Мы населяем одну девятую часть суши, с которой сами знакомы лишь очень фрагментарно и в основном понаслышке. Чего удивляться, что для иностранцев Россия как туристическое направление — терра инкогнита, на которой просматриваются разве что Москва, Санкт-Петербург, Золотое кольцо да Байкал. И в этом смысле Россию приходится открывать для самих себя и остального мира заново.
Уникальные по своей красоте места и памятники природы, способные при наличии инфраструктуры привлекать толпы туристов, в России часто существуют на положении «медвежьих углов». К счастью, и здесь встречаются свои бизнес-первопроходцы, начинающие их обживать, строить турбазы, гостевые домики и дороги и прокладывать туристические маршруты.
КЛУБ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ
— В наших краях — лучшая в мире рыбалка! — заявляет Игорь Ольховский тоном, не терпящим возражений. Ольховский — директор компании «Рыболовные экспедиции», которая уже десять лет организует туры по самым труднодоступным уголкам Хабаровского края. На вертолетах и быстроходных катерах он забрасывает рыбаков в места с нетронутой природой, где водится «царь-рыба» таймень — редкий представитель семейства лососевых. За удовольствие выловить такой экземпляр весом в 20–30 кг энтузиасты готовы щедро платить: стоимость десятидневного тура из Хабаровска для группы из 10 человек составляет 1,4–1,7 млн рублей.
Заработанные на рыбалке деньги Игорь Ольховский вкладывает в развитие еще одного туристического направления — Шантарского архипелага. Это пятнадцать островов в Охотском море общей площадью в 2,5 тыс. кв. километров, постоянное население которых — всего четыре человека, работающих на метеостанции Большой Шантар. В прошлом году в пяти километрах от заповедных Шантарских островов (территория имеет статус национального парка) предприниматель построил на побережье туристическую базу на сорок человек: несколько летних домиков, обшитых деревом, баня на берегу моря, кухня. Сюда приезжают не только за рыбалкой, но и просто отдохнуть и полюбоваться живописными пейзажами. «Это место уникальной красоты, — рассказывает предприниматель. — Даже в июле можно увидеть проплывающие мимо айсберги. Наша база стоит в закрытой от штормов бухте, куда заходят киты. Они там подплывают к берегу совсем близко — чуть ли не на расстояние в пять метров».
Шантары — рай для любителей дикой природы: кроме китов, здесь можно увидеть тюленей, медведей, птичьи базары, грандиозные водопады и причудливые скалы, реки, кишащие рыбой. Как и к местам обитания тайменя, добираться сюда долго даже из Хабаровска. Сначала — 15 часов на автобусе к аэродрому, расположенному на севере края, затем — несколько часов вертолетом до базы. Путь от базы до островов приходится проделывать на катерах или — гораздо чаще — на снегоходах, ведь эта акватория восемь месяцев в году скована льдом. Несмотря на сложную логистику, желающих попасть в эти дикие места предостаточно. В гостях у Ольховского уже бывали арабские шейхи и президент Швейцарии.
Игорь Ольховский оказался в туриндустрии не случайно. В детстве он, как и все мальчишки, зачитывался книгами о путешествиях, потом выбрал профессию топографа-геодезиста — из любви к походной жизни. Род занятий позже пришлось поменять, но страсть к путешествиям осталась. Ольховский собрал вокруг себя компанию единомышленников и организовал «Дальневосточный клуб путешественников». Вместе с товарищами он занимался спортивным туризмом наиболее высокой категории сложности: группа выбирала самые безлюдные и далекие уголки региона и уходила в экспедицию на 30–35 дней. «Нашу малую родину мы изучили вдоль и поперек, — говорит предприниматель. — Открыли множество мест, где и людей-то почти не бывало». В середине 2000‑х он решил трансформировать накопленный опыт туриста-первопроходца в бизнес — и одним из первых начал организовывать экспедиции в эти девственные места.
