ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Oct. 16, 2014

Однако проблема в том, что для ликвидации ИГ бомбежек явно недостаточно. Превратившись из террористической группировки в террористическую армию, «Исламское государство» контролирует значительные территории и, несмотря на авиаудары, сохраняет немалый наступательный потенциал (что оно и продемонстрировало маршем на сирийский город Кобани, населенный курдами). Необходим сухопутный этап операции, но непонятно, чьими силами. Особенно в Сирии. Идеальным вариантом стала бы, конечно, координация между ведомой американцами коалицией и сирийской армией: получившие за годы гражданской войны бесценный опыт лояльные Башару Асаду войска успешно проводили бы зачистки на местности. Однако по политическим причинам такая координация попросту невозможна. Ставка на курдские ополчения тоже не сработала, как и попытка собрать широкую коалицию. Таким образом, у американцев остается лишь три приемлемых варианта: втянуть в Сирию турецкие войска, позволить разобраться с исламистами иранцам или же взять все в свои руки.

Иранский вариант неполиткорректен

В отличие от ряда американских союзников из стран Персидского залива иранцы искренне заинтересованы в ликвидации «Исламского государства» как такового и готовы честно и до конца сражаться с ним как в Ираке, так и в Сирии. «В основе идеологии террористической группы ИГ лежит крайне агрессивный антишиизм. Если они возьмут под контроль весь Ирак, то начнут отстрел иранских пограничников, станут переходить границу, поддерживать суннитских радикалов на иранской территории (а их немало, особенно в Белуджистане, где в период правления Махмуда Ахмадинежада росли антииранские настроения). В результате Иран вступит в период долгосрочной нестабильности», — поясняет «Эксперту» политолог-иранист Севак Саруханян. Собственно, иранцы уже сражаются — они предоставили Ираку самолеты, технику и военных специалистов. Однако о полномасштабной сухопутной операции иранской армии говорить пока не приходится, и прежде всего из-за ряда политических сложностей.

Соединенные Штаты сотрудничать с иранским режимом не могут. Бездействие Вашингтона во время наступления иранской армии на Мосул или Алеппо приведет к тому, что Барака Обаму попросту распнут за сотрудничество с диктатором, а республиканцы, взяв на промежуточных выборах Сенат, начнут массовую кампанию по обвинению президента в дестабилизации всего Ближнего Востока. И отчасти будут правы, поскольку ввод иранских войск в Ирак и Сирию не только обнулит те скромные успехи США на Ближнем Востоке, на достижение которых были потрачены триллионы долларов3, но и резко усилит позиции Ирана в регионе, а также похоронит последние надежды США и стран Залива свалить режим Башара Асада. Более того, переход под военный контроль Ирана всей территории от Евфрата до Средиземного моря может привести к крайне опасным односторонним действиям со стороны обеспокоенной таким раскладом Саудовской Аравии, вплоть до начала ее собственной ядерной программы.

Теоретически Исламская Республика могла бы воевать против «Исламского государства» в Сирии и Ираке не напрямую, а через подконтрольные ей незаконные вооруженные формирования, тем самым формально не совершая никакого вторжения, сохраняя стабильность на Ближнем Востоке и лицо президента Обамы. Так, Тегеран активно вооружает и обучает шиитские ополчения, пытаясь сделать из них аналог иранских сил народной самообороны «Басидж». Однако проблема в том, что использовать эти ополчения в наступательных операциях крайне проблематично, что прекрасно продемонстрировал опыт применения отрядов «Хезболлы» в Сирии. «Да, “Хезболла” помогла сирийскому режиму укрепиться на ряде территорий, но за два-три дня этой помощи группировка потеряла больше бойцов, чем во время последней войны с Израилем. Она создавалась для ведения партизанских, оборонительных городских боев и не привыкла нести такие потери», — говорит Севак Саруханян. Другое дело, что эти ополчения могут быть использованы в плане Б: в случае провала антитеррористической операции они смогут с куда большей эффективностью заняться обороной шиитской части Ирака от наступающих частей «Исламского государства».

Только вместе с Асадом

Куда больше возможностей для проведения операции имеют турки. Причем поводов у Анкары достаточно: начиная с угрозы разрушения находящейся возле Алеппо усыпальницы Сулейман Шаха (деда создателя Османской империи Османа I) и заканчивая необходимостью спасать курдское население Сирии1. Второй пункт вообще можно назвать не поводом, а реальной причиной. Сейчас по всей Турции проходят массовые акции протеста курдов, требующих от турецкого правительства защитить их соплеменников по ту сторону сирийской границы. И если Анкара откажется вводить войска, то не исключено, что турецкие курды сами в массовом порядке отправятся на поддержку своих соплеменников в Сирии. Для Анкары подобная самодеятельность станет проблемой: мало того что курды будут воспринимать ее как предательницу, так еще и когда-нибудь эти добровольцы вернутся домой, на территорию этой «предательницы». «Турция совершенно не заинтересована в расползании конфликта вокруг ИГ на свою территорию, а это может произойти при активном участии турецких курдов в столкновениях на севере Сирии», — говорит «Эксперту» российский тюрколог Владимир Аватков. Анкаре не нужно создание курдского братства в этой войне. «Курды, разделенные по языковому, религиозному и клановому принципу, способны объединиться только вокруг внешней угрозы», — продолжает Владимир Аватков. Наконец, по словам эксперта, «сама по себе военная операция также может быть интересна правящему в Турции режиму — как для испытания новых вооружений, так и в контексте будущих парламентских выборов». И это не говоря о том, что Турции не нужно террористическое государство около ее и без того неспокойных юго-восточных границ.

