ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 27, 2019

В воскресенье, на следующий день после нашей съемки, Наиля назначает мне встречу в рыбном ресторане «Порто Мальтезе» на улице Правды. Это едва ли не единственное приличное заведение рядом с центральным корпусом ВГТРК. Представлены вонголе, устрица хасанская, филе морского черта. Вчерашнюю розу подмосковной пустыни не узнать: распущенные волосы, косуха, джинсы-дудочки, бейсболка, кеды, футболка Dior с надписью Lucky. «Вот и охранники в редакции в такие дни меня не узнают – долго сличают с пропуском», – улыбается Наиля.

Она пришла на работу в воскресенье, чтобы доозвучить программу с Германом Грефом. Договариваться о съемках с главным действующим лицом русского эджайла начали еще в июне прошлого года, но, видимо, Герман Оскарович долго не мог отвлечься от поглощения «Рамблера». Понятия «выходные» в жизни Наили нет давно. После недели «у стенки» (так телевизионщики между собой называют экономическую рубрику в новостном эфире) идет неделя отдыха, но на нее часто выпадают съемки «Действующих лиц». А еще монтаж и озвучка. Плюс Наиля учится в МГИМО на магистерской программе «Международные финансы». Поступила в 2017-м, магистерскую диссертацию написала об антироссийских санкциях. Когда этот номер сдавался в печать, готовилась к госэкзаменам. «Форма обучения там очная, совмещать работу с учебой очень непросто, – рассказывает Аскер-заде. – Иногда сплю по три-четыре часа. Но ничего, как-то справляюсь».

Детство она провела в Баку. Папа – инженер-геофизик, позже занялся бизнесом. Мама – медсестра в физиологическом отделении одного из главных бакинских роддомов – имени Н. К. Крупской. «Я хорошо помню свой детский сад, школу, – рассказывает Наиля. – У нас с сестрой были огромные мягкие медведи. Я рассаживала их и кукол по кругу, садилась в центре, брала синюю кеглю вместо микрофона и их интервьюировала. Но, к сожалению, одно из самых ярких моих воспоминаний – это война (речь о подавлении политической оппозиции в Баку подразделениями Советской армии и противостоянии в Нагорном Карабахе. – Прим. «Татлера»). Тогда, в 1990 году, я была совсем маленькой, но точно знала: происходит что-то страшное. По улицам ездили танки, проходили демонстрации, вечером наступал комендантский час, нельзя было выйти не то что на улицу, но даже на балкон. Возвращаясь домой, папа рассказывал, что никогда в жизни не видел столько смертей. Мой дедушка был капитаном I ранга, начальником крупного военного завода. Тогда было принято решение об отъезде семей высшего офицерского состава Каспийской флотилии в безопасное место. Я хорошо помню тот день, когда нас – маму, бабушку, сестру – отправили куда-то на корабле. В пути наш корабль пытались потопить. Кто-то стоял, кто-то лежал. В каждой каюте было, по-моему, по три семьи. Всего пару раз мы с мамой вышли из каюты в столовую. Все покидали Баку с единственной целью – выжить. Потом мы ехали на поезде в Севастополь. Как только добрались до Крыма, все слегли с температурой сорок. В Севастополе мы пробыли не больше недели, а потом вернулись в Баку. Но тяжелая ситуация в городе и республике продолжалась еще долго. Когда я вспоминаю все это, понимаю, что наши ежедневные переживания, проблемы – все это настолько не важно!»

Впрочем, именно кадр – ее естественная среда обитания. Под софитами стеснительная золотая медалистка из французской спецшколы города-героя Волгограда превращается в эффектную женщину, которая может говорить об иранской ядерной сделке с Сергеем Лавровым, о поставках оружия в Латинскую Америку с Сергеем Чемезовым и даже, не побоимся этого слова, о китайцах в числе акционеров «Роснефти» с Игорем Сечиным. Многих ее героев другие журналисты видели разве что на официальных мероприятиях в Кремле. Помимо собственной программы Наиля ведет экономические обзоры в «Вестях», и на зрителей этой не самой оптимистичной рубрики успокаивающе действуют ее безоблачная улыбка, платья Gucci в цветах российского триколора и волосы, забранные в аккуратный пучок, с идеальным пробором, который лучше Наили на отечественных экранах носила только Элина Авраамовна Быстрицкая в «Тихом Доне».

