С таким встречался, наверно, каждый. Едете по нормальной, по российским меркам, дороге. Проезжаете какой-то поселок — и вдруг асфальт кончается, начинаются сплошные ямы. А потом, за очередным поворотом, дорога неожиданно опять приобретает нормальный вид. Или сворачиваете в крупном городе зимой в проулок. А там шею сломать можно: сплошной лед и неубранные сугробы. Хотя по соседству все расчищено и засыпано реагентами так, что ручьи текут.
Беда эта на официально-бюрократическом языке называется «бесхозяйность». Какой-то участок дороги оказался ничейным. То есть ни у кого не находится в собственности и не стоит на балансе. А зачастую вообще отсутствует по документам. А стало быть, и отвечать за него некому.
Сколько у нас в стране такого ничейного, достоверно не известно. Учитывается только то, у чего есть хозяин. Как следует из одного из недавних исследований, проведенного Высшей школой экономики совместно с Фондом поддержки социальных исследований "Хамовники", бесхозность у нас — явление довольно массовое.
Самая беда — с кладбищами. Они ничейные практически все, кроме тех, что находятся на территории крупных городов и где на скорби родственников можно очень хорошо заработать. Далее следует коммунальная сфера — от сетей до свалок (см. графику). Исследователи обнаружили и ничейные жилые дома и общежития — со все еще живущими в этом по документам не существующем жилье людьми. Детские сады, школы... И даже взлетно-посадочные полосы.
ЗАВОДА НЕТ, А ТЕПЛОСЕТЬ ОСТАЛАСЬ
- Большая часть бесхозного имущества строилась в советские времена. Многое тогда возводилось ведомствами, заводами, совхозами-колхозами, - объясняет социолог, доцент кафедры местного самоуправления Высшей школы экономики Ольга Моляренко, которая уже несколько лет занимается изучением неформальных отношений в государственном и муниципальном управлении. - Потом ведомства стали избавляться от непрофильной социальной инфраструктуры, совхозы-колхозы развалились...
По идее, социалка с коммуналкой, которые остались от ведомств и предприятий, должны были перейти под крыло муниципалитетов. Но возникли юридические коллизии.
- Даже то имущество, которое в начале 90-х взяли на баланс местные власти, сейчас может оказаться бесхозяйным из-за того, что слишком много раз менялись правила, как все это должно быть оформлено, чтобы законно находиться в муниципальной собственности, - говорит Моляренко. - Иногда советские сооружения или коммуникации не соответствуют современным нормативам или на них нет исходных документов, поэтому их сложно узаконить. Иногда не доходят руки - у нас не во всех муниципальных образованиях даже свой юрист есть. А часто просто нет лишних денег на очередное переоформление — они постоянно нужны на что-то другое.
Представьте, у муниципалитета выбор — чинить крышу в детском садике или поставить на кадастровый учет кладбище. Конечно, выберут детский садик.
НОВЫЕ БРОШЕННЫЕ
Не вся неучтенка — советское наследство в бедных районах.
- По ничейным сетям в последние годы был прирост. В основном там, где много новостроек, - продолжает эксперт.
Характерная проблема в районах, где в последнее десятилетие велось бурное строительство, - сложности с подключением к уже имеющимся сетям. Их на всех не хватает, нужны новые. Застройщики зачастую решали вопрос на скорую руку — подводили сети собственными силами, не дожидаясь нужных согласований, но никак не оформляли. Иногда это вообще временные подводки. «Левые» сети обнаруживались, когда у счастливых новоселов случалась какая-нибудь коммунальная авария. Оп-па — а ответственных-то за нее и нет.
В городах много путаницы возникло из-за разделения прав на землю между домами — где она муниципальная, а где — общая собственность владельцев квартир многоэтажки. Теоретически придомовая территория — общая собственность жильцов. Но часто она оформлялась криво, без какой-то части двора или вообще по периметру дома. Или — самый характерный вариант - повисали в воздухе какие-то проулки и подъезды, которые ведут от большой улицы во двор. Последствия — ямы в этих самых проулках и ледяные горки зимой. Управляющая компания, обслуживающая дом, отвечать за это безобразие отказывается: мол, нам «под крыло» это никто не передавал, в договоре с жильцами такого участка нет.
КСТАТИ
Где больше всего ничейного
- Территории на стыке областей, районов, разных населенных пунктов.
По данным Росреестра, на середину этого года границы населенных пунктов на учет в ЕГРН (единый госреестр недвижимости) у нас были поставлены лишь в 25% случаев. То есть в остальных 75% (!) это официально не установлено, а соответственно и появляется безнадзорное имущество, которое непонятно на чьей территории находится. Аналогичная проблема — с границами районов и так далее.
- Бывшие военные поселки. Жилье обычно большей частью приватизировано, а все остальное — повисло. Чтобы Минобороны передало все это хозяйство муниципалитетам, надо поставить его на кадастровый учет. В бюджете Минобороны деньги на такие цели не заложены. А муниципалитеты разбираться с «не своим» имуществом не вправе.
- Лес. Ныне действующий Лесной кодекс стал причиной большого количества юридических тупиков. По нему, строить жилье и заниматься большей частью видов хозяйственной деятельности в лесу нельзя. Как быть с теми, теперь «незаконными», домами, сетями, кладбищами и т. п., которые там оказались до введения этого кодекса, законодатели не уточнили.
- Сельская местность. Кому теперь нужны деревенские трансформаторы и водокачки, от которых одни убытки? Как правило, сельчане и не горят желанием, чтоб у их водокачки появился хозяин. Пока она ничья — вода бесплатная. А так… Есть примеры, когда местные власти все -таки забирали в свое ведение деревенскую инфраструктуру. И жителям начинали приходить платежки… за воду из колодца.
МОЖНО ЛИ ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ
С бесхозным имуществом нередко происходят дикие случаи. Самая характерная история - когда «ничейное» кладбище оказывается в составе участка, выделенного под застройку. Не по злобе или цинизму. Те, кто принимал решение, о его существовании могли не подозревать — по документам в этом месте просто поле.
Но в основном проблемы возникают все-таки у людей живых. Главная из них заключается в том, что местные власти не вправе законным образом выделить деньги на ремонт или обновление теплосетей или дорог, которые формально «не их».
- Сейчас в рамках борьбы с коррупцией и нецелевым использованием средств каждую копейку из местного бюджета проверяют. А это получается как раз нецелевое использование средств, муниципалитет замучает прокуратура, - поясняет Ольга Моляренко. - Конечно, все равно что-то чинят - не держать же, к примеру, зимой людей без отопления. Но обходными путями. Договариваются с подрядными организациями — в обмен на какие-то преференции. То есть, чтобы помочь людям, необходимо обойти закон.
Вот и получается, что на фоне зарегулирования всего и вся и борьбы с коррупцией у нас и расцветает та самая коррупция.
Что делать? Эксперты видят только один возможный вариант — объявить для муниципалитетов что-то наподобие дачной амнистии. Чтобы они могли в максимально упрощенном порядке, без судебных процессов и недешевых кадастровых работ, инвентаризировать все, что оказалось юридически бесхозным.
Альтернативный вариант — провести всеобщую инвентаризацию за счет федерального бюджета — тоже неоднократно рассматривался. Но — это огромные вложения.
0
12.00
