ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 29, 2016

Сам Виктор Янукович напряженно вслушивался в то, что говорят в киевском суде, потом констатировал, обращаясь к своему адвокату:

— Погано слышно!

Он намерен был, я понял, и в этот раз разговаривать в суде на украинском языке. Не сказать, что этот язык давался ему слишком тяжело. По крайней мере, не тяжелей, чем русский. Но и не легче.

Адвокат попросил говорить выступающих в украинском суде прямо в микрофон, чтобы было слышно в Ростове. Судья в Киеве транслировал его слова присутствующим. Судья вел себя очень корректно и со своим российским коллегой беседовал только на русском, который был и для него, безусловно, родным. Как, скажу сразу, и для старшего прокурора Украины Алексея Донского, который приступил к своему допросу позже и каждый раз сбивался на фразу «Скажите, пожалуйста!» вместо «Будь ласка!..».

Судья предложил распорядок дня: час на допрос со стороны защиты, час — со стороны обвинения, перерыв 30 минут, потом вопросы адвокатов потерпевших и еще 30 минут дополнительные вопросы защиты обвиняемых.

То есть судья сразу предложил сократить время допроса — по сравнению по крайней мере с тем, на которое рассчитывали участники этого допроса.

Господин Донской сразу назвал это попыткой удушения процесса.

В перерыве в зале киевского суда неожиданно появился генеральный прокурор Украины Юрий Луценко. Его на небольшом экране телемонитора разглядел из Ростова адвокат господина Януковича.

— Можно включить звук?! — вскричал он.— Можно?! Идут действия по срыву процесса! Я же слышу!

На самом деле Юрий Луценко, зашедший в зал именно в перерыве, чтобы его, видимо, не заподозрили в нарушении правил судопроизводства, и занявший место прокурора (конечно, ведь он тоже прокурор, просто генеральный), рассказывал, что Виктор Янукович на самом деле не свидетель, а обвиняемый и что его надо сажать! Позже он это много раз повторил, выйдя на улицу к журналистам. Юрий Луценко вел себя, надо признать, как-то по-детски. И уже только этим, то есть своей абсолютной непредсказуемостью, внушал трепет даже на таком расстоянии: совершенно невозможно было предположить, чего от него еще ждать. Мог, например, с улицы в окно что-нибудь прокричать или палку в окно кинуть.

Украинский судья предложил Виктору Януковичу повторять за ним: «Клянусь говорить правду и только правду».

— Клянусь говорить правду,— повторил Виктор Янукович.

— И только правду,— нетерпеливо повторил судья.

— И только правду,— кивнул господин Янукович.

На самом деле разговор был по существу: можно ведь говорить правду, но и неправду тоже. А если клянешься говорить только правду, то считай, что ты уже приперт к стенке. Ни одной неправды уже и не скажешь, даже если очень захочется.

Янукович, которому начала задавать вопросы защита обвиняемых (она и привлекла его к этому делу в качестве свидетеля), уже демонстрировал те самые три тома доказательств и напоминал, что заканчивает четвертый.

Затем он продемонстрировал заключение профессора университета в Оттаве на ста страницах. Канадский профессор, по словам Виктора Януковича, пользуясь научным подходом, доказал, что массовые расстрелы на Майдане были декорацией, построенной (а на самом деле, конечно, подстроенной) представителями ультраправых олигархических партий.

Я был в это время в зале заседания и видел, как нервничает адвокат бывшего президента Украины: ему, видимо, казалось, что Виктор Янукович теряет время, причем не столько свое, сколько защиты обвиняемых в Киеве.

Но самому Виктору Януковичу так не казалось. Голос его креп, а речь становилась все длиннее. Он говорил все громче. Ему, видимо, казалось в этот момент, что он не просто возвращается, а уже вернулся в большую политику, и более того — вернулся как президент Украины…

Правда была, пожалуй, только в том, что его и правда слушала сейчас вся Украина (которая хотела): заседание транслировали несколько интернет- и телевизионных каналов страны, и в этом смысле господин Янукович получил беспрецедентные возможности быть услышанным.

