Внешность обманчива. Милая девушка с веснушками Дарья Коныжева обладает внутренней мощью. Актриса уже нашла свою нишу в кино и играет в «Мастерской П. Н. Фоменко». О влюбленности в педагога, отношениях с сестрой-двойняшкой и любви к винтажу — в интервью «Атмосфере».
- Да, домашний помощник. (Улыбается.) Мама постоянно совершенствуется в этой сфере: слушает лекции, много читает. Она занимается частной практикой. Мне она рекомендует какие-то вещи в плане ролей. Например, в «Мастерской П. Н. Фоменко» в спектакле «Двадцать третий» по роману Ремарка «Черный обелиск» я играю Изабеллу — девушку с шизофренией, и хотя понятно, что писатель довольно образно описывает эту болезнь, мне важны были какие-то конкретные детали для достоверной передачи ее состояния. И мама объясняла, что движет моей героиней, почему она срывается, говорит именно такие фразы, чего боится. То есть она меня снабдила базой, от которой я уже отталкивалась. Еще когда снималась в сериале «Седьмая симфония», тоже задавала ей вопросы, и она корректировала какие-то моменты. Разумеется, классно иметь такого специалиста рядом. Плюс срабатывают гены, и есть ощущение, что мне передалось это внутреннее понимание человека. Словно я чуть больше других осознаю его мотивации, метания. (Улыбается.)
- Да, инженер. Родители давно в разводе, с папой я общаюсь не часто, но вот его таланты забрала себе моя младшая сестра-двойняшка Софья. Она выпускница физтеха, физик с блестящими мозгами, работает в лаборатории в Манчестере, живет наукой.
- К счастью, мы не похожи ни внешне, ни по характеру. И в отличие от близнецов у нас нет какой-то мистической сцепки на расстоянии, чтобы мы чувствовали друг друга. Мы не из тех, кто общается ежедневно, с подробным обсуждением всех этих девчоночьих тайн. Мы же обе Козероги, закрытые. Поэтому я знаю, что у нее есть парень, и на этом все. Можем не выходить на связь месяцами, а потом Соня неожиданно мне напишет сообщение с обращением «привет, друг!», как она любит. Но год назад я прилетала к ней в гости, мы вместе гуляли по Англии, Шотландии, Швейцарии, много разговаривали, и я обнаружила, что мы с ней параллельно проходим какие-то одинаковые пути.
- Расскажите, как вы росли в родном Дмитрове.
- Тогда, естественно, каждая из нас боролась за свою индивидуальность, поэтому мы ненавидели одеваться в одинаковую одежду. Вообще у нас было жесткое соперничество буквально во всем, мы дрались. Соня всегда побеждала, и я помню это чувство собственной слабости. И у нас были различные предпочтения — сестре нравилось заниматься спортом, а меня привлекало искусство. Но мы везде ходили вместе — после восьми уроков бежали либо в театральную студию, либо в музыкальную школу, где обучались по классу скрипки. Мама нас приучила к повседневной занятости. Я не понимала, когда одноклассники просто шли домой, играть во двор или в компьютер. Считала, что это скучно и бессмысленно. Даже летние каникулы я была готова проводить с пользой — весь июнь занималась вокалом в театральной студии, потом мы отправлялись на какие-то фестивали. С Соней мы еще и пели вместе, но у меня это лучше получалось, я ездила на конкурсы по России, завоевывала там призы. Мне нравилось выступать. Зато сестра отлично играла в шахматы и легко справлялась с уроками, так как мы учились в гимназии с углубленным изучением математики, химии, физики, биологии; а у меня с точными дисциплинами было не очень. Впрочем, как и со спортом, где надо биться, закусив губу; а я импульсивная, мне не хватало выдержки и терпения. Проигрывая сопернику на том же корте, я бросала ракетку и уходила. Сегодня я уже научилась проигрывать, понимаю, что далеко не все в моей власти, но натура лидера не отпускает — стоять где-то на заднике, в массовке для меня настоя- щее мучение, самолюбие истекает кровью. (Улыбается.)
