В среду в Минюсте пройдет специальное совещание по поводу пыток в Саратовской тюремной больнице ОТБ №1. Министр вместе с правозащитниками попытаются разобраться, почему стало возможным, чтобы на глазах у всех под видом тюремной больницы функционировал концлагерь. И что нужно, чтобы подобное больше никогда не повторилось.
Мы уже публиковали рассказы жертв пыток, но все они уже на свободе, и мы не писали их настоящие имена. На этот раз свидетель - человек, который еще сидит и который не побоялся себя назвать.
Бизнесмен и бывший помощник депутата Госдумы провел в ОТБ собственное расследование. Александр Мухортов (на одном из опубликованных в Сети видео есть кадры, где его зверски мучают) фиксировал все, что там происходило не только с ним, но и с другими. Составлял списки палачей-активистов, сотрудников, с чьего ведома и по чьему поручению они действовали, представителей надзирающих инстанций, которые не могли не знать о концлагере (именно так ОТБ называли арестанты).
«Я пробыл в самом сердце ада полгода, передо мной стояла задача выжить и не потерять веру во все человеческое», — говорит он о Саратовской туберкулезной тюремной больнице.
Следственный комитет пока не озвучивает результаты своего расследования по пыткам в Саратовской ОТБ. Но ФСИН уже сама дала оценку: руководители регионального управления, начальник тюремной больницы и его замы уволены по отрицательным мотивам. Все материалы, которые собрала ФСИН во время служебной проверки, переданы следствию. Но все ли имена извергов, их покровителей и жертв известны? Не думаю. Иначе мы были бы свидетелями чистки среди многих ведомств.
Александр (вопросы передали ему через адвоката) сейчас находится в одной из колоний Саратовской области, но мы надеемся, его переведут из региона в целях безопасности (обратились с такой просьбой к руководству ФСИН, тем более что по закону он имеет право отбывать наказание по месту проживания). С его стороны решение поведать о пытках из-за решетки — подвиг. Он отлично понимает, чем рискует, ведь в Саратове еще при должностях многие, кто хотел бы заткнуть ему рот.
— Я бизнесмен, писатель, был помощником депутата Госдумы, к моменту моего ареста приступил к работе помощником председателя городского собрания Сочи.
В курортном городе меня многие знают, я был довольно состоятельным человеком, даже занимался меценатством. А следствие меня обвинило в разбое, выставило гопником, который грабит дачи.
Вышла вот какая история. Осенью 2016 года один московский знакомый предложил помочь с поиском инвестора в проект строительства ТЦ в Сочи (я тогда владел строительной компанией). Однако, по его словам, нужно было дать «решале» 4 000 000 рублей. Наличность я привез в Москву и передал этому «решале». Мне сказали, что до Нового года подпишут договор и откроют финансирование. Этого не случилось — мой знакомый и этот «решала» меня просто кинули.
Им нужны были деньги, чтобы откупиться от правоохранителей. Дело в том, что жена моего знакомого ушла к другому мужчине. Вот приятель из мести и решил убить его, но не своими руками, а с помощью этого «решалы». Когда я все это выяснил, то решил вернуть свою наличность и заодно остановить возможное убийство. Я выследил этого «решалу» и забрался к нему в дом с двумя парнями, которые работали у меня на автостоянке. Мы сымитировали его задержание сотрудниками ФСБ — надели маски, камуфляж. Он поверил!
Привезли его с женой на дачу. Я снял на видео признания про заказное убийство и мошенничество (это видео потом следствие отказалось приложить к делу). А после на своей машине отвез его обратно домой.
Арестовали меня в тот же день. Я сразу признался, что инсценировал действия сотрудников ФСБ, чтобы получить чистосердечное признание. Но это не спасло. «Решала», к слову, был бывшим сотрудником МВД, причем ранее судимым за похищение человека (вспоминается закон кармы). Меня обвинили в разбое и приговорили в 2018 году, дали 9 лет. И вот я сижу. И не просто сижу, а перенес такое, к чему меня точно суд не приговаривал.
— Что представляет из себя ОТБ №1, в которую вы попали?
— Больница находится в заводском районе Саратова, окружена какими-то заводами. Местные говорят, что там производят синтетику, отсюда одно из названий ОТБ, которое придумали осужденные, — «кровавый синт». Территория огромная, вокруг тишина и стаи воронов в небе. Как в фильме ужасов. На уровне вибраций чувствуешь, что это концлагерь, что здесь все пропитано страхом и болью.
Многие больные осужденные, отбывающие наказание в саратовских колониях, готовы умереть без медицинской помощи, только бы сюда не попасть. Но я до конца в такое не верил. Когда я был в Соликамске, то попал в тюремную больницу, где были человеческие условия, к осужденным относились как к больным людям. Я думал, что везде именно так. Как же я ошибался!
