю. До недавнего времени не было в деревне и возможности заработать хоть какие-то деньги. До тех пор пока Гузель не открыла здесь производство. Сегодня в эту маленькую деревню идут устраиваться на работу из соседних, больших.
А началась эта история 6 лет назад, когда Гузель Санжапова, окончившая университет по специальности «Мировая политика» и владеющая в совершенстве двумя иностранными языками, решила, что карьера дипломата не для неё.
— На самом деле по специальности я успела поработать. И поняла, что, во-первых, зарплата дипломата небольшая, во-вторых, ты винтик в большом механизме. А мне хочется принимать решения, которые меняют жизнь. Пусть речь и идёт о маленькой деревне, — рассказывает Гузель. — Малый Турыш — родина моей бабушки по материнской линии, она уехала оттуда ещё молодой. В 2000-х папа решил купить в этой деревне дом для своих родителей. Оказалось, что купил он тот самый дом, где бабушка родилась. Такие удивительные переплетения судьбы! Папа завёл в деревне пасеку. Мёда качал много, а вот с его продажей были проблемы. Тогда у меня и возникла идея делать крем-мёд с добавлением местных лесных ягод. Закупили оборудование для взбивания мёда. Местные жители стали собирать для нас ягоды. Плюс лесные травы, которые мы используем в производстве чаёв и косметики.
Производство, в которое Гузель вложила первоначальный капитал в 300 тыс. руб., росло как на дрожжах. Если в 2014 г. ягоды собирали 4 бабушки, то в 2018 г. в этом процессе участвовали уже 230 человек со всех окрестных деревень. Первая партия крем-мёда составила 70 баночек. Сегодня — в сотни раз больше. Кроме того, Гузель открыла в деревне швейное производство, столярную мастерскую. Одна из самых возрастных работниц здесь — Зухра-апа, ей 72 года.
— Люди увидели, что у меня есть желание о них заботиться. Дать работу — только часть задачи. Нужно создать среду для жизни, — продолжает Гузель. — Мы решили в деревне вопрос с питьевой водой. Вместо высохшего колодца пробурили новую скважину. Вместе с администрацией решили проблему вывоза мусора.
У нас появилась современная детская площадка. Когда её открывали, собрались все жители. Накрыли стол. Посидели за чашкой чая. Бабушки потом ко мне подходили, говорили: мы так уже 30 лет не собирались. Попросили построить сельский клуб. Я им в шутку: «Как так? Вы же вроде тут помирать все собирались, а теперь плясать в клубе хотите?» В итоге появилась идея построить общественный центр, где будет своя пекарня, магазин нашей фирменной продукции и что-то вроде комнаты быта. Туда сможет приезжать парикмахер. У нас же в деревне негде постричься. Будет 10 номеров для туристов. Мы хотим, чтобы центр сам себя окупал. Сейчас здание в 800 кв. метров в процессе строительства.
Деревенская зарплата
Одной из важных задач было наладить сбыт готовой продукции. Помогли интернет-технологии, благодаря которым у Гузель появилось около 3000 спонсоров в десятках городов России. Эти люди покупали продукцию Малого Турыша, внося свой вклад в развитие производства.
— Это называется краудфандинг, — объясняет Гузель. — Таким образом можно встать на ноги без кредитов и бюджетных вливаний. Плюс различные компании заказывают у нас подарки для своих сотрудников к праздникам.
А вообще в деревне в плане производства можно делать всё! И я уверена, что деревню в России спасёт не государство, а малые предприниматели.
Зарплаты на производстве от 12 до 16 тыс. руб. Для деревни это хорошие деньги, утверждает Гузель:
— Наша почтальон, которая обслуживает 11 деревень, а это значит, весь день мотается по ухабам на машине, получала 11 тыс. Знаю в нашем районе помощника повара, которая получает 5 тыс. руб. и воспитывает пятерых детей. Продавец в соседнем сельском магазине зарабатывает 7–8 тыс.
Крепким тылом для Гузель всегда была её семья: папа с мамой и до недавнего времени бабушка. Мама Гузель 30 лет отработала фельдшером на скорой, отец трудился инженером.
— Школу я окончила на отлично. Возник вопрос: куда поступать. Родители сами меня отправили в Москву, в МГУ. Хотели, чтобы я училась в лучшем вузе. А когда выбирали факультет, то выбрали, где был самый большой конкурс. В тот год это был факультет мировой политики — 26 человек на место. Я поступила на бюджетное отделение.
Гузель признаётся, что получает от своей работы прежде всего моральное удовлетворение:
— Вижу, что качество жизни людей в нашей деревне растёт. Кто-то купил новую стиральную машинку, кто-то стал дома ремонт делать, а есть такие, кто начал строить новый дом. Это значит, они чувствуют уверенность в завтрашнем дне. Они хотят остаться здесь жить.
Ценить каждый день
При этом жизнь самой Гузель в материальном плане мало изменилась. Практически всё заработанное она вкладывает в производство, предпочитая не тратить деньги на дорогую одежду или предметы роскоши:
— Я насмотрелась на людей, у которых одежда стоит столько, что всю мою деревню можно накормить. Одежда человека не красит. Важны его дела. Из дорогих вещей у меня только машина. Без неё в Москве сложно. В плане отдыха люблю рыбалку. Мечтаю постоянно жить в деревне, но пока это невозможно. Необходимо проводить какое-то количество времени в столице, где у меня офис. В родную деревню приезжаю по нескольку раз в месяц.
Свой успешный опыт Гузель планирует распространить на соседние деревни. Кроме Малого Турыша в округе есть ещё Большой Турыш, Русский Турыш и Красный Турыш. В строящемся общественном центре будет большое образовательное пространство, где Гузель собирается обучать сельскую молодёжь.
— А в целом стараюсь жить сегодняшним днём. Хочу, чтобы от того, как я проживу свой день, кому-то было хорошо. В этом смысле мой характер очень сильно сформировала бабушка. Это на её примере я поняла, что такое любовь, доброта.
А ещё повлияло то, что в детстве я столкнулась с серьёзной болезнью. Пережила трепанацию черепа. Когда мне брили голову перед операцией, мама спросила доктора, какова вероятность, что я выживу. Он ей честно ответил: вскроем — посмотрим. Папа с мамой тогда за сутки поседели. Мама несла меня на операцию на руках и обливалась слезами. Она понимала, что, возможно, видит меня живой последний раз. Операция прошла успешно. На голове осталось 15 швов. Я заново училась ходить. У меня до 18 лет была инвалидность. Теперь всё это в прошлом. Но чувство, что завтра может не быть, — оно со мной и помогает ценить каждый день.
0
20.00
