Как мы увидим дальше, медные трубы не принесли ничего, кроме вреда, ни самой Крыловой, ни воинскому формированию, создание которого связывают с её именем. Причудливые зигзаги отчаянной и в итоге трагической судьбы Веры сложились таким образом, что предопределили куда больший исследовательский интерес именно к ней, а не к уникальному женскому соединению со сложной служебно-боевой судьбой.
О таких, как Вера Крылова, в народе говорят: из молодых да ранних. В её биографии в полной мере отразилась вся двусмысленность этой фразы. До войны Вера Петровна работала заведующей учебной частью детского дома N2 в городе Татарске Новосибирской области. Отличалась активной жизненной позицией, которая волей случая привела её письмо с жёсткой критикой руководства детдома и даже всего Татарского района в Кремль, на стол самого товарища Сталина.
Учитывая то обстоятельство, что как раз накануне Крылова потеряла свою должность в детдоме, можно было бы квалифицировать её безыскусный эпистолярный опус как банальное доносительство, мотивированное личной местью за увольнение, если бы не результаты проверки положения дел в детдоме (и Татарском районе в целом) уполномоченным Комиссии партийного контроля (КПК) при ЦК ВКП (б) по Новосибирской области. Как документально установил новосибирский исследователь Константин Голодяев, факты, изложенные в письме, полностью подтвердились: начальство района допустило массовый падёж скота с разложением туш прямо на обочинах дорог, а руководство детдома — разложение моральное, включая развращение детей. Комсомолку заметили и уже во время войны отметили за довоенный активизм (почему-то на сельхозфронте) орденом Трудового Красного Знамени — вдогонку к уже полученному на фронте ордену Боевого Красного Знамени.
Появились и высокие покровители. В РГАСПИ сохранилось датированное 17.10.1942 дерзновенное обращение к вождю самой популярной советской писательницы 1920-х годов Лидии Сейфуллиной, по-видимому, пытавшейся таким образом в искреннем порыве преодолеть жизненный и творческий кризис после расстрела в 1938 году её мужа, литературного критика Валериана Правдухина: «Глубокоуважаемый и душевно дорогой Иосиф Виссарионович! …В 1941 году к Вам обратилась с письмом из Сибири комсомолка Крылова, Вера Петровна. Она открыла ряд злоупотреблений, даже прямого вредительства. За её мужественную бдительность девушку преследовали дурные товарищи. По Вашему распоряжению, в Новосибирск приехал для расследования этого дела тов. Андреев, Андрей Андреевич (председатель КПК при ЦК ВКП (б), член политбюро. — прим. автора). Крылова была реабилитирована и представлена к награждению орденом Красного Трудового Знамени. Тов. Андреев прибыл в Новосибирск в двадцатых числах июня 1941 г. А 22 июня взволнованный голос т. Молотова сообщил по радио о фашистском вторжении. Крылова попросила для себя второй награды — отправить её добровольцем на фронт».
Далее в письме, называя Веру Крылову своей новой героиней, которая дороже для неё, чем знаменитая в то время Виринея, Сейфуллина сообщает лучшему другу советских писателей о своём намерении создать о ней целых две книги, для взрослых и для детей, а также просит исполнить заветное желание комсомолки-доброволки о встрече с ним.
Благодаря просьбе Сейфуллиной желание её героини было исполнено, а вот собственные творческие планы — лишь наполовину: в свет вышла только детская книжка. Вслед за судьбой героини окончательно сломалась и творческая судьба автора. Сейфуллина до конца своих дней ничего значительного не создала, «Виринея» так и осталась её самым известным широкому читателю произведением.
Тем не менее Вера Петровна в тот момент оказалась в нужное время в нужном месте. Есть сведения, что на встрече Крыловой и Андреева со Сталиным, состоявшейся 24 октября 1942 года, присутствовали также Берия и Молотов. Нет сомнений, что инициатива комсомолки, тогда уже гвардии капитана интендантской службы, не явилась для руководства страны сюрпризом — почва была подготовлена достаточно и Сейфуллиной, и Андреевым, и самим опытом Главупраформа РККА, где стрелковые соединения и части к концу октября всё ещё оставались не охваченными женским добровольчеством. Крылова, несомненно, об этом знала и личным примером готова была заявить и подтвердить: вслед за связью, авиацией и флотом — пора нашему брату, вернее, сестре, и в пехоту.
Если женщина просит…
Согласно подписанному Сталиным постановлению ГКО No 2470сс от 3 ноября 1942 года, 1-я Отдельная женская добровольческая стрелковая бригада (ОЖДСБр) была сформирована в Московском военном округе как армейское соединение. В первых же строках документа подчёркивается, что инициатива создания бригады проявлена «снизу», а ГКО лишь действует, «идя навстречу желаниям женщин с оружием в руках защищать свою социалистическую родину».