Похожих биографий в российском турбизнесе немало. Туризм, связанный с дикой природой, — это вотчина энтузиастов и фанатических путешественников, обживающих «медвежьи углы» без какой-либо господдержки. «Коммерческий активный туризм как отрасль зародился в России в конце 1990‑х на частной инициативе, — подтверждает Тимофей Рогожин, руководитель Центра арктического туризма «Грумант» государственного треста «Арктикуголь». — В какой-то момент туристы-профессионалы начинали обзаводиться снегоходами, джипами, квадроциклами, турбазами — и предлагать интересные программы для туристов-любителей».
В тучные «нулевые», по словам эксперта, в отрасль приходили люди, которые относились к развитию туризма в России как к приятному развлечению. Какой-нибудь инвестор из Москвы, любитель рыбной ловли и охоты, мог запросто отстроить за пару миллионов долларов базу в Карелии, чтобы приезжать туда с семьей и друзьями дважды в год; на остальное время он вверял объект управляющему и даже не особенно заботился о том, генерирует ли база доход. Много было малых и начинающих предпринимателей — с недостаточным опытом и скромными ресурсами. Выжили самые изобретательные — те, кто смог найти и правильно преподнести какую-либо «фишку» любимого региона, ради которой соотечественники готовы преодолеть полстраны и потратиться сильнее, чем на отдых за границей.
ПОНАЕХАВШИЕ ТУТ
Внутренний туризм в прошлом году прирос на 10–15%. Лучше всего себя чувствовал сегмент активного отдыха — здесь турпоток увеличился на отдельных направлениях в разы. «Этот сегмент в прошлом году вырос примерно на 20%, — говорит Вадим Мамонтов, основатель и генеральный директор компании Russia Discovery. — Мы даже с начала года пересмотрели свои прогнозы по росту — с 50% на более амбициозные 100%. А по сравнению с 2007 годом увеличение будет примерно пятикратным».
Чемпионы по росту, если говорить о сравнительно малопопулярных маршрутах, — Алтай, Байкал, Дальний Восток, Камчатка, Арктика, Сахалин и Курильские острова. «Сахалин в 2015 году включили в международную круизную сетку, — рассказывает Валерия Нечаева, коммерческий директор сахалинской туристической компании «Омега Плюс». — К нам стали заходить лайнеры из Китая, Юго-Восточной Азии. Российских туристов, правда, тоже прибавилось — главным образом благодаря введению субсидированных авиабилетов в Южно-Сахалинск. Мы зафиксировали небывалый скачок интереса к региону: теперь к нам едут постоянно. Августовские группы этого года мы укомплектовали еще в феврале!»
Возросший турпоток не только принес дополнительные доходы туроператорам, но и выявил проблемы отрасли — недостаточную емкость туристической инфраструктуры, которая во многих регионах работает уже на пределе своих возможностей. «Усилий одного лишь малого бизнеса недостаточно, — замечает Вадим Мамонтов. — Даже среднему порой не под силу строить инфраструктурные объекты: гостиницы, приюты на маршрутах, этнопарки. Для путешествий по России необходимо создание или обновление транспортного парка с очень дорогостоящей техникой: вертолеты, суда на воздушной подушке, гидросамолеты, вездеходы, «вахтовки». Для этого нужна поддержка государства или крупного бизнеса».
Единичные примеры участия корпораций — в том числе государственных — в развитии внутреннего туризма уже имеются. Так, государственный трест «Арктикуголь» с середины 2000‑х годов заново отстраивает российский поселок Баренцбург на острове Шпицберген и привлекает туда туристов. Ожидается, что по итогам 2016 года прибыль от туристической деятельности «Арктикугля» превысит доходы от добычи угля. А компания «Норильский никель» планирует в 2016 году создание «Агентства обновления Норильска», одной из ключевых задач которого станет смена облика города на более привлекательный для туристов. Особенно рассчитывают в «Норникеле» на местных жителей, бóльшая часть которых незнакома с достопримечательностями своего родного региона — плато Путорана и северным портовым городом Дудинка.