- Тут вам грех жаловаться — двадцать шесть лет, а уже есть такие фильмы, как «Праведник», «Доктор Лиза», скоро выйдет сериал «Столыпин», «Павел. Первый и последний»…
- Все так, но мне кажется, что еще ничего не достигнуто, все слабо идет, слишком мало сыграно. На почве нереализованности даже депрессия чуть-чуть накрывает иногда. Со стороны, наверное, картина выглядит иначе, но внутри у меня планка высокая, мне важно прозвучать как актрисе, состояться. Я даже думать не хочу ни о каких иных сферах деятельности. Есть ощущение, если вдруг стану распыляться, то здесь что-то пропущу и проиграю в конечном итоге. А у меня здоровые амбиции. Хочу сыграть Жанну д’Арк, например. И оказаться на одной площадке с Анной Михалковой. (Улыбается.)
- Расскажете о последних работах?
- Сейчас снимаюсь в сериале «Черное облако−2» и в «Методе−3», куда я пришла в основном из-за режиссера Юрия Быкова — мечтала с ним поработать. С ним и с Натальей Мещаниновой еще хочу, с Борисом Хлебниковым. Надеюсь, в будущем получится. Далее повезло с историческими проектами. Мне нравится примерять на себя эпохи, и я вот с радостью снялась в сериале «Столыпин», где в главной роли Александр Устюгов. Я пересеклась с ним лишь в одной сцене — сыграла революционерку в компании Стаси Милославской, Юрия Насонова и Павла Попова. С наслаждением копалась в этом материале, читала литературу про подпольные коммуны тех лет, слушала лекции. А еще снялась в сериале Александра Котта «Павел. Первый и последний», сыграла фрейлину Екатерину Нелидову. У меня там потрясающие костюмы! И у нас прекрасная команда: Денис Власенко, Наталья Суркова, Кирилл Кяро, Полина Филоненко, Ольга Бодрова из нашего театра. Она удивительная, тонкая, настолько остро чувствующая… Помню эпизод, уже в конце долгой смены, когда на наших глазах всадник ударил заупрямившуюся лошадь, явно болезненно, и Оля заплакала. Для меня это стало наивысшим показателем человечности.
- У вас в бэкграунде есть история, как вас выгнали из колледжа Олега Павловича Табакова. Вы конфликтовали и не сошлись с педагогами?
- Я фанат советского кино, хотела учиться в этом заведении, мне было любопытно. Я туда поступила в четырнадцать лет, но, очевидно, не нашла контакт с Михаилом Андреевичем Лобановым. Я была абсолютно не его человеком, еще и бунтовала, делала совсем не то и не так, поэтому меня отчислили. Вернувшись домой, обратно в свою школу, вела себя ужасно — сбегала с уроков, дерзила учителям. И тут гигантская благодарность моей маме, которая неизменно верила в мои способности и справилась со мной в ту пору переходного возраста.
- У вас внешность не рядовая — такие трогательные веснушки… Вы себе нравились всегда?
- О чем вы говорите?! (Улыбается.) Я ненавидела эти веснушки. До сих пор не люблю свое лицо. Понятно, что пытаюсь себя принимать, уходить от протеста, но это прямо процесс. Это детский комплекс между прочим. Благодаря внешности все окружающие меня считали добрым ангелом, а я же знала, что вовсе не такая и внутри меня живет чудовищная сила, далеко не всегда светлая, которую люди не видят, считывая лишь поверхностную милоту.
- Когда вы подспудно осознали свое призвание?
- Я любила петь. В это время чувствовала свою мощь. В жизни ты вроде как все, а тут начинаешь петь — и идет какая-то колоссальная энергия. Изначально я планировала поступать на эстрадно-джазовое отделение, но в итоге решила, что драматический театр все-таки объемнее, нежели вокал. Поэтому в результате окончила РАТИ, мастерскую Олега Кудряшова. Но я поющая актриса и мечтаю сыграть в каком-то масштабном мюзикле или киномюзикле типа «Ла-Ла-Ленда». В этом году я намеренно вернулась к своим систематическим занятиям по вокалу, и это было приятно — я прямо слышала, как мой голос возвращает то былое мое звучание и мышцы постепенно нарабатываются заново. Кстати, у нас в театре я играю в музыкальном спектакле «Завещание Чарльза Адамса, или Дом семи повешенных». Танцы также моя слабость. Я занималась русскими народными, отбивала дроби в первых рядах и сейчас с удовольствием двигаюсь под любую музыку. Обожаю вальс.