С апреля нынешнего года Наилю знают в лицо даже те, кто смотрит не телевизор, а фейсбук и считает лучшим интервьюером Юрия Дудя. В апреле Роскомнадзор заблокировал ссылки на ресурсы, написавшие о якобы принадлежащих ей апартаментах в Зачатьевском переулке. Число поисковых запросов на фамилию Аскер-заде взлетело до небес. Spletnik.ru подсчитал стоимость ее гардероба по фотографиям. Алексей Навальный вспомнил, как вместе с журналисткой присутствовал на собраниях акционеров госбанков. На этом список источников информации о Наиле закончился. Скупой комментарий сайту «Москва–Баку», посвященный ее азербайджанской фамилии. И девяностосемитысячный инстаграм, в котором безупречные розовые костюмы служат приятным дополнением к текстам о проблеме черных коллекторов и росте цен на ОСАГО. Помимо этого узнать из инстаграма можно лишь, что Наиля учится в МГИМО, любит балеты Большого театра и молочный улун. Фотографируясь под елочкой, которая выглядит одновременно и сочинской, и куршевельской, Аскер-заде пишет только многозначительное #горныелыжи или еще какой-нибудь #отдых2019. Когда геотег нет-нет да появляется, понятнее не становится. По какому поводу надеты уши Микки-Мауса на прогулке по парижскому Диснейленду? В связи с чем она со счастливой улыбкой кружится в Гайд-парке? Сколько удалось выиграть в казино Монте-Карло? И главное – кто все это снимает?

Правда, все в том же апреле Аскер-заде сама внезапно вышла на минное поле сплетен и завела телеграм-канал. «Планирую рассказать вам про себя такое, что анонимам станет стыдно за свою неизобретательность. Ибо сплетни нужно распространять про себя самой», – написала Наиля в первом посте. Острые на язык небожены и другие обитатели этой диджитал-преисподней похвалили ее за бесстрашие, хотя даже в анонимном мессенджере Аскер-заде не спешит познакомить нас со своими жилищными условиями. Охотнее высказывается на привычные темы вроде запрета соцсетей на Шри-Ланке и остроумно пикируется с Алексеем Венедиктовым о дефиците средств от простатита в московских аптеках. В общем, таких, как Наиля Аскер-заде, по-английски называют girl of the moment – «девушка, о которой очень хочется узнать все». Ну или почти все.

Любимый мужчина встречал ее, стоя под дождем, с букетом белых роз.

Мама с папой работали, из школы Наилю забирал дедушка в черной военно-морской форме – он приезжал на «Волге» с водителем Сабиром. «Учителя и родители одноклассников оборачивались, а я гордилась, что это мой дедушка, который любит меня больше жизни», – вспоминает Аскер-заде. Потом родители развелись, дедушка ушел в отставку, и Наиля с мамой и сестрой переехали в Волгоград. В местной спецшколе ее мучили французской литературой, техническим переводом и предметом под названием «этика общения». «Гюго и Жюля Верна мы читали в оригинале. Помню одиннадцатый класс. Бессонные ночи, два репетитора – по русскому и литературе, чтобы подготовиться к выпускному экзамену, и по математике – для вступительного. Я тогда перерешала всего Сканави. Парня в школе у меня никогда не было. Однажды сосед пригласил поужинать, а я ему: «Мне некогда, мне медаль получать надо». Школу я окончила на одни пятерки. Как и все золотые медалисты, могла по итогам одного экзамена поступить в главный вуз области – Волгоградский государственный университет. Сдала математику на пять и поступила на экономический факультет. Из пятнадцати человек в группе двенадцать были медалистами. Дедушка мною очень гордился, помню, завалил меня подарками».

Можно даже не спрашивать, как она училась в университете. Ни одной пересдачи, красный диплом. Подрабатывала репетитором по алгебре: некоторые ее ученики до сих пор вспоминают те квадратные уравнения, пишут благодарности в соцсетях. Выпускная работа была посвящена современному состоянию международной торговли нефтью. Конечно, она мечтала работать в столице, в крупной сырьевой компании. И конечно, такая компания нашлась – в московских Черемушках.

Наиля сняла квартиру у метро «Калужская». Правда, очень быстро выяснилось, что департамент внутреннего аудита сырьевой компании, куда взяли подающего надежды экономиста, сам нуждался в аудите: «Рабочий день начинался в девять. До двенадцати все пили кофе. С двенадцати до четырех один час можно было обедать, но все обедали до четырех. А потом до шести слонялись по кабинетам, болтали друг с другом, жаловались, как все устали».