Встает и кадровый вопрос. Валерия Нечаева сетует, что для обслуживания иностранных круизных групп в Сахалине не хватает гидов и переводчиков. Олегу Крашевскому, построившему туристическую базу на плато Путорана, егерей приходится привозить из Красноярска: в ближайшем Норильске таких специалистов просто нет. Тимофей Рогожин из Центра арктического туризма «Грумант» указывает на нехватку управленцев в области турбизнеса, носящую системный характер из‑за слабых программ высшего и среднего специального образования. Именно «ошибки по незнанию», по мнению эксперта, зачастую приводят к неудачному финансовому менеджменту, снижению качества сервиса и банкротству многих игроков. «В туризме масса примеров несостоявшихся бизнес-проектов, — говорит он, — когда люди заходят в сегмент из интереса, а потом строят дело неправильно и разочаровываются».
Даже те, кто разобрался в специфике бизнеса, нередко упираются в стенку, когда встает вопрос о расширении существующего дела. У многих попросту не хватает инвестиций. Игорь Ольховский, построивший базу рядом с Шантарами, мечтает о том, чтобы поставить рядом с летними домиками еще один — комфортабельный, теплый, со всеми удобствами. Такой дом позволит серьезно удлинить туристический сезон, ведь на острова архипелага от него можно будет добираться на снегоходах. В дальнейших планах — строительство аэродрома для приема малых самолетов и пирса для стоянки катеров. В стройку Ольховский уже вложил более 20 млн рублей собственных средств, но денег на расширение нет. Сейчас предприниматель ищет бизнес-партнера, поскольку кредитные ресурсы слишком дороги. С похожей ситуацией сталкиваются тысячи малых турбизнесменов по всей стране. Даже если реинвестировать в предприятие всю прибыль от возросшего турпотока, этих средств в условиях недоступных кредитов и инфляции недостаточно, чтобы расширяться быстро.
В ГОСТЯХ У ШАМАНА
Чем более глухое и далекое от цивилизации место пытаются обустроить предприниматели-энтузиасты, тем дороже оказывается вход в бизнес. Олегу Крашевскому, «белому шаману», обосновавшемуся на плато Путорана (самом северном и одном из древнейших в мире плато вулканического происхождения, расположенном в Красноярском крае), строительство туристической базы в конце 1990‑х обошлось в $1,5 млн. Сегодня, по его подсчетам, аналогичная стройка вылилась бы в $8–10 млн. Удаленность от основных транспортных путей серьезно влияет и на операционные затраты. До ближайшего крупного населенного пункта от плато более 160 км по своенравным сибирским рекам. Водный транспорт в этих местах неразвит, к тому же навигация длится всего три месяца. За это время судовладельцы стараются заработать по максимуму, чтобы хватило на весь год, поэтому цены на свои услуги устанавливают соответствующие. Учитывая, что по здешним водоемам проходят только маломерные суда, «съедающие» много топлива, транспортная экономика оказывается делом совсем сложным. Доставка на турбазу килограмма любого груза — продуктов, топлива для моторных лодок и снегоходов, стройматериалов — обходится примерно в 45–50 рублей, подсчитал Олег.
Ученый-этнограф и норильский бизнесмен, Крашевский наткнулся на «правильное» место для строительства базы в 1997 году. Плато Путорана он исходил из конца в конец еще в 1980‑х: по собственному утверждению, эти места лучше него никто не знает. Поначалу о туристах он не думал, а бревенчатый дом решил построить для семьи и друзей. Крашевский выбрал восточную оконечность озера Лама: водоем здесь узким коньком врезается в центр плато и оказывается окруженным отвесными стенами более километра высотой. Со всех сторон, куда ни пойди, водопады и каньоны — места невероятно живописные. Но при этом цивилизация сравнительно недалеко: летом сюда можно добраться за несколько часов на катере, а зимой — на снегоходах. Увы, начало строительства пришлось как раз на злополучный 1998 год. Дефолт больно ударил по карману предпринимателя, и база превратилась в долгострой. Завершить ее удалось лишь в 2005 году, а расходы в несколько раз превысили первоначальную смету. Зато результат того стоил. В огромном трехэтажном доме хватало места не только для семьи и гостей, но и для размещения историко-этнографической коллекции, посвященной культуре и быту народов Крайнего Севера. Ее Крашевский скрупулезно собирал еще со студенческих лет.
