— Да, по своей морфологии эти рыбы не менялись со времен динозавров. Осетровых никогда не перепутаешь с другими рыбами. Многие из них — рекордсмены размеров, но при этом их позвоночник состоит из хряща, а развитие икры больше напоминает развитие икринок лягушки, чем других рыб. В современной фауне насчитывают всего 27 видов осетровых, но, по-видимому, уже и эта цифра завышена.
В России основным местом обитания осетровых всегда были Азово-Черноморский и Каспийский бассейны. Есть осетровые и в реках Сибири. И совершенно особая группа осетровых обитала в бассейне Аральского моря.
— На рынках во многих городах можно без проблем купить икру и осетрину. Правда, на вопрос о происхождении товара многие продавцы предпочитают отмалчиваться.
— Конечно. Ведь больше чем наполовину то, что лежит на прилавках рынков, — продукция браконьерства. Каспийские осетровые начали катастрофически падать в численности с начала 90-х гг. в связи с расцветом браконьерства. Свою роль сыграли и провалы в работе осетровых заводов, которые тогда находились не в лучшем состоянии. Плюс, конечно, нарушения среды обитания при работах нефтяников на шельфе Каспия — основной зоне откорма осетров. Большой неприятностью для каспийских осетров стало вселение в начале 2000-х гг. гребневика мнемиопсиса, который просто съел каспийский планктон, вызвав колоссальные нарушения в пищевых цепях. Управы на этого вселенца до сих пор не нашлось. В Черном море десятью годами ранее была та же ситуация, но туда из Средиземного моря вслед за мнемиопсисом пришел другой хищный гребневик — берое. Про берое известно, что он с удовольствием питается мнемиопсисом. Он его успешно там съел, доведя экосистему Черного моря до какого-то баланса. А в Каспии гребневику берое не нравится низкая соленость, чем мнемиопсис и пользуется. Так что проблема остается.
Во всех странах Каспийского региона сейчас запрещен промышленный лов осетровых. Если они «провалятся» за критическую численность, мы можем потерять их так же, как уже потеряли другие виды.
— А что происходит в бассейне Аральского моря?
— Печальная судьба этого моря хорошо известна. Великая среднеазиатская река Амударья теряется в песках, не дотекая до пересыхающего Аральского моря. Река Сырдарья дотекает до Арала и сейчас. Казахстан построил дамбу, позволившую сохранить часть моря, называемую теперь Малый Арал. В Аральском море когда-то обитал удивительный осетр под названием шип, который обитал еще и в Каспийском и в Черном морях. А во впадающих в Аральское море реках водились небольшие осетры длиной всего 20–25 см, плоские, с очень маленькими глазками, с интересной формы головой, напоминающей узкую лопату. В Сырдарье жил сырдарьинский лжелопатонос, а в Амударье известны два вида — большой амударьинский и малый амударьинский лжелопатоносы.
Такой выразительный облик обусловлен тем, что это создание держится вблизи самого дна, в очень мутной воде. Вода этих двух азиатских рек коричневого цвета, и видимость в ней нулевая. Лопатоносы держатся в струях течения и ловят все, что к ним приплывает. Видимо, такая форма тела и головы нужна для того, чтобы с наименьшими энергозатратами находиться у дна на течении. А чтобывовремя почувствовать хищника, который может приблизиться сзади, у них на хвостах есть длинная тонкая чувствительная нить длиной с размер тела. Она стелется по течению и улавливает любое движение позади лопатоноса. Лопатоносы — единственные среди осетровых, у кого есть такая нить. Атака хищника может лишить лопатоноса этого украшения, но зато сам он останется жив. К слову, врагов-хищников у них немного. В этих реках встречаются крупные сомы, и еще к ним при советской власти завезли щук, которым местные жители, никогда щук не знавшие, придумали новое имя и называют «утконосами».
— Что за странное название — «лжелопатонос»?
— В Северной Америке в мутных реках, впадающих в Мексиканский залив, обитают рыбы, которых ученые описали раньше и назвали лопатоносами. Поначалу американских лопатоносов и азиатских лжелопатоносов записали в одно семейство благодаря их несомненному морфологическому сходству. Однако генетический анализ показал, что это сходство обусловлено конвергенцией — развитием у разных систематических групп похожих признаков в сходных условиях окружающей среды. Как показали данные исследования ДНК, амударьинский лжелопатонос — ближайший родственник севрюги. Когда-то, когда Аральское море соединялось с Каспийским и у них была общая фауна осетровых, предки лжелопатоносов из моря переселились в Сырдарью и Амударью и сформировались вот такие удивительные создания — шутка эволюции. Так что приставка «лже-» в названии дана систематиками, чтобы отличать уроженцев Азии от другого рода — американских лопатоносов.
— Известно ли, каково современное состояние их популяций? Их тоже съели?
— Браконьерам лжелопатоносы никогда не были особенно интересны. Сама рыба небольшая, и икры в ней очень мало. Местное население их ловило иногда, причем в том числе и потому, что существовало интересное поверье: если женщина не может зачать ребенка, она непременно должна съесть эту необычную рыбу. Главная же причина — деградация местообитаний, высыхание Аральского моря, обмеление и загрязнение пестицидами питающих его рек.