«После пыток они пили чай с пирожными»
— Как вас встретили в больнице?
— Когда наш этап приехал в ОТБ (октябрь 2019 года), нас передали в руки зэков-активистов. Те забрали наши личные вещи и повели нас на обыск. Пока продолжался шмон, сотрудники курили у входа. Потом активисты повели нас на санобработку в баню, где некоторых избили (меня не тронули, я был самым крепким, так что, видимо, побоялись, что дам отпор) и заставляли подписать бумаги, что жалоб и претензий не имеем. Я отказался. Старший из зэков по кличке Казах мрачно ухмыльнулся.
Меня этапировали в больницу для МРТ-диагностики головного мозга после моей жалобы в прокуратуру на неоказание медпомощи (видимо, это было наказание за жалобу). Я сразу попал в психиатрическое отделение, хотя никаких психических расстройств у меня не было. Оказалось, что туда помещают всех, кто часто жалуется на условия содержания в колониях. Их начинают кормить психотропными препаратами, которые подавляют волю. Я от этих лекарств даже ходить нормально не мог.
И вот что я заметил: санитары-активисты заводят заключенных в особые палаты (таких было три, они запирались на ключ, одна из этих палат как раз на видео, что попало в Сеть), и оттуда пациенты могут не возвращаться неделями, а когда вернутся — выглядят так, будто их прокрутили в мясорубке. Когда избили парня, прибывшего вместе со мной этапом, я возмутился. Сказал санитарам, чтобы не трогали тех, кто со мной приехал.
И вот меня позвал к себе завхоз Крайнов. Ну как позвал... Я шел по больничному коридору, сзади по голове меня ударили чем-то, а очнулся я уже в этой пыточной палате, привязанный к кровати. Крайнов заговорил: «Чего ты, сука, хочешь? Чего ты лезешь?»
А потом его зондер-команда зашла. Двое санитаров с двухлитровыми бутылками с надписью «Хлор», наполненными водой. И они этими бутылками начали меня бить по мягким частям тела. У меня на животе даже слово «Хлор» пропечаталось. И вот так я лежал, привязанный, почти две недели. Все это время голодал.
— Еду вообще не давали?
— Приходил «лагерный петух» (категория «опущенных». — Авт.). Из его рук брать пищу нельзя, иначе ты сам попадаешь в эту касту со всеми вытекающими последствиями. Так вот он приносил жареную курицу, которая вкусно пахла. Представляете, в тюрьме — жареная курица! Издевался так.
Я потерял килограммов 20 за время нахождения в ОТБ. А потом у меня отказали почки (видимо, из-за избиений), и меня перевели в отделении терапии. Там было нормально. Но активисты узнали, что я стал собирать материалы. Пришел адвокат, я ему хотел передать бумажку с записями, где были фамилии сотрудников. И вот ее обнаружили.
После этого я попал в «пыточную», так мы называем ТЛО №8. Когда я там находился (февраль 2020 года), моей маме и адвокату сказали, что я убыл из больницы. Так что они не знали, где я и что со мной. И пожаловаться я им не мог.
— Что происходило в 8-м отделении?
— Каждый день был как день сурка. Я провел там два месяца, но по ощущениям это было как несколько лет. Пытали под громкую музыку. В период, когда я там был, ее включали дважды в день.
Все осужденные (а это ведь больные люди) в течение дня должны были сидеть на табуретке. Нельзя было лежать. За постельный режим собирали деньги. Хочешь лежать — плати пять тысяч. Поборы были и за питание. То есть если ты платишь, тебе приносят нормальную еду, если нет — помои.
На моих глазах умер молодой парень. Он, больной сахарным диабетом, сидел на табуретке по 8 часов без возможности прислониться к стене. Его крепко ударили в душевой два садиста. После этого он споткнулся, упал и умер.
— Насиловали и пытали активисты с какой целью?
— Кого-то — чтобы жалобы не писал, других — чтобы денег дали, третьих — чтобы пошли на сотрудничество (чтобы на них был компромат). Иногда пытали ради удовольствия. Есть видео, где трое активистов (фамилии есть в распоряжении редакции. — Авт.) насилуют шваброй осужденного по имени Андрей, а потом идут пить чай с пирожными. Это нелюди. Такие должны сидеть в камерах под замком 24 часа в сутки, а им власть дали.
«Жаловаться было бессмысленно»
— Руководители учреждения, доверившие им власть, не могли не знать об их методах?
