Тридцатилетний москвич Илья Найшуллер выпускает в Голливуде зубодробительный боевик «Хардкор».
Тыл обеспечивают жена, актриса Дарья Чаруша, и продюсер Тимур Бекмамбетов.
Я помню, как вышла «Матрица». У меня была плохая экранная копия, и мы с компанией одноклассников пересматривали ее вместе каждые выходные. Вот такое же кино я и хотел сделать». И сделал — в апреле Илья Найшуллер, москвич, уже несколько лет живущий между Садовым кольцом и Голливудскими холмами, вместе с еще одним русским голливудцем, автором «Дозоров» Тимуром Бекмамбетовым, выпускают на мировые экраны фильм «Хардкор». Осенью на фестивале в Торонто снятый в России «Хардкор» получил приз зрительских симпатий и критику, оценившую по достоинству дерзость русских шуток и техническую смелость съемочной группы. Но лучший комплимент фильму Илья услышал в интернете, там парень говорит: «Это то кино, которое я куплю на Blu-Ray и включу его, когда придут гости. Мы будем тусить, каждые пять минут оборачиваться на экран и кричать: «Блин, как они это сделали?! Это офигенно!»
Офигенно в фильме Найшуллера в первую очередь то, что мы так и не увидим главного героя. На мир, полный взрывов, экшена и насилия, зритель смотрит с помощью камеры GoPro, закрепленной на его голове. В роли такого протагониста-оператора выступило человек пятнадцать, включая и самого Илью. В результате зритель погружается будто бы в компьютерную игру (по-английски такой метод съемки называется POV — cокращение от point of view). Но «Хардкор» при этом не игра, а история с сюжетом: главного героя, убитого негодяями, воскрешает жена, которую тут же похищают. И герой пускается на ее поиски и расправу с бандитами. «Все два часа смотришь именно кино, — с энтузиазмом объясняет Найшуллер, и его речь звучит как пулеметная очередь в игре «Дум». — У нас точно просчитан баланс между экшеном и передышками. Хорошая актерская игра. Классный Шарлто Копли (принц из «Малефисенты»), классный Данила Козловский в роли главного мерзавца. И тот самый некорректный русский юмор, — судя по реакции зала, работает на отлично!»
Найшуллер с гордостью рассказывает, что, презрев все правила американского кинопроизводства, делал картину несколько лет, с многомесячными перерывами между съемочными блоками, и проявлял беспрецедентный перфекционизм, снимая иногда по тринадцать дублей эпизода. «Меня все время спрашивали во время съемок: может, хватит? Разве уже не достаточно? А я отвечал, что делаю все для того, чтобы при втором и третьем просмотре люди не говорили, что вот здесь — не очень. Чтобы не было лажи. Я так и сказал группе при первой встрече, когда еще не было даже окончательного сценария: «Если мы сделаем все правильно, это посмотрит весь мир».
Небритый, в майке, со взором горящим, он выглядит типичным трудоголиком. Но для Ильи работа — это не способ убежать от жизни, а, наоборот, способ к ней приблизиться. Очень уверен в себе, в своих суждениях, энергичен и любопытен. В нем нет вечного российского «как бы чего не вышло», Найшуллер как раз всю карьеру свою устроил так, чтобы быть абсолютно готовым к тому единственному шансу, который подворачивается каждому, но редко кто может им воспользоваться по причине рутины, занятости, быта и тому подобного.
История фильма началась с POV-клипа Stampede, который Илья в 2011 году снял для своей рок-группы Biting Elbows. Видео стало вирусным, и в 2013 году он выложил в YouTube следующий клип в той же манере, но смешные драки в офисе превратились тут уже в настоящее ультранасилие. Ролик Bad Motherfucker собрал уже в три раза больше — десять миллионов просмотров и, по словам Найшуллера, открыл ему двери голливудских студий. Тогда же о нем впервые написал русский Vogue, напророчив лидеру московской рок-группы Biting Elbows (тогда Илья был скорее музыкант, чем режиссер) успешное американское будущее. «Раньше я мог постучать в эти двери, тихо их приоткрыть и сказать: «Здрасьте», и мне отвечали: «Ну здрастье». А сейчас уже все хорошо и здорово. Я знаю, что пять человек ждут, когда я принесу им свой сериал. Параллельно я пишу еще следующий фильм с бюджетом в тридцать-сорок миллионов, и я понимаю, что эти деньги мне точно дадут».