Долгострой вытянул из предпринимателя не только деньги, но и силы: его основной бизнес стал приходить в упадок, а на содержание базы (отопление, охрану и прочее) требовались немалые средства, причем круглый год. Тогда Крашевский придумал проводить «туры выходного дня» — на протяжении нескольких лет возил на свою базу туристов из Норильска. Люди приезжали на пару дней отдохнуть «с душой»: выпить, закусить, посидеть у костра. «Денег это приносило мало, — признается он. — Я едва сводил концы с концами. А прибыли на развитие не было совсем». К тому же непьющий Крашевский не приветствовал злоупотребление алкоголем. Пришлось думать над тем, как сделать место по-настоящему интересным для туристов — чтобы времени на попойки попросту не оставалось. В 2013 году Олег Крашевский всерьез занялся изучением опыта российских туроператоров и сам получил соответствующий статус. Он поменял подход к бизнес‑модели и запустил длинные, недельные туры. Ядро тура — радиальные дневные маршруты к природным достопримечательностям. Маршруты разного уровня сложности подобраны так, чтобы по ним смогли пройти и молодые экстремалы, и пенсионеры. Помимо этого, Крашевский предлагает гостям попариться в бане, пообщаться с представителями местных коренных народов — нганасанами и долганами. В сентябре из базы отлично просматривается северное сияние. Но туристы сюда тянутся не только ради природы или из этнографического интереса. Плато Путорана многие считают энергетическим полюсом, а самого Олега Крашевского коренные народы Таймыра провозгласили «белым шаманом»: они верят, что он способен исцелять болезни. Впрочем, сам предприниматель говорит о своем «шаманстве» не очень охотно и подчеркивает, что на бизнес эта сторона его жизни не влияет. Несмотря на то что в доме у Крашевского стоит шаманский чум, никаких публичных камланий для гостей он не проводит. «Шаманизмом я занимаюсь для себя, для души, иногда помогаю тем, кто нуждается», — скромно говорит он.
Единовременно на базе у Крашевского могут расположиться максимум тридцать туристов; за летний сезон проходит около трехсот. В прошлом году недельные туры приобрели около сотни человек, в этом, как ожидает предприниматель, их будет в два раза больше. Недельные туры стали приносить ему прибыль, и он начал вкладываться в совершенствование сервиса. В прошлом году обновил многое — от постельного белья до парка техники. Не радует только короткий туристический сезон длиной всего в три–четыре месяца. В этом году Крашевский начал осваивать и зимнюю программу — запустил в апреле снегоходные туры. Но для создания сетки зимних маршрутов ему нужна дорогостоящая техника на воздушной подушке, на которую денег пока не хватает.
НА НОРВЕЖСКОЙ ЗЕМЛЕ
На краткость сезона, вызванную экстремальными погодными условиями, жалуются многие туроператоры из «дремучих» уголков России. Впрочем, Тимофей Рогожин («Грумант») считает, что проблема эта несколько надуманная:
— В любом месте России туристический сезон можно искусственно продлить так, чтобы он продолжался 8–9 месяцев, независимо от погодных условий. Вопрос в подходе компании к бизнесу, смелости решений, маркетинге, желании и наличии средств. Очень многим проще отрабатывать три месяца в году и больше ничего не делать. На острове Шпицберген, например, много норвежских туристических компаний, которые работают только летом или зимой. Это сознательный выбор: вместо того чтобы закупать дополнительное оборудование, предназначенное для другого сезона, и разрабатывать новые программы, они предпочитают просто ставить бизнес на паузу.
Другая проблема — в устоявшихся стереотипах: наиболее часто путешествующая категория россиян — москвичи — не догадывается о том, что в Сибирь и даже на Крайний Север можно ехать зимой. Валерия Нечаева («Омега Плюс») нередко сталкивается с неосведомленностью турагентов: продающее звено просто не знает, что на Сахалин и Курилы приезжать можно практически круглый год, кроме ноября и апреля–мая. «В октябре знакомые турагенты по привычке пытаются попрощаться со мной до нового сезона, — рассказывает она. — А ведь уже с декабря у нас есть и зимние пешеходные маршруты, и рыбалка, и горнолыжка!»