Защита обвиняемых, конечно, играла с ним в поддавки: он объяснил, отвечая на вопросы, что в свое время отложил решение об ассоциации с ЕС потому, что страна стремительно теряла объемы внешней торговли с Россией, «а мы как стратегические партнеры понимали, что это губительно…».

— Поэтому,— продолжал он,— я обратился к ЕС, чтобы Россию включили в переговоры с ЕС как заинтересованную сторону, и это не было сделано, не знаю почему…

Говорил Виктор Янукович медленно, было похоже, что думает он на русском языке, а потом занимается синхронным переводом в своей голове на украинский, на это уходило время… А главное — это отражалось на его лице, время от времени оно вдруг принимало страдальческое выражение, и это было странным потому, что не могло быть вроде вызвано характером задаваемых ему вопросов…

Он говорил, что предлагал оппозиции пойти на досрочные президентские выборы, если она с чем-то не согласна, и вообще повторял тот набор сведений о себе, о своих оппонентах, о своем и их поведении, которым он располагал и раньше и с которым столько раз делился с окружающими.

Он, казалось, и правда неаккуратно расходовал время защиты.

В какой-то момент спохватился и представитель защиты обвиняемых в Киеве. Это случилось, когда Виктор Янукович задался вопросом: «Ведь что такое компромисс?!.»

— Говорите, пожалуйста, немного четче! — перебил его адвокат.— У меня еще много вопросов, а прошла уже половина моего времени!

На самом деле адвокат просто взмолился.

— Хорошо,— кивнул Виктор Янукович.— Мой кортеж был обстрелян!..

На вопрос, почему до сих пор неизвестны подробности расследования первого разгона митингующих на Майдане, Виктор Янукович ответил вопросом:

— А почему за три года наша власть не рассматривала этот вопрос?! Я после этого случая уволил главу своей администрации и руководителя киевской милиции…

Он давал понять, что сам он был гораздо выше такого рода решений.

Более того, господин Янукович вдруг заявил, что «Беркут» тогда, по его мнению, превысил свои полномочия:

— А мне тогда было сложно понять, кто больше участвовал, кто меньше…

Впрочем, можно было предположить, почему Виктор Янукович вдруг начал атаковать ОМОН: тогда никого, в конце концов, не убили, а впечатление от полной правдивости и искренности его показаний должно было усилиться при этом, можно сказать, в разы.

И было видно, что допрос дается бывшему президенту Украины нелегко. У него вдруг набрякли мешки под глазами (в конце концов, сахарный диабет, видимо, делает свое дело), а говорить он стал еще медленней. И он же, в конце концов, все это время стоял на трибуне, а не сидел рядом с адвокатом (его попросил об этом судья в Киеве).

Интересно, что судья в Ростове, справа и сзади за спиной господина Януковича, словно перестал существовать для всех. Он полностью уже устранился от процесса. В нем ни у кого теперь просто не было нужды. Впрочем, он и сам не считал необходимым напоминать о себе.

Господин Янукович тем временем рассказывал о переговорах с оппозицией:

— Они уходили с позитивом от меня, приходили с негативом и повторяли: «Мы ничего не можем сделать, радикалы нас не слушают!»

— Кто применял оружие против митингующих 20 февраля 2014 года? — спросил его адвокат обвиняемых.

— Я этого не знаю,— сказал господин Янукович.

Он, конечно, не мог бы рассчитывать на такие заискивающие вопросы со стороны украинского прокурора.

Виктор Янукович рассказал, что сам предлагал оппозиции сделать главой нового правительства Арсения Яценюка:

— Но тот сказал: «Это для меня не очень подходит». Они просто затягивали время! А в итоге с Майдана так никто и не попал в правительство!