А ведь когда на него вышел Тимур Бекмамбетов, первым предложивший превратить Bad Motherfucker в полный метр, Илья отнесся к предложению скептически. «Клип был хороший, но он держался на одной фишке. И я не понимал, как эту фишку растянуть на девяносто минут. Я считал себя человеком, который будет снимать серьезное кино. А кино с фишкой я считал несерьезным, все это было в духе «а пойдем, снимем, как пацаны стебутся». Что заставило его изменить мнение? Авторитет Бекмамбетова. «Когда я встречался с русскими продюсерами, — вспоминает Найшуллер, — все несли какую-то чушь. Не нужно быть очень опытным человеком, чтобы понимать, когда тебе говорят ерунду. Я показывал свои сценарии, сделанные на четверку с плюсом. Мне говорили — это нельзя снять, это неправильно придумано. А я мог бы назвать сотню фильмов, где правила, которые они мне пытались внушить, нарушались — неоднократно и успешно». В конце концов его продюсер не выдержала и спросила, есть ли в России кто-нибудь, чье мнение Илья готов выслушать? Он назвал Бекмамбетова.
Так что когда главный русский в Голливуде, а именно так часто зовут Бекмамбетова, который первым показал, что на Западе может достичь успеха не только русское заумное кино в духе Тарковского или Звягинцева, но и боевики и экшены, попросил самоуверенного дебютанта еще раз подумать, тот согласился. «И когда я стал думать об этом как о фильме, а не как о фишке, сразу стали появляться идеи, — продолжает Найшуллер. — Я же понимал: если сделать что-то новое и беспрецедентное, и сделать это хорошо, то это будет бомба, которая зрителю просто взорвет голову».
Я спрашиваю его, настолько ли вообще нова идея снять фильм от первого лица. Конечно, лукавлю — первый в истории POV-фильм, экранизация черного детектива Реймонда Чандлера «Леди в озере», был снят еще в 1947 году. Выясняется, что Илья не просто смотрел это кино, — он его тщательно проанализировал и счел неудачным. Чтобы подразнить, я упоминаю условного конкурента «Хардкора», криминальную драму Sympathy, Said the Shark («Жалость акулы»), совсем свежий POV-фильм, выходящий в марте в Америке. Найшуллер тут же лезет в интернет смотреть трейлер и вскоре выносит вердикт: «Проблема тут в том, что нельзя снимать от первого лица драмы. POV крадет эмоции актера, который играет главную роль, и драма становится слабее. Именно поэтому у нас боевик, где этот прием становится самой историей, источником эмоций зрителя».
У него нет никакого режиссерского образования, всю жизнь он делал только то, что ему интересно, — и может, именно поэтому и преуспел. «Хардкор», снятый за два с половиной миллиона долларов в складчину с Бекмамбетовым и с помощью краудфандинга, уже за десять миллионов купила студия STX Entertainment, которая сейчас совершает революцию в американском кинобизнесе, захватывая опустевшую нишу недорогого и живого кино для взрослых. «Плохие мамы», режиссерский дебют Джона Лукаса, сценариста «Мальчишника в Вегасе» (история освобождения домохозяйки из кухонного рабства); «Мальчик», новый хоррор Уильяма Брента Белла («Одержимая», «Остаться в живых») про ожившую куклу; «Иностранец», экшен-триллер Мартина Кэмпбелла («Казино «Рояль») о мужчине, вызволяющем свою семью из плена ИРА, — вот только часть новых проектов этой студии. Еще в 1970-е годы подобные фильмы были в Америке мейнстримом. Сегодня же все сюжеты, в которых героям за тридцать, стремительно мигрируют на телевидение под натиском бесконечных подростковых франшиз и экранизаций комиксов.