Несмотря на «добровольческий» статус соединения, его формирование и комплектование проходили в добровольно-принудительном порядке, который совместно обеспечивали Наркомат обороны и ЦК ВЛКСМ. Последнему был вменён отбор «12.000 комсомолок и некомсомолок», но лишь тысячу из этого количества предполагалось отозвать с фронта. И полетели по областным и районным военкоматам всё те же мобилизационные планы, только на сей раз в отношении женщин.
В результате контингент соединения штатной численностью почти семь тысяч человек оказался весьма неоднородным. Многие девушки, например, шли служить, чтобы банально не жить в тылу впроголодь. Следует отметить, что полностью женской бригада так и не стала. Это подтверждается материалами её документального фонда, хранящегося в РГВА. Мужчинами были все командиры соединения, батальонов и начальник штаба. Женщины занимали должности заместителя командира (Крылова), командиров рот, начальника политотдела и военного прокурора. Пришлось вносить изменения и в штат стрелковой бригады — увеличить расчёты тяжёлого вооружения и ввести команду грузчиков-мужчин.
В течение года после создания 1-я ОЖДСБр без каких-либо изменений в дислокации находилась в Очакове — нынешнем районе города Москвы, а тогда — ближнем Подмосковье. Характер гарнизонной службы не имел ничего общего с изначальной целью создания бригады, которую определяло постановление ГКО. На фронте соединение не использовалось, в тылу сколько-нибудь значительных задач бригаде также не ставилось. Это привело к общему падению дисциплины, развалу работы по строевой части и разгулу «аморалки» — той самой, с которой боролась Крылова до войны в детском доме. Интриги, склоки, дезертирство, суицид, сожительство с офицерами-мужчинами (в чём была замечена и сама гвардии майорша) — всё это кочевало со страницы на страницу в донесениях «наверх» начальника политотдела бригады.
Майор Симонова, в чьём лице равная ей по званию строевичка нажила себе врага, не упускала ни одного негативного эпизода, а их было достаточно, включая чрезвычайное происшествие с братом Крыловой, который погиб от неосторожного обращения с гранатой, пытаясь глушить рыбу. В бригаде служила ещё и сестра Веры Петровны. Раньше такое было принято характеризовать ёмким словом «кумовство», но, принимая во внимание роль Крыловой в создании бригады, первое время терпели и это.
Суд да дело
До своего стремительного взлёта в тылу Вера Петровна воевала на фронте фельдшером в полку 5-й гвардейской стрелковой дивизии (бывшей 107-й), которая показала себя одной из самых боеспособных и в ходе успешного контрудара Красной армии под Ельней, и в труднейшие октябрьские дни 1941 года — во время немецкой операции «Тайфун», завершившейся «Вяземским котлом». Комсомольский пропагандистский материал рассказывал о том, как раненая Крылова защищала полковой обоз, почти строками Николая Некрасова о русских женщинах, которые и «в беде не сробеют», и «коня на скаку остановят».
На сохранившихся фотографиях личного состава 1-й ОЖДСБр почти у всех девушек короткие стрижки, у некоторых так прямо мужские — но не у помощника командира бригады по строевой части Крыловой. У Веры Петровны толстые косы под фуражкой добавляют колорита русскому типажу.
Хотя коня на скаку останавливать, конечно, не пришлось, — это было бы слишком даже для агитматериала, описание её боевых заслуг выглядит эпично:
«Она поднимается из повозки и видит — убитый комиссар лежит на земле. Его конь бьётся, запутавшись в верёвках. Забыты рана, усталость. Девушка вскочила на коня комиссара.
— Товарищи! За мной! Вперёд!
И бойцы, охранявшие обоз, бросились за своим командиром. Упала лошадь. Крыловой дали вторую. Убили вторую, Крылова пересела на третью и смело понеслась на врага».
В ноябре 1941 года, после выхода из окружения, старший военфельдшер по званию, фельдшер 586-го (12-го гвардейского) стрелкового полка Вера Крылова представлялась к ордену Красного Знамени, которым и была награждена. Однако наградной лист не содержит сведений ни о ранении, ни о лихой кавалерийской атаке: «13.10.41 наш полк вёл бой в районе Андреевск-Песочная, после чего попал в окружение, одновременно ряд командиров вышел из строя. Тов. Крылова возглавила оторвавшуюся часть обоза в количестве 104 брички, 250 лошадей, 586 бойцов и командиров младших и средних 36 чел., из числа выведенных из окружения раненых 49 чел. с полным вооружением».
Тем не менее в угоду пропаганде медные трубы играли для Веры Крыловой бравурные мотивы целый год. Разные издания, включая центральный комсомольский печатный орган, добавляли всё новые яркие эпизоды к её короткому боевому пути. Однако уже в 1943 году коса «пиара» нашла на камень: один-единственный офицер в бригаде (и это была женщина), не поверив в надёжность славы Крыловой, не испугалась её высоких покровителей, проявив не меньше принципиальности, чем в своё время сама Вера Петровна. Даже уровень владения письменной речью оказался у них примерно одинаковым.