Впрочем, по крайней мере, министр культуры, кажется, все-таки попал.

Господин Янукович испытывал сочувствие ко всем этим людям на Майдане в эти мгновения, так уж это бросалось в глаза…

Странно было и то, как беспрекословно выслушивал ремарки Виктора Януковича киевский судья, который в начале заседания предупредил, что не потерпит никаких политических высказываний. И вот сейчас терпел.

Адвокат беркутовцев перешел к блицу:

— Вы что-то знаете о приказах 20 февраля, которые давали сотрудникам «Беркута»?

— Нет.

— Вам известно о поведение оппозиционных сил в эти дни?

— Нет. Я за ними не следил.

— Вы отдавали приказ не допустить простых людей в правительственный квартал?

— Нет, такого приказа я не давал!

— Вам известно про материальное стимулирование работников органов внутренних дел в ноябре 2014 года?..

— Я впервые про это слышу!

Таким образом, этот допрос закончился тем же, с чего начался: игрой в поддавки. И эту игру адвокаты обвиняемых выиграли сокрушительно.

Первый же вопрос прокурора со стороны обвинения должен был расставить все точки (или шашки) в другом порядке:

— Вы как подозреваемый должны понимать…

Господин Янукович сориентировался и перебил его:

— Я впервые от вас слышу, что я подозреваемый по этому делу!

Адвокат господина Януковича Виталий Сердюк заявил протест, и незаданный вопрос был снят. Прокурор Донской спрашивал, давал ли господин Янукович указания остановить расстрел протестующих, когда ему стало известно, что это происходит.

— Мне докладывали, что огонь вели со стороны зданий, которые контролировала оппозиция,— отвечал Виктор Янукович.— Мне некому было отдать такой приказ!

— А кто докладывал, что огонь велся со зданий оппозиций?

— Средства массовой информации,— вымолвил Виктор Янукович.— В режиме онлайн можно было посмотреть все по всем каналам.

Он вдруг «поплыл», и я подумал, что прокурор теперь, конечно, не упустит своего шанса.

Но это был прокурор, которому такое, видимо, не было дано. Он не взял эту высоту. Он оказался в лучшем случае бойким.

— Я не давал никаких указаний стрелять! – воскликнул господин Янукович.

То, о чем он все последние месяцы регулярно говорил на всех своих пресс-конференциях и против чего были многие его оппоненты из украинской и российской власти, теперь, видимо, должно было продемонстрировать его силу. Да, он не давал таких указаний. И никто, давал он понять, не смог бы доказать обратного.

— Давление на меня было очень большим,— говорил Виктор Янукович.— И мысли такие были! Но я их отбросил!..

— Был проект вашего приказа о применении силы и кто его готовил?

— Не было такого проекта! Никто не готовил!

Его долго расспрашивали о контактах с господином Медведчуком. Прокурор настаивал на результатах прослушки мобильного телефона господина Януковича, они были у следствия:

— 20 февраля с 8:56– 8:58 утра, когда начался массовый расстрел, господину Медведчуку были звонки с вашего мобильного телефона, после чего был еще ваш телефонный звонок длительностью 144 секунды?..

Смысл вопроса был ясен. То есть прокурор, надо сказать, вдруг встрепенулся.

— Как таковых личных телефонов у меня не было,— ответил господин Янукович.— Телефоны могли быть у моих помощников! Они могли говорить с кем угодно!

— 9741511! — воскликнул прокурор.— С этого телефона вы говорили со своим сыном, и этот телефон использовали лично вы.

— Можно не реагировать на это! — вдруг вступил судья в Киеве на русском.— Вы не должны кого-то переубеждать!

Уже было не очень понятно, кто у кого тут работает адвокатом.

Прокурору так и не дали продолжить, а Виктору Януковичу — ответить. Впрочем, он сделал это позже.

