ТОП 10 лучших статей российской прессы за
June 7, 2016

Армагеддон рыбного ряда

Рейтинг: 0

Автор: МАКСИМ КАНТОР. СТОРИ

Что случилось с фламандской культурой в XVI веке? В XV веке имелась преувеличенно возвышенная, доведённая до экстаза религиозная живопись, а спустя сто лет картина стала бесстыдно плотской и гедонистической. Почему? Случившееся с фламандской культурой в XVI веке по радикальности напоминает перемены, произошедшие с русским искусством в веке XX. В самом деле, всего за полвека до советского мастера Герасимова и прочих певцов рабоче-крестьянского класса и его вождей в русском искусстве царил сладостный аристократический портретный жанр в духе Серова и Сомова, а Репин, чередуя изображения членов Государственной Думы и бурлаков, слыл опасным радикалом. 

Кажется, с фламандской культурой произошло нечто подобное. Какой ещё вывод можно сделать, глядя на фламандские залы?

В конце XV века Фландрия ещё часть герцогства Бургундского. Мастеров Антверпена и Брюсселя тех лет – Хуго ван дер Гуса, Ханса Мемлинга, Рогира ван дер Вейдена, Дирка Боутса – чаще всего именуют «ранними фламандскими мастерами». То была особая, небывалая нигде прежде атмосфера рыцарского подвига и сакрального служения Прекрасной даме – триптихи Страшных судов, написанные в Бургундии тех лет, – раз увидев, забыть невозможно. Но однажды культуре Бургундии пришёл конец. Дата, обозначающая закат великой культуры, может быть названа точно: это смерть герцога Карла Смелого и династический брак Маргариты Бургундской, вводящей герцогство в состав Священной Римской империи, – оба события произошли в 1477 году. Дата, с которой мы вправе исчислять подъём национальной живописи Фламандии, известна столь же точно: 1577-й – год рождения Рубенса. Всего сто лет в промежутке. Разумеется, и до появления Рубенса десятки фламандских мастеров уже писали в той манере, что позволила Питеру Паулю Рубенсу обрести небывалую мощь и популярность в Европе. О Рубенсе заговорили с придыханием: «Король живописцев».

Возможно, собственно фламандская культура не могла себя проявить в полную силу при дворах бургундских герцогов, задавленная культурой французской? Как же не поставить этот вопрос! Историк Хёйзинга в своей работе «Осень Средневековья» ввёл в обиход выражение «фламандско-французская культура», говоря о Бургундском герцогстве, – он хотел подчеркнуть, что французская составляющая в бургундской культуре велика. Хотя все художники по крови – фламандцы; хотя столицей Бургундии становился то Гент, то Брюгге, то Брюссель – все фламандские города, и никогда не французский город; хотя влияние бургундской живописи распространилось и на Италию, и на Южную Германию. И на собственно Францию, но ведь действующим лицом, тем не менее, является фламандская культура!

И вот Бургундского герцогства нет, Фландрия отходит сперва к Габсбургам, но скоро попадает в зависимость от испанской империи. Фландрия оставалась зависимой от Испании (затем – Нидерландов) до XIX века, но на особых, сравнительно льготных началах. Возникает особенное фламандское искусство, свободное от внешних канонов. Настало время «самовыражения» – в наши дни этому слову придают исключительное значение, тогда его не употребляли вовсе, не было такого слова в словаре художника. Однако Рубенс и его современники Снейдерс, Йорданс были первыми, кто явил миру сугубо фламандское творчество, и как таковое (не фламандско-французское, но собственно фламандское) оно и завоевало мир. 

Так ученик, терпевший в школе муштру, бывший затем под гнётом институтских профессоров, обретает долгожданную самостоятельность – ну, скажи теперь что-то от себя самого! Каков ты на самом деле, без школьной прописи?

И вот вчерашний ученик начинает говорить такое, что педагоги только руками разводят: зачем же он учился? Он ведь говорит прямо противоположное тому, что ему внушали. Поглядите на пышного Рубенса и сухого ван дер Вейдена. Что же меж ними общего?

Искусство, возникшее в свободной Фландрии, и искусство бургундской Фламандии разнятся настолько, что трудно поверить, что произведения созданы одним и тем же народом, людьми с одинаковым набором хромосом.

Изысканные кавалеры Боутса, хрупкие дамы на полотнах Мемлинга, ломкие, бесплотные рыцари ван дер Вейдена, и в соседнем зале музея – жирные телеса румяных баб Рубенса, краснощёкие, кряжистые крестьяне Йорданса. Бургундская живопись – искусство готическое, а готика по определению сухощава, жилиста, аскетична. Рёбра соборов, угловатые скульптуры, много воздуха и совсем мало плоти – герои живут не-материальным интересом. Готические интерьеры ван Эйка, аскетические декорации Робера Кампена, архитектура, где каждая деталь подчинена идее аскезы; и вот, спустя век, в этих самых комнатах вдруг навалены горы снеди – битая дичь и корзины трепещущей рыбы. Всё в этих новых фламандских интерьерах и натюрмортах – через край, их застолья пряные, жирные, липкие. Помилуйте, но ведь эти холсты написаны в тех же городах – в Антверпене, Брюсселе, Генте – и художников от «бургундцев» отделяет всего лишь сто лет. Они ходили по тем же самым улицам, ели такую же еду, смотрели на то же небо, дышали тем же воздухом. Культурный код изменился столь резко, что поневоле думаешь: это что же получается – неужели свобода делает из возвышенных людей материалистических циников?

Вы вообще видели на бургундских картинах, чтобы герои ели? Кусали хлеб? Жевали куриную ножку? Вы помните еду на столах Рогира ван дер Вейдена и Мемлинга?

Читать в оригинале

Подпишись прямо сейчас

Комментарии (0)

Коментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи.

Other issues View all
Архив ТОП 10
Лучшие статьи за другие дни