- Видимо, не случайно вы как человек, тесно связанный с музыкой, играющий на гитаре, на фортепиано, оказались в труппе театра Петра Фоменко, постановки которого неизменно были неповторимо музыкально окрашены…
- Знаете, когда я нахожусь в театре, а на сцене идут его спектакли, я могу просто замереть за кулисами и слушать эти пронзительные, тихие мелодии. Со второго курса хотела попасть только в это пространство. На четвертом меня взял в свою постановку по Платонову Олег Любимов. А я очень люблю этого автора и увидела в этом добрый знак. Олег меня учил по методике Петра Наумовича — определенным интонациям, не ставить точки… Позже на показах я волновалась, примут в состав труппы или нет, потому как отдавала себе отчет, что другого моего театра в Москве нет. К сожалению, самого мастера я уже не застала в живых, но остались видео-материалы, книги, в театре бережно сохраняется прежний дух, «старики», с которых все начиналось, постоянно вспоминают наставления своего учителя. Было бы здорово хотя бы на денек попасть к нему на репетицию… (Улыбается.) Несомненно, наша Мастерская уникальная. Ее отличает легкость, ироничность. Актеры, как все говорят, ходят на полупальцах, а при этом вскрываются пласты смыслов. У нас есть нерв, мы живой театр. Кроме того, и архитектурно здание красивое, и место у реки душевное. Летом в антракте мы всегда выходим и сидим на траве.
- Вот бы вас послушать ровесникам, которые сосредоточены на кинематографе…
- Справедливости ради должна сказать, что в данный момент я тоже больше думаю о кино. Глубже хочу войти в этот мир и узнать его получше. А про театр я будто бы все поняла и нужно двигаться дальше. Это не значит, что я стремлюсь уйти, нет, меня по-прежнему захватывает сам процесс, и это место родное, в отличие от остальных; но есть ощущение понятости этого закрытого организма. Быть может, виной возраст — хочется постигать все новое, быть везде, узнавать другие языки воплощения. Вот, например, в Боярских палатах мы играли спектакль по повести Леонида Андреева «Рассказ о семи повешенных». И это был необыкновенный опыт — все молодые актеры, драйв!
- Несмотря на юный возраст, вы любите ленты шестидесятых годов, поэзию. Когда готовились к «Седьмой симфонии», читали дневники Давида Самойлова. Эта тяга пошла от родителей?
- Вероятно, и я за это им очень благодарна. Я как-то всегда с удовольствием смотрела эти наши картины, меня притягивала атмосфера. Все отечественное легендарное кино знаю наизусть, вплоть до реплик. Мое кино — это Андрей Тарковский, Алексей Герман-старший, Глеб Панфилов. Инна Чурикова — богиня! Мало кто может так виртуозно представить комичное и трагичное одновременно. Марина Неелова еще умеет так тонко существовать на этой грани. И поэзия, безусловно, меня вдохновляет: Юрий Левитанский, Давид Самойлов…
- Вы и к ретро-стилю неравнодушны?
- Обожаю винтаж! Нравится мне все фактурное. Покупаю старинные платья, что-то мне шьет моя подруга-модельер. Старые дома тоже люблю, хотя жить бы в них не смогла — привыкла к более комфортным условиям.
- Раз уж зашла речь о недвижимости, то вы, девушка из Подмосковья, снимаете квартиру в столице?