Доказать фактом разговора Виктора Януковича с Виктором Медведчуком ничего, конечно, было нельзя, но осадок-то оставался. На фоне того, чего в этом процессе достигло обвинение, это было уже кое-что.

Несколько вопросов прокурора были посвящены участию в событиях на Украине помощника президента России Владислава Суркова.

— Вам известно,— спросил прокурор,— что он приезжал в Украину?

— Читал в СМИ,— согласился господин Янукович.— Доказательств его вины не было установлено.

— Вы встречались с ним?

— Ни разу!

— Разговаривали по телефону?

— Не было!

— А какие отношения связывают господина Суркова и Рината Ахметова?

— Я не знал даже, что они знакомы!

Объявили перерыв на полчаса. Я видел, как размашисто шагает из зала суда Виктор Янукович, а один из его помощников на ходу рассказывает ему, что пока все идет отлично и он выглядит большим молодцом…

Он и в самом деле шагал как победитель, и не только в этом процессе. Но ведь было еще рано так шагать. Начался допрос со стороны адвокатов потерпевших. Прежде всего это была женщина со звонким голосом, которая, в отличие от прокурора, выбрала агрессивную тактику допроса. Господин Янукович отбивался от нее в соответствии со своими способностями. Он подолгу держал в руках какие-то бумаги, вглядывался в них, искал какие-то фамилии… На этот раз ему достался тяжелый собеседник. Он объяснял, уже не в первый раз, как после первой попытки разгона Майдана он дал указания генпрокурору расследовать происшедшее, но тут, извините, вынужден был покинуть территорию Украины…

Адвокат потерпевших достигла на первый взгляд гораздо больших успехов, чем прокурор: в том смысле, что она выкрикнула не просто вопросы Виктору Януковичу, а и в самом деле боль тех, кого она защищала, то есть и его тоже, и невозможно было, казалось, не услышать эту боль.

А то уж очень гладко для него тут все складывалось до сих пор. Другому адвокату потерпевших Виктор Янукович опять рассказывал про ассоциацию с ЕС, про возможность референдума на Украине по этому вопросу… и он, казалось, сам радовался этим вопросам не меньше, чем своим ответам.

Потом к допросу приступила сестра одного из потерпевших.

— Почему вы не пошли на Майдан сами, не поговорили с активистами? Ни разу за три месяца!

— Я много раз выступал в СМИ,— твердо ответил господин Янукович.

— А почему не вышли к людям?!

— Дайте сказать! — вспылил он, видя, что эта женщина даже перегнулась за перила как можно ближе к экрану телевизора — так она ждала от него ответа. Наверное, ей казалось, что если бы тогда с ним поговорила она сама, то может, не убили бы потом и ее брата.

— Я выступал в СМИ! — терпеливо отвечал господин Янукович.— Я встречался с представителями общественности! К сожалению, в те дни слишком часто искривлялась информация! Я встречался с представителями профсоюзов предприятий, которые были остановлены! Их продукция пользовалась спросом за границей! Поэтому я проводил эти мероприятия, чтоб люди поняли, что я защищаю их интересы!

Даже странно, что его застал врасплох именно такой простой вопрос.

— А выйти к людям и пообщаться? — снова спросила она, уже каким-то уставшим и безнадежным голосом.

Вопрос и правда ведь был риторический. Она же хорошо понимала, с кем говорит.

— Я не святой, безусловно,— пожал он плечами.— Если бы вернуться назад, я бы, возможно, это и сделал… Но когда это все возглавляли радикалы… Нет, невозможно…

Там миллионы стояли, а не радикалы! Не кривите душой!..

— Поверьте, я делал все! Знаете, когда поднимаются тарифы на ЖКХ, кто-то должен нести ответственность?!

Она в это время уже вышла из зала.

После этого полчаса дали защите обвиняемых. Можно было предположить, что трудные времена этого дня для Виктора Януковича уже позади. Так и вышло. Он получил возможность сказать, что надо объединиться, что надо думать и про тех, кто «защищал законы Украины и безопасность людей», то есть тех самых омоновцев.