Я спрашиваю Найшуллера, изменил ли его успех. Илья задумывается, но буквально на секунду. «Да нет, ничего особенно не изменилось. Я всегда знал, что буду режиссером, который делает что-то хорошее и интересное. Просто раньше я не мог сказать это вслух», — смеется он. Зачем тогда после первого курса бросил Московский институт телевидения и радиовещания? «Да меня просто бесила система, бесило, что четыреста человек сидят в аудитории, а один читает лекцию. Все, что не касалось актерского мастерства и режиссуры, мне казалось полной ахинеей. Я был постоянно раздражен. А потом институт стал уходить в сторону телевидения, — а я ненавижу телевидение, у меня и телевизора нет уже лет десять. Единственное, что мне нравится на телевидении, — это кино! Учиться делать прямые эфиры я совершенно не хотел. И я решил — надо идти работать в кино, это будет на- много продуктивнее, чем тратить здесь еще четыре года».
И двадцатилетний парень пошел на «Мосфильм». Готов был работать кем угодно, стучался во все двери, пока не взяли ассистентом. Илья работал помощником и водителем Валерия Рубинчика на фильме «Нанкинский пейзаж», какое-то время возил и исполнителя главной роли Константина Лавроненко. Но главным опытом стала работа на двух российских картинах Ролана Жоффе — «Похищении» и «Ты и я» («В поисках t.A.T.u.»). «Жоффе, наверное, был самым умным режиссером из всех, кого я мог наблюдать на площадке. У него есть «Золотая пальмовая ветвь», два его фильма номинировались на «Оскар». И вот этот человек приезжает в чужую страну и снимает с группой, которая не говорит на его языке. Было интересно следить за тем, как он с этим справляется. Вдобавок на съемках «В поисках t.A.T.u.» я познакомился со своей будущей женой, у Даши там была небольшая роль».
«Всего семь или восемь съемочных дней, — продолжает историю их знакомства Дарья Чаруша. — Я, честно говоря, немногое помню об этих съемках, кроме того, что увидела Илью и мне сразу стало все понятно. Помню, я разговаривала на площадке с подружками, и они меня предупреждали: «Ты даже не подходи к нему, он супер-мегазвезда!» Потом надо было возвращаться в Москву, а снимали в Ярославле, и я не хотела ехать на поезде. Подошла к съемочной группе, спросила, не едет ли кто-нибудь на машине. Ехал Илья. И мы провели три часа в дороге, разговаривая, — собственно, это и было начало. Хотя встречаться мы стали только через год, если быть честной». Они продолжают разговаривать часами и сейчас, конечно, о кино. «Киношники говорят только о своей работе, — объясняет Даша. — Люди других профессий не могут такое долго выдержать. Поэтому человеку, работающему в кино, сложно сосуществовать с человеком, который занимается чем-то другим». Любопытствую, как же они расслабляются, куда ходят после ненормированного рабочего дня. «Конечно, в кино», — смеется она.
Что Илья будет делать, когда закончит с историческим шпионским сериалом, сценарий которого сейчас пишет? Останется амбициозным бунтовщиком, скептически и с подозрением смотрящим на любую систему — будь то система российской помощи от Минкульта или голливудская фабрика сиквелов? Или все же пойдет снимать какую-нибудь колоссальную франшизу? «Моя финальная цель — это не огромные фильмы. Большие, да, но не огромные. И у меня нет желания снимать по чужим сценариям. Я хочу делать кино, на которое люди пойдут потому, что это кино именно Найшуллера. Хочу рассказывать истории, которые будут трогать людей. Да, мне предлагали большие франшизы, не то чтобы прямо давали идти и снимать, но я был включен в шорт-лист. Но это три года жизни. «Хардкором» я тоже занимался три года, но мне всегда было интересно — даже когда скучно, даже когда тяжело. Всегда был драйв, огонек никогда не потухал. А если работать на кого-то... тут я не уверен. Поэтому я не могу снимать рекламу, например. Я же вообще не хочу делать работу, к которой буду относиться просто как к зарабатыванию денег. Ну да, снимать кино — это тоже работа, но самая сумасшедшая и крутая на свете! Ни на что бы ее не променял».
0