Для Центра арктического туризма на Шпицбергене сезон начинается тогда, когда уходит полярная ночь, — в середине февраля. Продолжается он примерно до середины мая. Летом — с конца июня до начала сентября — снегоходы меняют на катера. Пиковые месяцы — март, апрель, август. А тонкий ручеек туристов, формирующийся из проходящих мимо прогулочных кораблей и яхт, не иссякает до середины ноября. Вплоть до наступления календарной зимы сюда приезжают и большие студенческие группы — посетители местного отделения Норвежского полярного института. По сути, межсезонье здесь длится лишь три месяца.
Развитие российского туризма на Шпицбергене — история нетривиальная. Официально территория арктического архипелага, расположенного в Северном Ледовитом океане, принадлежит королевству Норвегия, в обращении здесь норвежская крона. Но по договору 1920 года некоторые страны имеют здесь определенные права, если занимаются хозяйственной деятельностью. Сегодня такую деятельность, помимо Норвегии, осуществляет только Россия (она ратифицировала договор в 1934‑м): на острове Западный Шпицберген нашей стране принадлежит поселок Баренцбург, а также законсервированный шахтерский поселок Пирамида. Опорным российским предприятием в полярных краях стал трест «Арктикуголь», созданный в 1931 году. Вплоть до 1970‑х он исправно добывал уголь, которым обеспечивал все побережье Кольского полуострова. Когда весь мир перешел на нефть, «Арктикуголь» особенно не волновался за свою судьбу: ведь предприятие представляло интересы России на Шпицбергене, а его рентабельность была делом второстепенным. Рыночная экономика пришла сюда намного позже, чем на континент: вплоть до середины 1990‑х здесь царил социализм. В последующие десять лет государство «забыло» о своем присутствии на Шпицбергене и практически потеряло не только шахты и производство, но и влияние. «Норвежцы с 1980‑х занялись диверсификацией местной экономики и стали возить на Шпицберген организованных туристов, — говорит Тимофей Рогожин. — И, кажется, тогда они даже несколько стеснялись неприглядных и полузаброшенных русских поселков».
Россия вспомнила о Шпицбергене только в 2006 году. В «Арктикугле» сменилось руководство. Новый генеральный директор Александр Веселов принялся приводить Баренцбург в порядок: здесь реконструировали ТЭЦ, убрали мусор, восстановили шахту, начали налаживать взаимоотношения с норвежцами. Но самое важное: в 2012 году руководство «Арктикугля» приняло решение сместить акцент в деятельности предприятия на туризм и развивать для этого инфраструктуру. В Баренцбурге и Пирамиде отремонтировали несколько гостиниц и хостелов, оставшихся с советских времен, закупили технику и транспорт, задумались о досуге гостей — даже открыли собственную пивоварню «Красный медведь», самую северную в мире. В 2015 году в рамках треста появилось обособленное подразделение — Центр арктического туризма «Грумант», задачей которого стало привлечение туристов на российскую часть архипелага.
За год Шпицберген посещают около 60 тыс. человек. Главная точка притяжения — норвежское поселение Лонгйирбюэн (Лонгйир): оно является транспортным и логистическим хабом и условной столицей острова. Бóльшую часть туристов обеспечивают круизные заходы со всей Европы. 70% приезжающих — скандинавы; кроме них, сюда едут немцы, французы, англичане, итальянцы, в последние годы — китайцы и японцы. Сегодня «Груманту» удается привлекать в Баренцбург и Пирамиду почти каждого второго иностранного туриста: в 2015 году через него прошло около 27 тыс. человек. Россиян при этом — мизерное количество. Немногочисленные соотечественники, как правило, используют Шпицберген как перевалочный пункт перед отправкой в дрейфующий ледовый лагерь Барнео. Транзитным коридором на Северный полюс здесь проходит 100–200 человек ежегодно. «Предложив длинные программы на 5–8 дней, мы смогли увеличить поток туристов из России, — говорит Тимофей Рогожин. — Сейчас по таким программам к нам приезжает 500–600 человек в год. Если в 2013‑м и 2014‑м россиян у нас было совсем немного и бизнес строился практически полностью на европейском рынке, то сейчас ситуация меняется. Например, в марте 2016 года половину выручки принесли именно отечественные туристы».