Из доклада начальника политотдела 1-й ОЖДСБр майора Симоновой начальнику политуправления МВО полковнику Миронову 23 августа 1943 года: «На неоднократные письменные и устные доклады о поведении заместителя командира бригады по строевой части гвардии майора Крыловой В. П. вынуждена ещё раз просить Вас о принятии серьёзных мер к майору Крыловой, которая за всё время пребывания в бригаде не только служит примером для женщин военнослужащих как человека отмеченного за заслуги орденом и которая в боях за родину была якобы пять раз ранена. Крылова, как командир неправильную политику занимает в деле воспитания бойцов».
Тогда в бригаде ходили (и дошли до наших дней) слухи о том, что Крылова якобы оказалась изменницей и готовилась чуть ли не к сдаче бригады немцам во время битвы на Курской дуге. Более близкими к реальности могут быть сведения о том, что Вера Петровна, понимая реальную боевую ценность соединения, возражала против его отправки на фронт. Однако, как следует из ответа на обращение в Центральный архив ФСБ России, всё оказалось ещё проще: «Крылова Вера Петровна, 1920 года рождения, уроженка г. Куйбышева (до 1935 года — Каинска Новосибирской области. — прим. автора), на момент ареста занимала должность заместителя командира 1-й отдельной женской добровольческой стрелковой бригады. Арестована 19 ноября 1943 года и по постановлению Особого Совещания при НКВД СССР от 22 апреля 1944 года на основании статей 169 и 193−17 УК РСФСР заключена в ИТЛ сроком на 3 года. В связи с осуждением Крыловой В. П. за общеуголовное преступление, действие Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года N1761−1 на Крылову В. П. не распространяется».
Несмотря на то, что в ознакомлении с делом Крыловой архивом было отказано, указанные статьи помогают реконструировать то, что случилось с Верой Петровной после настойчивых писем Симоновой в вышестоящие инстанции. УК РСФСР 1926 года в первом абзаце 169-й статьи говорит о таких деяниях, как злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества, или права на имущество, или иных личных выгод (мошенничество), за которые полагается лишение свободы на срок до двух лет. В статье 193.17 речь идёт о мародёрстве, которое предусматривает уголовное наказание вплоть до высшей меры социальной защиты. Там же содержится формулировка о снятии с корыстной целью с убитых и раненых находящихся при них вещей и далее — оговорка о том, что при смягчающих обстоятельствах наказание может быть уменьшено до лишения свободы сроком не ниже трёх лет. Именно столько и получила Вера Крылова — поглощением меньшего срока по одной статье большим по другой, с учётом неких смягчающих обстоятельств.
Не приходится сомневаться, что к мародёрству гражданского населения она была непричастна. Но вот нашивки о двух тяжёлых и трёх лёгких ранениях, на которые обратила внимание начальник политотдела, судя по всему, являлись фикцией. Медосмотр Крыловой, проведения которого добилась майор Симонова, не выявил вообще никаких следов от ран.
В помощь чекистам
Крылову арестовали и осудили (прожила она после освобождения недолго), а 1-я ОЖДСБр, согласно приказу от 29 октября 1943 года, передана в состав внутренних войск НКВД СССР, что спасло её от окончательного морального разложения.
В начале 1944 года три стрелковых батальона вошли в состав оперативной группы, которая передислоцировалась на территорию недавно освобождённой Смоленской области, получив, наконец, конкретные задачи: выявление и задержание дезертиров из Красной армии, уклонистов и бывших коллаборационистов, борьба с уголовной преступностью и деклассированными элементами. Выполнение этих задач осуществлялось в оперативной взаимосвязи с местными органами НКВД, которые ввиду малочисленности не могли собственными силами обеспечить безопасность и навести порядок в войсковом тылу Красной армии.
Крупнейшей чекистско-войсковой операцией группы стало участие в прошедшей во второй половине апреля 1944 года сплошной проверке силами частей КА, войск НКВД, органов контрразведки Смерш, НКГБ и НКВД населённых пунктов, лесных массивов, железнодорожных станций, питательных и обогревательных пунктов с целью очистки тыла Западного фронта от преступного элемента. Выяснилось, что после освобождения лесные партизанские базы на территории области не пустовали, а оказались востребованы как убежища бывшими немецкими полицаями и просто уголовниками.
Оставшийся по месту старой дислокации в Очакове батальон автоматчиков также был «удалённо» задействован в операции, прочёсывая населённые пункты в районе загородной резиденции Сталина — «ближней дачи» в Кунцеве. С именем советского вождя было связано создание боевого соединения «сталинских амазонок» — с ним же его отнюдь не боевая история и закончилась. Оперативная группа просуществовала до конца июля 1944 года и, согласно распоряжению Главного управления ВВ НКВД СССР, была расформирована вместе со всей бригадой.
0
119.00