За несколько месяцев до этого она проходила стажировку на НТВ в экономических новостях. И вот бывший телевизионный наставник обмолвился, что на РБК ТВ ищут редактора-международника. «Я немедленно уволилась из аудита и пошла туда, – рассказывает Наиля. – Смена начиналась в 5:00, заканчивалась в 14:30. Я писала тексты для сюжетов о международных событиях, начитывала их для эфира, следила за монтажом. Так я познакомилась со Светланой Корнелиевной Макаровой, она вела занятия по технике речи. У нее было много звездных учеников – например, Леонид Парфёнов и Екатерина Андреева. Если бы не Светлана Корнелиевна, наверное, я не работала бы сейчас на телевидении. Она мне тогда сказала: "Ты – одна из моих лучших учениц, и ты должна быть телеведущей"».

В реальности случались смены, начинающиеся в сумерках, и столь же беспросветная зарплата. «Хотелось найти подработку. На телевидении был график "неделя через неделю", и у меня было целых пятнадцать свободных дней в месяц. В газету "Коммерсантъ", в отдел финансов, искали человека со знанием английского языка и финансового рынка. Я написала руководителю отдела, Лизе Голиковой, сейчас она возглавляет РБК».

Ее, конечно, взяли. Теперь, едва заканчивалась смена на «Калужской», Наиля ехала на «Сокол», домой возвращалась в час ночи, чтобы в пять утра снова быть на работе. В газете (акционером уже стал Алишер Усманов) щедро платили доллар за строчку. Количество статей за подписью «Наиля Аскер-заде» увеличивалось – месяца через два ей предложили уволиться с телевидения и перейти в «Коммерсантъ».

В те годы это была лучшая редакция страны – одной золотой медали для превращения в золотое перо «Коммерсанта» было мало. Нужно было общаться с бизнесменами всех видов, форм и размеров, ездить на форумы и конференции, работать с инсайдерами. «Помню, как в первый раз стеснялась звонить аналитику за комментарием, – вспоминает Наиля. – И тогда Лиза мне сказала: "Пойми, ты ему нужна не меньше, чем он тебе". Лиза учила меня азам журналистики, тренировала во мне смелость, выдержку, за что я ей очень благодарна. Потом, уже в статусе обозревателя, я свободно общалась с зарубежными финансовыми регуляторами, c американской Securities and Exchange Commission, британской Financial Services Authority. У меня появились свои источники, эксклюзивы, первые полосы».

Утро нередко начиналось со звонка пресс-секретаря очередного большого бизнесмена, который угрожал побить или посадить. Для журналистов в те годы такая реакция ньюсмейкеров была высшей оценкой их труда. «Ведь как мы работали? Мы не могли писать по пресс-релизам. Материал должен был быть эксклюзивным, с двумя-тремя проверенными независимыми источниками, интересным, острым и грамотно написанным. Конечно, такие статьи нравились далеко не всем. Многие из тех людей, чью работу я освещала, жаловались руководству газеты, акционеру. Но тогда была совсем другая журналистика. Жесточайшая конкуренция между "Коммерсантом" и "Ведомостями" – кто кого. Сейчас этого уже нет».

У «Коммерсанта» в то время был проект с телеканалом «Россия». Авторы, писавшие главные статьи номера, рассказывали о них в программе «Доброе утро, Россия!». Тогда-то Наиля оказалась впервые в кадре. «Мне очень понравилось, – вспоминает она. – Я решила, что обязательно стану телеведущей». Однако Светлане Корнелиевне опять не удалось увидеть любимую ученицу на экране: Аскер-заде из «Коммерсанта» перешла в «Ведомости». «Работая в газете, я училась в Институте повышения квалификации работников телевидения и радиовещания: мечта о телевидении взяла свое, – рассказывает Наиля. – Потом меня пригласили на ВГТРК, и я ушла».