Строгого разделения острова на норвежскую и российскую части нет. Вся туристическая деятельность развертывается вокруг Исфьорда — залива длиной в 120 км и шириной в 40 км, берега которого изрезаны многочисленными фьордами. Вдоль извилистой береговой линии раскиданы поселки, лежбища моржей, птичьи базары; кое-где они заканчиваются живописными вертикальными стенками ледников. Маршруты, которые придумывает «Грумант», закольцованы вокруг залива: они предусматривают ночевки в Лонгйире, Баренцбурге и Пирамиде и дневные переезды между ними. Другими словами, за один визит можно увидеть не только природные красоты, но и быт норвежских и российских полярников. Особенно интересна интуристам Пирамида — город-призрак развитого социализма. Это прекрасно сохранившийся слепок советского духа и градостроительства. Законсервированный поселок выглядит так, как будто люди оставили его только вчера: в домах и общественных пространствах здесь остались предметы и утварь 1980‑х и 1990‑х годов; даже стекла в окнах целы и невредимы. Баренцбург — его зеркальная противоположность: по сравнению с типичными деревнями континентальной России, он выглядит невероятно современным и продвинутым. Россиянам приходится соблюдать строгие норвежские требования в области экологии и безопасности: здесь работает цех по сортировке мусора, используют тепловые сети, снижающие энергопотребление на 25%. В случае любого ЧП гиды «Груманта» могут вызвать службу спасения Шпицбергена, и в течение сорока минут в любую точку маршрута прилетит норвежский вертолет. Причем затраты на него покрываются из страхового фонда, отчисления в который делает «Арктикуголь».
В советские времена в Баренцбурге проживало до полутора тысяч человек, в Пирамиде — еще тысяча. Сейчас в гостиницах и хостелах Баренцбурга единовременно можно расселить до двухсот туристов. «Пока это больше, чем требуется, — говорит Рогожин. — Но уже через пару лет мы достигнем пика, и гостей размещать будет негде. Поэтому уже сейчас планируем реконструкцию еще одного отеля на сотню мест». У руководителя Центра арктического туризма нет сомнений в том, что интерес к Арктике у россиян будет расти. Зимний сезон 2016 года, стартовавший в феврале, удалось продать полностью, выкуплено более половины путевок грядущего летнего сезона.
Главный тормоз — логистика. Проще и дешевле всего на Шпицберген лететь через Осло, однако россиянам для транзита требуется виза. На остров летают и чартерные рейсы, но они в основном предназначены для контрактных рабочих и ученых, поэтому расписание полетов практически не поддается прогнозированию. Даже если удается привезти туристов чартером в одну сторону, обратный рейс приходится организовывать регулярными авиалиниями. «В этом году, — рассказывает Рогожин, — мы впервые попробуем осуществить перевозки чартером в оба конца, а в перспективе хотим запустить постоянный чартер из Москвы в высокий сезон. Но это отдаленные планы, не раньше 2018 года». Чартеры в Арктику — дорогое удовольствие, они не могут предложить более выгодные цены, чем регулярные авиалинии. К тому же, чтобы справиться с чартерной цепочкой в восемь–девять рейсов, необходимо обеспечить минимум тысячу–полторы пассажиров. «Уверенности в том, что мы продадим такой объем путевок, у нас пока нет», — говорит эксперт. Арктический туризм в России хоть и растет, но назвать его популярным сложно: о Шпицбергене слышали единицы. При этом туры, которые Рогожин в сравнении с другими арктическими операторами называет копеечными, не такие уж и доступные. Самая дешевая программа стоит 65 тыс. рублей без перелета. Кроме того, «Грумант» пока не готов принимать еженедельно по сто человек из России: не хватит ни гостиниц, ни персонала.