— Нельзя их делить! Законно пострадавших не было!

То есть снова начались все те же поддавки. Его спросили, согласен ли он на одновременный допрос вместе с господами Порошенко и Тягныбоком, и он с удовольствием ответил, что хотел бы, конечно, дать показания с теми, с кем он сидел тогда за одним столом переговоров:

— Это было бы правильно!

Прокурор попросил о возможности задать еще несколько вопросов, и судья согласился. Допрос продолжался между тем уже больше пяти часов.

— Что вы предприняли как руководитель государства, чтобы предотвратить убийство? – зачем-то опять спросил прокурор.

— Я уже повторял, что по всем этим вопросам работали представители органов прокуратуры,— пожал плечами Виктор Янукович.— Это целая система! Человек реагирует в зависимости от обстоятельств, но в рамках своих полномочий!

Было такое впечатление, что он уже просто развлекается.

Прокурор между тем спросил:

— Как коррелируются ваша нежелание отдавать приказ о применении оружия и просьба к президенту Путину ввести войска в Украину? Что произошло за четыре дня?

— Это вопрос философский,— можно сказать, махнул рукой Виктор Янукович.— Я не философ!

Он добавил, что ответит на этот вопрос, если будет заведено еще одно уголовное дело, уже по этому поводу.

— Вы с какой-то особой говорили по телефону до вашей поездки в Сочи на открытие зимней Олимпиады и сразу после поездки в Сочи,— неожиданно сообщил прокурор.

Речь шла про 6 февраля, когда Виктор Янукович и в самом деле приехал на открытие Олимпиады.

Тут трансляция прервалась, и я, конечно, заподозрил худшее. Вряд ли этому были рады в Киеве. Неужели господин Янукович получил вопрос, на который можно было ответить только таким способом? И это в тот момент, когда началось самое интересное! Да что же это за особа? И что, с самого начала надо было искать женщину?

Трансляция так же неожиданно восстановилась: видимо, как и сам Виктор Янукович.

— 20 февраля вы говорили с этой же особой! — воскликнул прокурор.— И 9 мая 2014 года с этой же особой в Севастополе!

Ага, видимо, речь шла необязательно о женщине. Особой прокурор, похоже, называл некоего интересанта в этом деле.

А, 9 мая в Севастополе был, например, Владимир Путин. А никакая не женщина!

Виктор Янукович отвечал о чем угодно, но не о том, кому на самом деле он звонил. Да и вообще не он:

— Я не исключаю, что руководитель моей охраны кому-то звонил, я не исключаю, что он действовал самостоятельно…

А вот в это уж совсем с трудом верилось.

Но Виктор Янукович, видимо, считал, что он своих не сдает: а то ведь и самого, не дай бог, сдали бы сразу.

Его спросили, о чем он говорил с Владимиром Путиным 20 февраля.

— Я много раз про это говорил, но для вас еще раз скажу… Скорее всего, я не помню этого… Но, видимо, про спецпредставителя Лукина… Да, разговор шел про то, что Россия должна принимать участие в урегулировании этого кризиса! Я не помню обстоятельств и чья это была инициатива…Чтобы спецпредставитель России присутствовал на переговорах… Правда, он потом так ничего и не подписал…

И еще Виктор Янукович сказал, что «на сегодняшний день не снимает с себя ответственности быть президентом Украины».

— А как относится ко мне украинский народ — это его дело,— добавил он.

И разве можно быть человеку еще дальше от своего народа после такого ответа?

— А у вас нет болезней, которые могут влиять на память? — спрашивать Виктора Януковича больше было, видимо, и в самом деле не о чем.