Когда Аральское море стало исчезать, первым вымер аральский шип. Но огромная удача — то, что его успели вселить в озеро Балхаш и акклиматизировать там. Балхашская популяция аральского шипа пока еще существует.
А лжелопатоносы… Начиная с 1960-х гг. никто не описывает в научной литературе встреч сырдарьинского лжелопатоноса. Специалисты считают этот вид исчезнувшим. Два года назад у нас была экспедиция, совместная с казахскими учеными. Мы проехали вдоль Сырдарьи, от Аральска до границы Узбекистана, заезжали в Кызылкум, куда уходят каналы, построенные в советское время для орошения. Опрашивали местных жителей, и старики отвечали: «В детстве видели». А молодежь пожимала плечами. Правда, есть один участок реки, где несколько человек рассказали, что недавно встречали такую рыбу. Это вселяет надежду, что еще есть шансы спасти этот вид от полного вымирания.
— А как обстоят дела с амударьинским лжелопатоносом?
— Совместная с американцами экспедиция нашла его в среднем течении Амударьи в конце 1990‑х гг. на территории Туркменистана. Оттуда даже были привезены образцы для генетического анализа. Но проводить исследования на территории Туркменистана сейчас достаточно проблематично.
В последние годы группа ихтиологов под руководством московского энтузиаста Алексея Черняка искала амударьинского лжелопатоноса еще в Таджикистане на реке Вахш, и с помощью местных жителей они его там нашли. В прошлом году в Хиве на базе Хорезмской академии Мамуна (научного заведения, расположенного в Хиве и считающего себя продолжателем знаменитейшей арабской школы IX–Х вв.) были поставлены баки для воды, в которые заселили пойманных лжелопатоносов. Эти рыбы успешно перезимовали в условиях неволи. Теперь специалисты пытаются размножить их в искусственных условиях, используя методы размножения осетровых, разработанные для других видов. Насколько мне известно, успехом это пока не увенчалось. В 70-х гг. этих рыб пытались размножить в Московском зоопарке и тоже безуспешно. Стабильное разведение в неволе, введение в аквакультуру — залог сохранения этого вида от вымирания.
— Печальная картина. А как обстоят дела с другими видами осетровых?
— Есть еще три вида осетровых, которые находятся на грани полного вымирания. Это шип, который, вероятно, полностью исчез как вид в Черном и Азовском морях, а есть ли он еще в Каспийском море — вопрос. В этом году два шипа чудесным образом пришли в реку Урал на нерест, их удалось поймать и поселить на осетровом рыборазводном заводе в Атырау. Оба оказались самцами. На основе этих особей есть надежда сделать искусственное доместицированное стадо, если в ближайшие год-два будет поймана и самка. Видимо, этот вид мы теряем, потому что ни один осетровый завод его сейчас не размножает и не выпускает молодь в естественную среду, как делают это для осетра, севрюги и белуги. А численность природной популяции шипа столь мала, что вряд ли две особи разного пола смогут встретиться на одном нерестилище и оставить потомство.
Еще один вид — атлантический осетр, который в прежние времена заходил в Ладожское озеро и даже доходил на нерест по Черному морю до Грузии. Этот вид практически исчез в природе, есть только несколько особей во Франции, и попытки французских ихтиологов размножить эту рыбу пока безуспешны.
Третий вид, который мы сейчас теряем, — это сахалинский осетр, который пока ловится в количестве одной-двух особей в год всего на одной небольшой речке, впадающей в Охотское море. И больше его никто нигде не видел за последние несколько десятилетий, хотя раньше этот вид был обычен в районе Сахалина и Японии.
— Есть ли какой-то выход из сложившейся ситуации?
— Исчезающие виды может спасти искусственное разведение, аквакультура. Но сохранение природных популяций — задача гораздо более сложная. Надо сказать, что в какой-то момент в Америке существовала та же проблема, что и у нас. Осетровые исчезали повсеместно. У них была создана большая национальная программа по восстановлению озерного осетра. И им это удалось вплоть до того, что эта рыба сейчас разрешена к спортивной рыбалке в Великих озерах.
И, конечно, необходимо, чтобы ни на рынках, ни в магазинах не было места нелегальной продукции браконьерства. Все должно быть сертифицировано, иметь четко определенное происхождение из хозяйств, где разводят товарную рыбу. Необходимо ввести систему маркировки икры на внутреннем рынке, аналогичную той, что установлена конвенцией CITES для перевозки икры через границы. Технологии сейчас это вполне позволяют. В спорных случаях можно привлекать генетический анализ. Тогда каждый участник рынка будет точно знать, кто производитель той или иной партии икры или осетрины. Если этого не сделать, государство и дальше будет безуспешно бороться с браконьерами, чья продукция востребована на рынке, а ученые продолжат вновь и вновь подсчитывать потери в живом мире.
0