- Нет, у меня уже шесть лет как есть своя евродвушка в Красногорске, у метро Мякинино. Спасибо маме, что довольно рано я обрела свое гнездо. Мы с сестрой еще на первом курсе института учились, а она уже заводила разговор, что нам стоит обзавестись своим жильем. Я четыре года провела в общаге, в общей комнате, со своими только кроватью и тумбочкой. Помню, как работать над ролью уходила на лестницу, чтобы никто не мешал. Поэтому свои стены — это счастье. Но уже мечтаю о новой квартире — с большими окнами, с высоким потолком, с колоритной деревянной мебелью из старых рыбачьих лодок. Хочу еще завести кота, но за ним некому ухаживать. Хозяйство абсолютно не моя тема. Даже наводить порядок мне мама приезжает помогать. А в плане еды спасает столовая в театре — обед всего за сто пятьдесят рублей. (Улыбается.) Дома пока на моем попечении лишь растения. И это особая радость. Раньше удивлялась, когда люди с восторгом объявляли, что у них на подоконнике расцвел цветок, а тут сама пережила эти эмоции со своим гибискусом — вечером наблюдала бутон, а наутро уже раскрывшийся красный цветок. Чудо!
- К семейной жизни вы явно пока не готовы…
- Это точно. Я про творчество. Надеюсь, мой будущий муж возьмет готовку на себя, а за уборку будет отвечать «умный» пылесос. (Улыбается.)
- Вы влюбчивая?
- Не могу так сказать. Но мне нравится чувство влюбленности. Оно приподнимает тебя над землей, дарит невероятную энергию. Если ты увлечен кем-то на площадке, то вокруг словно все меняется. Это невероятная движущая сила. Помню, в подростковом возрасте за Сонькой уже ухаживали парни, а за мной нет. (Улыбается.) Но я ходила в театральную студию и влюбилась в нашего педагога Сергея Юрьевича, который был женат и старше нас лет на пятнадцать. Все по классике. Он мне виделся суперличностью. Я на крыльях летела на наши репетиции, на которых мы разговаривали, много чего обсуждали. Вообще, настолько крепкой именно душевной связи у меня потом ни с кем так и не возникло. Была удивительная история, когда уже студенткой, будучи в Ватикане, я, повинуясь порыву, купила для него крестик мира, а по приезде выяснилось, что его крест рассыпался, и мой подарок пришелся как раз кстати. Мы с ним до сих пор общаемся, дружим, и он меня поддерживает.
- Это свидетельствует о том, что вы способны дружить с мужчинами.
- Я люблю дружить с мужчинами больше, чем с женщинами. Мне сложно признать в женщине равную. Либо она должна быть старше хотя бы лет на десять. Раньше девчонки-сверстницы мне представлялись поголовно глупыми. Теперь мне уже проще признавать чужую силу, но женщина должна быть глубокой, пытливой, чтобы я видела, что передо мной единомышленник. Но пока у меня всего две подруги, и они действительно талантливые. Маша модельер, а Аня актриса, пишущая сценарии, музыку и делающая коллажи. (Улыбается.)
- Вы учились вместе с Лизой Янковской, а затем и снимались в одной картине. Стали приятельницами за это время?
- На первом курсе я Лизу боготворила. Естественно, из-за дедушки, потому что он один из моих самых любимых артистов, но и потому, что она мне казалась (и это восприятие не поменялось) интересной актрисой. А когда на третьем курсе мы сделали совместный отрывок по «Дяде Ване», где я играла Соню, а Лиза Елену Андреевну, это произведение прямо разложило наши взаимоотношения. И позже Лиза призналась, что тоже воспринимает меня как крутую актрису. (Улыбается.) Мне это было очень приятно слышать. Поэтому во «Фрау» мы уже встретились как знающие друг друга коллеги, хорошие партнеры.
- Наверняка сердце ваше и сегодня несвободно, это так?
- Да, занято. Он тоже актер, мы вместе еще с института на самом деле, но отношения у нас сложные — мы то сходимся, то снова расходимся и живем раздельно. (Улыбается.) Возможно оттого, что очень похожи — любим одно и то же, и это притягивает. Но я ценю личную свободу, свое пространство, мне, в принципе, душно при слишком уж тесном контакте. И я благодарна ему, что он это понимает и принимает. Путешествовать я предпочитаю исключительно одна, потому что это мои открытия, мой личный опыт, которым у меня нет желания делиться. Вот этим летом поехала в Архангельск, на Белое море, и это был идеальный отпуск. Я гуляла по городу, а потом отправилась на моторной лодке на остров Кий, где дошла до крайней точки, улеглась на валуны и час не двигалась, глядя в небо. Кайф!
0
148.50