— Конечно, они все знали. Поощряли. Вы простите за откровенность, но среди сотрудников были извращенцы. Однажды через приоткрытую занавеску на окошке в двери своей палаты я увидел руководителя одного из отделов. Он был в форме, стоял прямо напротив, опирался на красную палку от швабры, которой обычно насиловали, и подсматривал в дверь, где происходило в этом момент очередное насилие. Он улыбался и удовлетворял себя... Эту картину я не могу забыть до сих пор.
Вы мне не верите? Все это я готов подтвердить на полиграфе. Говорю вам: я побывал в сердце ада. Ада рукотворного, истинного. Даже в Красноярске и Владимире не было таких ужасов. И роль сотрудников не нужно преуменьшать. Хотелось бы, чтобы их имена были названы, чтобы они жили потом со всем этим. Пусть их семьи, друзья, коллеги, соседи знают, кто они на самом деле.
— Где были проверяющие?
— Контролирующие органы ничего не делали. Но смешно говорить о том, что они ни о чем не догадывались. Вот сами подумаете, вы находитесь в одном временном пространстве, когда все вокруг говорят о «концлагере ОТБ». Все в курсе, а прокуратура, региональный уполномоченный и ОНК — нет? Разве такое возможно? Бывшие осужденные, оказавшись на воле, записывали видео (все это было с 2020 года в свободном доступе в Интернете), писали обращения во все инстанции. В ответ, правда, одни отписки приходили.
Прокурорские проверки были формальностью. Вся больница заранее знала, что едет прокурор, всех, кто плохо выглядел и мог что-то сказать, обычно прятали в баню или еще куда. Но я никогда не забуду, как один больной решил пожаловаться (это было, если не ошибаюсь, в ноябре 2019 года). Он долго что-то рассказывал прокурору, тот устал, а когда вышел в коридор, сказал сотрудникам что-то вроде: «Накажите его».
— А как же правозащитники?
— Как-то при мне ОНК вместе с саратовским управлением ФСИН проверку проводили. Все осужденные говорили, что жалоб нет. А что они могли еще сказать? Один пожаловался (написал через адвоката обращения в разные инстанции), так его изнасиловали. Я не знаю, жив ли он.
А еще мы, осужденные, были в курсе, что среди членов ОНК есть силовики и бывшие тюремщики. Стали бы вы таким жаловаться?
В общем, осужденные в этой страшной больнице остались один на один с ужасом. Зэки, конечно, в большей массе своей подонки, но в приговорах ведь написано «наказание пытками и страданиями». Там такого нет. Пусть тогда честно пишут: «назначить девять лет пыток и изнасилований строгого режима».
— Что, по вашему, нужно сделать, чтобы подобное не повторилось?
— Публично наказать всех причастных или просто допустивших это сотрудников уголовно-исполнительной системы, прокуратур и местного ФСБ. Неотвратимость наказания — единственный сдерживающий фактор для беспредела. В Саратове был конвейер, через который прошли сотни людей, какими они выйдут на свободу? Кто им поможет?
— Как вы сами не сошли с ума от увиденного?
— Мне есть, ради чего жить. Дома ждет семья, дети, которые меня безумно любят. Я создал в этих пыточных условиях гуманитарный проект. Очень хочу вернуть людям интерес книгам. Вся история с пытками, которые стали возможны в XXI веке, — она о деградации. А в чтении книг может быть спасение мира от этого явления. Проект в основном для детей, ведь в них наше будущее...
В этой истории удивляет многое. И первое: почему все контролирующие органы молчали много лет? Один из высокопоставленных чиновников предположил, что для них все происходящее могло быть... нормой. Вроде как зэки, их не жалко. Второе: почему о пытках в публичном пространстве было известно еще год назад, СК в начале 2021-го возбудил уголовные дела, но все это резонанса не вызвало? Тогда что — никто не поверил или всем было наплевать? Скандал разразился только после того, как появились видео с изнасилованием шваброй. Выходит, чтобы общество и государство впечатлились, нужны вот такие видеодоказательства?
— Есть еще конспирологическая теория, — говорит бывший сотрудник спецслужб. — Сегодня возможности ведомств позволяют «разжигать» или, наоборот, «гасить» информационные бомбы. Скандал — результат борьбы двух подразделений в ФСБ, одно из которых, управление «М», должно было надзирать за всем, что происходит в тюрьмах. Как говорят, эмщики выдали важную компрометирующую информацию о коллегах, а те сделали свой ход.
То одни проигрывают, то другие. Шахматная партия, в которой вместо фигур — заключенные.
Если все так, то где между всеми этими битвами человеческие ценности и права? И как сделать, чтобы никому (ни победителям, ни проигравшим) даже в голову не приходило, что можно пытать и насиловать людей в неволе?
0
31.56