ЧУМ XXI ВЕКА
На фоне частных туроператоров «Грумант», за которым стоит «Арктикуголь» с его ресурсами и возможностями, выглядит настоящим баловнем судьбы. А как поступать малым предпринимателям, которые не могут инвестировать миллионы в инфраструктуру и строительство гостиниц? Юрий Тюлюбаев, основатель нарьян‑марской туристической компании «Красный город», выводит два главных правила: включать фантазию и договариваться. В прошедшем зимнем сезоне его компания запустила короткий тур «Чумовые выходные» — трехдневный визит в Ненецкий автономный округ, основная часть которого посвящена знакомству с жизнью оленеводов. Гости прибывают в Нарьян-Мар, знакомятся с городом, ночуют в гостинице, а на следующее утро на снегоходах выезжают в тундру, к стойбищу оленеводов. «Красный город» закупил собственный «гостевой» чум, договорился с одной из ненецких оленеводческих семей о сотрудничестве, поставил чум рядом с ее стойбищем. Туристы знакомятся с жизнью, культурой и бытом оленеводов, любуются суровой природой Крайнего Севера, пробуют местную кухню, остаются на ночь в чуме. «Никаких ряженых, все по-настоящему, — утверждает Тюлюбаев. — Эти люди до сих пор ведут традиционный образ жизни». Затем гости возвращаются в Нарьян-Мар, где посещают этно-культурный центр и еще больше узнают об истории местных кочевых народов.
Тур снискал сумасшедший успех — разумеется, принимая во внимание ограниченные мощности туроператора. С конца декабря по апрель путевки по цене 35–45 тыс. рублей без авиабилета раскупили без остатка; желающих посетить тундру, особенно на новогодние праздники, было гораздо больше, чем возможно принять. Сейчас компания разрабатывает летнюю версию того же тура — но это не так просто. В соответствии с региональным законом, в тундре запрещен проезд любой техники вне имеющихся дорог (чтобы не губить пастбища). Это означает, что к стойбищу оленеводов просто не добраться. Доставлять туристов можно и по воде, но только от места высадки до стойбища приходится преодолевать порой десятки километров. Одно из решений — вертолет, однако его использование увеличит себестоимость тура в разы. «Видимо, нужно договариваться с оленеводами, чтобы они приходили на берег, — размышляет Тюлюбаев. — Но вовлечение в туризм коренных малочисленных народов — непростая задача. Их вполне устраивает кочевая жизнь и имеющийся уровень дохода. Времени и особого желания развлекать туристов у них нет. Внимание туристов многие из них воспринимают как вмешательство в личную сферу: представьте, если вас и ваших детей вдруг начнут рассматривать, щупать и фотографировать десятки незнакомых людей».
Впрочем, вариантов интересных туров в регионе множество, — так что если с летними «Чумовыми выходными» дело не выгорит, то «Красный город» придумает что-то еще. В НАО едут охотники и рыбаки, активные туристы, которые желают экстремальных ощущений или полюбоваться северным сиянием, диким животным миром либо белыми ночами. Развивается паломническое направление: например, староверы приезжают посетить святые для них места — городище Пустозёрск, куда был сослан, а затем сожжен один из духовных лидеров старообрядчества протопоп Аввакум. Сейчас первый русский город в Заполярье, расположенный в 20 км от Нарьян-Мара, покинут людьми. Пока около 80% приезжающих — жители Москвы и Подмосковья: прямой рейс из столицы занимает всего 2,5 часа. Несмотря на это, туризм в НАО все еще находится в зачаточном состоянии. «Долгое время о серьезном устойчивом потоке говорить не приходилось, — поясняет Юрий Тюлюбаев. — Наш регион для большинства россиян — белое пятно на карте. Кроме советской песни про Нарьян-Мар, никто о нем ничего не знает. Нас постоянно путают с Ямало-Ненецким округом. А мы, хоть и соседи, расположены очень далеко друг от друга». Кроме того, устойчив стереотип, что Арктика — это далеко, крайне дорого и очень опасно. Ситуация начала меняться в 2013 году, когда региональные власти создали туристический центр, занялись продвижением региона на туристических выставках и начали выделять микрогранты предпринимателям, вовлеченным в туризм, — под закупку транспорта, обустройство гостевых домов и т. д.