На канале «Россия 24» Аскер-заде начинала как интервьюер, потом вела новости, с 2015 года дважды в месяц делала программу «В рабочий полдень». Позже из нее выросли «Действующие лица» на «России 1». «Интервью без красивой картинки мне всегда казались скучными, – говорит Наиля. – Должна быть какая-то визуализация, видеоряд. Это во-первых. А во-вторых, хотелось показать моих собеседников шире, чем просто в рабочей обстановке. Если мы будем сорок минут разговаривать со Станиславом Черчесовым в кабинете, трудно будет досмотреть интервью до конца». Аскер-заде убедила главного тренера сборной сыграть с ней в футбол на базе в Новогорске. Если вам и такой визуализации мало, досмотреть до конца все же стоит – чтобы увидеть Наилю в красно-белой футболке c золотым двуглавым орлом, которая идет ей не меньше Gucci.

Некоторым героям, для того чтобы согласиться на съемку, надо созреть. Глава "Ростеха" Сергей Чемезов, например, никогда не давал больших телеинтервью, поэтому обдумывал предложение месяцев девять. Другие не соглашаются обсуждать личное – приходится уговаривать. Бывает и наоборот. Один предприниматель сообщил, что из-за санкций готов говорить только о семье и спорте, но не о бизнесе. Однако «Россия 1» не «Татлер» – съемка не состоялась.

Случаются и курьезы: иногда бизнесмены впервые видят свои предприятия, приехав туда на запись программы. Наиля вспоминает, как однажды, за несколько часов до вылета на съемку в российскую глушь, ей позвонил герой и сказал: «Я только сейчас поговорил с пресс-секретарем и понял, что вы хотите, чтобы я показал вам производство. Но вы знаете, я там никогда не был и быть не планирую. Я акционер, а не рабочий, сижу в кабинете и управляю бизнесом, завод – это неестественная для меня среда. Каска, маска и спецовка – не мое». У меня пропал дар речи. Рядом сидела продюсер нашей программы. Она все поняла по моему выражению лица, позвонила ребятам из съемочной группы. А они уже сидели в самолете, на взлетной полосе. Тут я собралась и говорю: "Ну как же так? Вы же обещали. Вы же согласились". А он: "Видно, мы неправильно друг друга поняли". Я: "Очень жаль, я думала, вы – настоящий мужчина и человек слова". Наутро он согласился сниматься на производстве, аргумент подействовал».

Бывает, герои открывают список вопросов за два часа до начала съемок. Прямо перед интервью позвонил заместитель руководителя "Роснано": «Анатолий Борисович не будет беседовать о девяностых». «Я думаю: "Да ладно, я кого угодно уговорю". И вот мы с Чубайсом встретились, он мне: "Наиля, вы меня не знаете, меня уговаривать бесполезно". Я про себя: "Вы меня тоже не знаете". Начали с двух вопросов о девяностых в первый день съемок и закончили полноценной беседой в третий».

По мне, ваучеры и прочие залоговые аукционы – это дела давно минувших дней. Может, стоило спросить о нынешних? Например, об аресте бывшего министра Михаила Абызова. Писали ведь, что Чубайс и в этом виноват: выманил молодого отца с итальянской виллы в Москву, прямиком в объятия Следственного комитета. «Если вы имеете в виду, спрашивала ли я про Абызова, спрашивала, – отвечает Наиля. – И за кадром Анатолий Борисович подробно ответил, при условии, что ответ не будет включен в программу. Есть хронометраж, мы обязаны в него уложиться – зачем же мне вставлять вопросы, ответы на которые звучат "без комментариев"?»

Куда серьезнее была уступка, сделанная Рамзану Кадырову. В начале каждой программы Аскер-заде несколько секунд жмет руку своему собеседнику. Глава Чеченской Республики – единственный, кому этого удалось избежать. «Я понимала, что в этом регионе надо придерживаться определенных правил. Например, нельзя просто подойти и пожать мужчине руку». Свое отношение к моде Рамзан Ахматович формулирует фразой: «Я знаю много женщин и без платков, которые являются эталоном скромности, совестливости и порядочности». Наиле пришлось носить платок в некоторых кадрах. Еще Аскер-заде надела непривычные для ее постоянных зрителей широкие черные брюки в пол, бирюзовую блузку с воротником-стойкой и небесно-голубое пальто Ruban с каскадом рюшей. «Я много лет жила в Азербайджане, соблюдать восточные порядки мне не трудно, – объясняет Аскер-заде. – Тем не менее я уверена, что эмансипация традиционных обществ до определенной степени неизбежна, да и сам образ «"гнетенных восточных женщин" стремительно уходит в прошлое. Мне близка идея равных прав и равных возможностей. Я всегда подчеркиваю, что не требую никаких скидок и преференций в связи с тем, что я женщина».