Допрос на этом закончился, и мне казалось, что господин Янукович уходит и в самом деле чувствуя себя победителем. И когда он вышел из зала заседаний, я спросил его:

— Столько времени прошло, и вот сейчас что вы думаете: опять уехали бы, как тогда, в Донецк? Или остались бы в Киеве?

Он долго молчал.

— Вы знаете,— наконец вздохнул он,— вы задали вопрос, который не дает мне ни покоя, ни сна… Наверно, это была моя самая большая ошибка, что я уехал из Киева. Вот это самая большая ошибка! Мне не надо было уезжать из Киева!

Я даже не ожидал, что он так заговорит.

— Но ситуация складывалась так…— продолжил он.— Я уверен был на сто процентов, что начнут штурмовать резиденцию! А у меня были там бойцы из моей охраны, серьезные, преданные, около тысячи человек, вооруженные до зубов, и они бы насмерть там стояли! И они бы, конечно, наломали дров, положили бы там людей огромное количество!

Теперь он уже все-таки искал оправдание себе за то, что уехал тогда,— и находил, конечно:

— И близкие люди задали мне вопрос: «Стоит ли эта резиденция того, чтобы положить здесь людей?» Я говорю: «Да она вообще ни хрена не стоит!» Во-первых, у меня там не резиденция, у меня там дом, за который я заплатил три миллиона двести тысяч гривен, остальное там — не моя собственность! Защищать это и стоять там насмерть?!!

То есть для него вопрос тогда стоял именно так. Он думал, защищать или не защищать свою собственность.

— Да речь же шла не о моей защите, а о защите резиденции! У меня стояли профессионалы с пулеметами, с автоматическим оружием! И тогда я сказал: «Да хрен с ней, с этой резиденцией! Пусть открывают ворота, пусть смотрят!..» Некоторые мне говорили: «Да давай мы ее спалим на хрен!..» Я говорю: «Да вы что? Какое я имею к этому отношение?! Это не моя собственность, чтобы палить! Это принадлежит совсем другим людям».— «А как же ты тут жил?» — «Заключили аренду!» На самом деле собственник такой есть всего этого, и он скоро свой голос подаст...

Так это его золотой батон, что ли?

— А у меня там дом 620 квадратных метров! — уже не слыша меня и словно сам не веря себе, говорил Виктор Янукович.— 1,7 гектара земли! Она мне была отдана двумя президентами в вечное пользование! А когда территорию начали выкупать другие люди, отдали Виктору Ющенко другую территорию в другом месте взамен этой, у меня возник вопрос: вот они придут и выкинут меня за ухо!

Виктор Янукович делился сейчас, конечно, новыми для Украины подробностями.

— Я же не вечно буду премьер-министром! А я был тогда премьер-министром… И в моих руках было решение, отдавать им или не отдавать!.. И я нашел посредников…

— Риэлторов? – уточнил я.

— Ну да… Они к ним подошли, к собственникам, и говорят: один-единственный вопрос: вы готовы Виктору Федоровичу продать дом, в котором он живет, по рыночной цене?

Да, подумал я, и попробовали бы эти собственники отказаться…

— Виктор Федорович, говорят им, хочет, чтоб у него не болела голова… чтоб его не обвинили в коррупции!.. они говорят: «Да нет! Вот если бы он сам нам сказал…» — «Да он не хочет с вами говорить! Вы своему представителю поручите это дело, и Виктор Федорович цент в цент заплатит вам!» И они в результате согласились! Я купил этот дом, осталась неоформленной земля, я официально обратился и ее тоже выкупил!

Вот сейчас его глаза горели! Вот сейчас он говорил наконец-то о том, что его действительно интересовало и будет интересовать всегда.

— Я платил налоги, коммунальные услуги! Они не знают, что я все эти документы собирал и что они у меня есть!!! — вскликнул он.— И вот очень скоро будет другая сенсация! Ждите!

Да, Виктор Янукович готов быть источником сенсаций столько, сколько понадобится его стране.

И главное, ему самому.