Мало придумать интересный тур, нужно его еще и реализовать, соглашается Валерия Нечаева («Омега Плюс»). Ее компания, один из старейших сахалинских туроператоров, по крупицам собирает информацию о местных предпринимателях, способных предложить туристам питание, проживание, транспортные услуги. Найти людей, готовых не только предоставить гостям крышу над головой, но и сделать их путешествие по-домашнему уютным, очень сложно — при всей инициативности операторов, работающих в российской глубинке. Особенно остро стоит проблема транспортной доступности регионов, которую необходимо решать на федеральном, а затем на региональном уровне. «Стоимость перелета внутри Якутии сопоставима со стоимостью перелета до Москвы, — приводит пример Вадим Мамонтов (Russia Discovery). — Это радикально сужает круг людей, способных добраться до Мирного, Оймякона или Верхоянска, где есть уникальные туристические объекты».
Перед властью стоит множество задач по развитию внутреннего туризма, и часть из них — чрезвычайно деликатные. Как регулировать и стимулировать эту отрасль, каждый регион решает сам. В российском туризме еще много всего дикого и «медвежьего» — нелегальных браконьерских «туров», пренебрежения страховками и вопросами безопасности, нарушения природоохранных законов, низкого уровня сервиса. Возможно, свободная конкуренция со временем справится с недоработками; главное — не мешать предпринимателям. С этим в ряде регионов есть известные проблемы. Галина Мальцева, ведущая конный туристический бизнес в Галичском районе Костромской области, утверждает, что за последние пять месяцев ее хозяйство проверяли семь раз. По ее мнению, это своеобразный «ответ» районных властей на возмущение предпринимательницы тем, что через дорогу от фермы, на землях, которые еще год назад значились в реестре как сельскохозяйственные угодья, построили деревообрабатывающий завод. Мальцевой пришлось менять сетку маршрутов и вкладываться в строительство второй базы на удалении от завода — иначе туристам будут мешать опилки и шум с производства.
— Развитие малого бизнеса сейчас происходит вопреки, а не благодаря позиции государства, — соглашается Тимофей Рогожин. — Примеров, когда предприниматель готов открывать туристический бизнес, создавать рабочие места, вкладывать деньги в обустройство инфраструктуры, а его в какой-то момент «прижимают», множество. На мой взгляд, общая тенденция негативная: количество баз по стране сокращается, качество турпродукта падает, инвестиций нет, инфраструктурные и транспортные проблемы системно не решаются, власти бездействуют, поток туристов растет слишком медленно и не достиг уровня 2006–2007 годов. Еще три–пять лет — и мы скатимся к уровню 1999‑го.
В то же время в регионах, где делают ставку на развитие туризма и пытаются сопровождать его господдержкой, другие проблемы: на зарождающуюся отрасль возлагают слишком большие надежды. Не везде и не всегда разумно ставить амбициозные цели: надо понимать, что привозить десятки тысяч туристов, например, в тот же НАО вряд ли когда-нибудь станет возможно.
— Некоторые считают, что туризм может стать отраслью экономики, которая наполнит окружной бюджет, — говорит Юрий Тюлюбаев. — Но это утопия. Туризм не надо рассматривать как «дойную отрасль» и замену, в нашем случае, нефтянки. Эту отрасль нужно использовать как инструмент, способный улучшить социально-экономическое положение региона не за счет налоговых отчислений, а другими способами. Прежде всего, путем создания новых рабочих мест для жителей сел, коренного населения. Туризм позволит сформировать «новое лицо» региона на федеральном уровне, привлечь в экономику деньги извне. И, что немаловажно, поможет сохранению народных промыслов, подлинной, настоящей России. Эффект от всего этого намного ценнее, чем наполнение бюджета. Отчасти власти это понимают: в 2016 году в НАО для туристических компаний ставку УСН снизили вдвое — с шести до трех процентов. Но это еще раз подтверждает, что ожидать растущих налоговых поступлений от туризма в ближайшее время не стоит: сейчас это та отрасль, которую надо лелеять, а не душить.
0
59.00