Чубайс сказал:«Вы меня не знаете, меня уговаривать бесполезно». Я про себя: «Вы меня тоже не знаете».

Спрашиваю, помогает ли ее стиль одежды – вдали от Северного Кавказа несколько более игривый, чем у наглухо застегнутых коллег по деловому вещанию, – устанавливать контакт с героями. «Контакт устанавливается не за счет платья или блузки, а за счет содержания разговора, – комментирует Наиля. – Я очень тщательно готовлюсь, стараюсь понять и учесть психологические особенности собеседника». Для одного из выпусков Наиле нужно было взять комментарий у важного человека. Человек этот никогда не выступал на телевидении и панически боялся камеры. Не знаю, учат ли этому в институте повышения квалификации, но Аскер-заде попросила принести на площадку шампанское. Бутылка превратила героя в мастера художественного слова.

За внешний вид телеведущей отвечают «в основном девочки, которые работают в телекомпании». «Красимся где удастся – и в самолете, и в поезде, – улыбается Аскер-заде. – На "России 24" раньше был один визажист в смене на всех – существовали разные очереди на грим. Если ты ведешь линейный эфир, тебя гримируют в первую очередь. Далее – ведущие экономического выпуска. Интервьюеры, а я поначалу была интервьюером, шли последними. Можно было прождать час, в итоге гримеры уделяли тебе не положенные сорок минут, а десять. Накрасят, и вот ты бежишь сломя голову на интервью с непонятными гримом и прической. Потом в этой очереди я была и второй, и первой. Сегодня больше в очередях не сижу».

Судя по разнообразию луков в инстаграме, от очередей в магазинах Наиля тоже избавлена. «У любой женщины вкус должен развиваться по мере того, как у нее возникают потребности и возможности. Я стараюсь хотя бы пролистывать журналы и следить за трендами. На показы не хожу – зачем, если все это потом можно посмотреть в интернете? Если что-то считается модным, но мне не идет или не нравится – ну, к примеру, ugly boots, – носить это я никогда не буду. Короткое надеваю крайне редко, разве что летом. Никогда не надену слишком открытое и прозрачное. Если я приду на съемку в блузке, сквозь которую просвечивает бюстгальтер, что обо мне скажет герой?»

«Ну а одно и то же платье в кадр вы надеть можете? – спрашиваю я. – Для татлеровских девушек это, например, смерть». – «Ясно, что для человека на экране внешний вид имеет большое значение. Но переживать по поводу того, надевать или нет наряд дважды, на мой взгляд, глупо, – отвечает Наиля. – Я за разумное потребление. Хотя не скрою, платья люблю. Иногда я советуюсь со своими подписчиками. У меня есть знакомый стилист, но в последнее время встречаться с ним часто не получается. Бывает, отправляю ему селфи из примерочной – посоветоваться. Но решение принимаю сама».

Свою семейную жизнь Аскер-заде не комментирует. «Личное на то и личное, даже с подругами я не люблю откровенничать». Любимый мужчина? Да, есть. «Но кто он, я подробно рассказывать не буду, – говорит Наиля. – Кому надо, те и так про это знают». Например, про то, как трогательно любимый мужчина встречал новоиспеченного лауреата премии ТЭФИ у Московского театра мюзикла – стоя под дождем, с букетом белых роз. Поздравления от любимого мужчины, а также от Олега Борисовича Добродеева, признается телеведущая, были самыми важными.

«Вы читаете то, что о вас пишут?» – захожу я издалека. «Как журналисту мне очевидно, что внимание в публичном поле сопряжено с негативом, – спокойно формулирует Наиля. – Я стараюсь относиться к этому философски. Сплетни и слухи – это как морщины. Если самозабвенно с ними бороться, со временем неизбежно станешь смешной. К конструктивной критике отношусь спокойно, но когда идет откровенная ложь, оскорбления, это другое. Или когда имеют место проплаченные информационные вбросы и информационные атаки с целью вымогательства денег. Шантаж и грязный бизнес недопустимы».

«И все же, та квартира в Зачатьевском – она ваша?» – «У меня есть квартира в Москве, не восемь, а одна. И да – она большая, – отвечает Аскер-заде. – В Москве четыре с половиной миллиона квартир находятся в частной собственности. Не удивлюсь, если у вас тоже есть. Я не совсем понимаю, почему всех так интересует именно моя квартира. Мне кажется, другие публичные личности тоже не живут на вокзале. Хотя я себя к публичным личностям не причисляю. Я не политик, не член парламента, никто за меня не голосует. А если говорить о деньгах и моих доходах, в конце апреля я как раз заполнила налоговую декларацию. Так что налоговые органы в курсе всего».