Именно поэтому еще 2 октября турецкий парламент выдал правительству мандат сроком на один год для проведения трансграничных операций против террористов на территории Ирака и Сирии. По некоторым данным, турецкие военные уже подготовили план операции. Вначале должны быть установлены бесполетные зоны на части иракской территории, а также вдоль сирийско-турецкой границы. Их будут обеспечивать ВВС Турции и силы международной коалиции. Затем турецкие ВВС начнут наносить удары по контролируемым ИГ районам Ракка, Дейр-эз-Зур и курдским территориям на границе с Турцией. После этого начинается сухопутное вторжение турецкой армии с последующей оккупацией этих районов.

Между тем одностороннее вторжение Турции на территорию Сирии или Ирака может привести к крайне серьезным негативным последствиям для всего региона. Ряд сил в арабских странах может начать эксплуатировать желание президента Турции Реджепа Эрдогана заново завоевать Ближний Восток и основать новую Оттоманскую империю. В результате Анкара, и без того лишившаяся ряда инструментов влияния на регион (в частности, она была выключена Египтом и Израилем из палестино-израильского мирного процесса), лишится еще и симпатий со стороны арабской улицы. Поэтому если уж Турция и хочет начать эту операцию, то ей крайне важно получить на нее санкцию официального Дамаска. Однако пока что Турция не просто отказывается обращаться к Дамаску, но и, по некоторым данным, требует от Запада права на свержение Башара Асада как одного из условий своего вторжения (вероятно, в Анкаре считают, что после всего того, что происходило между Турцией и Сирией в последние годы, восстановление отношений между ними невозможно). Очевидно, что подобная операция чревата серьезным конфликтом между Турцией и Ираном, к которому, в отличие от амбициозного и поставившего все на карту Эрдогана, значительная часть турецких элит не готова.

Обаме нужно стать президентом

Если в конце концов в Турции возобладает прагматизм, и она откажется от одностороннего вторжения, то американцам в случае отказа от сотрудничества с Ираном или Сирией придется решать проблему самостоятельно. Все попытки найти «приличного посредника» для наземных операций в Сирии пока проваливаются. Да, сейчас США делают ставку на светскую вооруженную оппозицию — Сирийскую свободную армию, на вооружение и обучение которой Конгресс выделил огромные деньги, во много раз больше, чем на украинскую. Однако аналитики согласны с тем, что сегодня группировки светской оппозиции серьезно ослаблены и не способны конкурировать с двумя крупнейшими силами в Сирии — лояльной президенту армией страны и исламистами. Конечно, Соединенные Штаты могут ограничиться бомбежками, однако в этом случае им удастся лишь на время ослабить «Исламское государство», и после окончания воздушной операции (которая не может продолжаться вечно) исламисты смогут восстановить свой военный потенциал. А американцы заинтересованы в том, чтобы проект «Исламское государство» был похоронен в сирийских и иракских песках и не вышел за их пределы. Например, не пошел в направлении Ливана (там у группировки много симпатизантов среди суннитских радикальных организаций) и Иордании, где террористы могут использовать радикализированных палестинских беженцев, часть которых так и не сумела интегрироваться в иорданское общество.

Поэтому у США сейчас два варианта (если, конечно, не брать в расчет бегство). Они могут действительно начать сухопутную операцию в Сирии — самостоятельно или в союзе с монархиями Залива и некоторыми европейскими государствами. Однако это грозит США не только серьезными внутриполитическими последствиями (вся внешняя политика Обамы была построена на концепции невозврата американских войск на Ближний Восток), но и необходимостью сделать непростой выбор, с кем воевать и против кого. «Соединенным Штатам объявлена война, и они запоздало и не слишком логично реагируют на открытый вызов, пытаясь совместить борьбу с реальным и весьма серьезным противником со старыми геополитическими спекуляциями вроде свержения президента Асада. При этом Штаты сохраняют тесные отношения с главными спонсорами исламских террористов — Катаром и Саудовской Аравией», — пишет президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. Если они примут сторону Катара с Саудовской Аравией и переведут сухопутную операцию против ИГ в формат операции против ИГ и режима Башара Асада, то попросту похоронят все перспективы нормализации отношений с Ираном и дестабилизируют весь Ближний Восток.

Второй же вариант потребует от Обамы недюжинной политической воли. Президент должен пойти на одновременное сближение с Сирией и Ираном во имя борьбы с общей террористической угрозой, как Черчилль в свое время согласился на сотрудничество со Сталиным против Гитлера. Да, эта позиция сделает его «хромой уткой», да, демократы с большой долей вероятности в этом случае потеряют на промежуточных выборах в Конгресс его верхнюю палату. Однако в перспективе такая совместная операция позволит не только надежно защитить американские интересы в Иордании и на всем Ближнем Востоке, но и сломать лед в отношениях между Вашингтоном и Тегераном. И создаст то, без чего невозможны нормальные переговоры по иранской ядерной программе, — атмосферу доверия.