Иногда с целью диверсификации дохода Наиля лично делает инвестиции: «Я увлеченно изучала то, как все устроено на фондовом рынке, еще во время работы в печатных СМИ. Мне было дико интересно попробовать, как это работает в режиме активных торгов, активного инвестирования. Некоторые компании организовывали бесплатные семинары. Я сходила и окончательно втянулась. В газетах, где я работала, журналистам запрещено играть на фондовой бирже. Но здесь на самом деле важны не столько инсайды, сколько системное понимание. Когда я делаю рисковые инвестиции, всегда внутренне зажмуриваюсь и считаю до десяти. Главное – чтобы рисковые инвестиции не были основными вложениями. А с друзьями я давно договорилась, что никаких советов не даю. Я не оракул, дружбу мне сохранить важнее».

Светскую жизнь она не ведет – «пустая трата времени». Любит хорошее кино, драматический театр (постановки Римаса Туминаса в Театре Вахтангова и особенно «Евгения Онегина»). Обожает балет Бориса Эйфмана «Анна Каренина», рок-оперу «Иисус Христос – супер-звезда», мюзиклы «Призрак оперы» и «Король Лев». «Когда мы жили в Баку, в Доме офицеров был театральный кружок, я участвовала в постановках, – рассказывает Наиля. – Сейчас уже не вспомню, какие были роли. А вот когда я училась в школе, играла Ромео. Роль была длинная, а у мальчиков в нашей группе было не очень с английским, так что ее доверили мне. В конце года был большой концерт в ДК имени В. И. Ленина. Роль я не забыла, но когда "умирала" (флаконом с ядом были мамины духи), то сначала упала, а потом поняла, что легла неудобно. И перевернулась. Зал хохотал».

Еще в Баку она занималась художественной гимнастикой и до сих пор следит за успехами наших гимнасток под руководством Ирины Винер. А в Волгограде были танцы. Интересуюсь у Наили, может ли она зажечь на людях. Например, на чьем-нибудь дне рождения, там, куда не пускают телекамеры и где одни только действующие лица? Ведь так органично плыла, покачивая руками, в чеченском народном танце хэлхар с Рамзаном Кадыровым! «Я человек стеснительный, – сдержанно улыбается Наиля. – Когда мы собираемся семьей, могу немного потанцевать. В больших компаниях – нет». Форму, позволяющую и с председателем правления Федерации хоккея Аркадием Ротенбергом клюшки скрестить, и конфет с шоколадной королевой Ириной Эльдархановой съесть, телеведущая поддерживает при помощи кардиотренировок и пилатеса. Инструктор приходит к ней домой – иногда семь раз в неделю, иногда ни разу, зависит от графика. «Спорт для меня – это даже не про поддержание физической формы, – поправляет меня Наиля. – Это самодисциплина и источник ресурса. Когда ресурса становится мало, я устаю быстрее и тяжелее справляться с нагрузками на работе».

Завтрак она готовит сама, ужин доверяет домработнице или маме. Маме особенно удаются бадымджан долмасы, в переводе с азербайджанского «долма из баклажанов»: овощи фаршируют мясом и рисом. Маму Наили в свое время готовить научил папа Наили – до свадьбы она умела разве что поджарить яичницу. После развода отец так и не женился – «он всю жизнь любил маму» – и остался жить в Баку. В прошлом году его не стало. Мама и сестра живут в Москве. Сплетники телеграммировали, что ведущая с сестрой враждуют. Сообщаю за Наилю: вранье. Инара приехала к нам на съемку и активно снимала бэкстейдж. В иное время у Инары «самая важная работа на планете, она – мама».

Уже время есть бадымджан долмасы. Последний вопрос, Наиля. «Если бы вы делали интервью с Наилей Аскер-заде, что бы вы про нее поняли после разговора?» – «Что это человек, по-настоящему увлеченный работой, – отвечает телеведущая. – Мне кажется, у меня никогда не горят глаза так, как во время съемок и работы над моей программой. Хотя я стараюсь, чтобы на первом месте была семья. Если когда-нибудь решусь говорить с вами о своей семье, глаза будут гореть еще ярче».