ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Сен. 3, 2018

Только после этого президент поехал в Имеретинскую долину, причем это был сюрприз и для пешеходов, а также и для водителей, которые двигались на машинах по встречной полосе, не подозревая ничего дурного,— а тут вон что. Люди на тротуарах всплескивали руками (некоторые — руками своих детей, хватая их в свои руки), и только самые расторопные успевали расчехлить мобильные телефоны. Город, конечно, привык к частому, если не постоянному присутствию Владимира Путина, но появление кортежа на Виноградной и на Курортном проспекте без сомнения вызывает ажиотажный спрос у жителей и гостей города.

Первой на пути Владимира Путина в «Сириусе» была лаборатория «Генетика и науки о жизни». О ее жизни президенту рассказывал ее руководитель Евгений Рогаев, человек культовый в своем мире. Он лауреат Госпремии в области генетики, и это его привлекали в качестве главного эксперта по идентификации останков царской семьи.

Он начал было рассказывать президенту про эволюционную генетику и связанные с ней вызовы, но Владимира Путина, как выяснилось, интересовало другое.

— Думаем,— сказал господин Рогаев,— как вычислить ген…

— Гениальности? — негромко переспросил Владимир Путин.

— Да нет,— смешался ученый,— долголетия пока что хотя бы…

— А гениальности? — терпеливо переспросил президент.

— Обнаружение генетических факторов, влияющих… — начал ученый.

— Можно же… — и Владимир Путин руками показал, что можно сделать.

Он, похоже, имел в виду, что где-то убавить, где-то прибавить, что-нибудь с чем-нибудь скрестить — да вот он и будет, ген долголетия.

— Редактирование генов? — ужаснулся ученый.— Вы, конечно, по-своему правы… И ген гениальности — это комбинация вариантов разных видов генов…

— Ну вот!.. — подбодрил его господин Путин.

— Нет, но это уже евгеника… — пробормотал Евгений Рогаев.— Это лучше на животных…

Похоже, президент был разочарован нерешительностью ученого.

— Ну да,— кивнул он,— воссоздавать животных на основе генов… Мамонтов.

— Да! — обрадовался Евгений Рогаев.— Они могут оказаться полезными для практических целей!

Впрочем, ясно, что ген гениальности интересовал Владимира Путина тоже не с точки зрения развития теории.

Евгений Рогаев еще рассказывал ему про агрогенетику:

— У нас речь идет о получении гибридов на основе собственных разработок! — воскликнул он.— И мы занимаемся изучением не только плохого и патологий, но и хорошего!

И он оглянулся на подростков, полукругом плечом к плечу стоящих вокруг него в подтверждение самых далекоидущих его творческих планов.

В лаборатории синтетической биологии президенту наконец-то рассказали о планах изменять последовательность ДНК «на нужную нам». У молодых людей не было комплексов, присущих немолодым.

В лаборатории «Когнитивные и междисциплинарные исследования» бросалась в глаза цитата, которой руководствуются в своей работе учащиеся: «Бесцветные зеленые идеи спят яростно. Ноам Хомски». Здесь исследовали мозговые механизмы погружения в виртуальную реальность. Молодой человек долго рассказывал Владимиру Путину, как быстро погрузиться в эту реальность, а главное потом без потерь вернуться из нее, а потом добавил:

— Более подробно с нашими технологиями вы можете ознакомиться на этом стенде. Здесь все написано.

Это замечание вызвало немного нервную, а где-то даже истерическую реакцию у людей, стоящих вокруг президента (то есть в основном сдавленные смешки), а сам Владимир Путин и правда стал машинально вглядываться в мелкий шрифт, которым были испещрены листы ватмана на уровне его глаз, в надежде, казалось, и в самом деле что-то почерпнуть, но тут его отвлекли разработкой в области дислексии. Молодые люди сообщили президенту:

— В процессе нашей работы мы обнаружили… нет, установили, что шрифт влияет на процесс чтения! — сообщила президенту девушка.

— Да? — счел своим долгом переспросить он.

Он никуда не спешил. Он хотел поговорить с ними со всеми. Он хотел, чтобы ему стало интересно.

Ему пояснили, что в некоторых шрифтах много схожих букв, таких как «ц» и «щ».

— Да,— подхватил президент,— и они путаются между собой, понимаю!

Это было, кажется, выстраданное.

— Поэтому,— пояснила ему девушка,— дислексикам легче читать наш шрифт!

Шрифт назывался Exia и был проиллюстрирован на стенде фразой: «Съешь же еще (адское, я понял, сочетание букв “ш”, “ж” и “щ”.— А. К.) этих мягких французских булок!». Президент внимательно перечитал фразу и тут обратил внимание на застенчиво стоявшего рядом с ней главу СИБУРа Дмитрия Конова. Выяснилось, что СИБУР, конечно, спонсирует проект.

— А при чем тут химическая компания и тексты? — удивился президент.

— Мы же о людях! — воскликнул Дмитрий Конов.— Химики тоже люди!

И это, подумал я, Владимир Путин ему вместо благодарности.

И тут на выручку Дмитрию Конову вдруг поспешила одна из юных исследовательниц:

— Да это же в пиаре и эйчаре можно применять!

— Как? — удивились, по-моему, оба.

— Ну как! Можно с помощью шрифта управлять человеком! Куда он быстрее свой взгляд обратит? На наш шрифт!

Все, кажется, вздохнули с облегчением, и прежде всего Дмитрий Конов, который успел еще без всякой видимой связи с предыдущими тезисами сообщить президенту:

— Все, что зарабатываем, Владимир Владимирович, все инвестируем!

Ясно, что после этого любой разговор об изъятии сверхдоходов обязан показаться по крайней мере надуманным, а вернее, просто неуместным.

Владимир Путин поздравил с Днем знаний еще одну группу учащихся, чтобы это поздравление поскорее разлетелось по, возможно, заждавшейся его стране. В нем, конечно, ничего не было о том, что в такой же день несколько лет назад взяли в заложники детей в Беслане, и понятно: если говорить, то, значит, надо решить, что террористы достигли своей цели и что это больше никакой не праздник, и никогда не будет уже праздником, а как лишить детей праздника? А вот так. Впрочем, была одна фраза, про первоклассников:

— Они приходят, знакомятся с новыми друзьями, со своими учителями, с преподавателями. И, что самое главное, они встают на тропу знаний. Не на тропу войны! А именно на тропу дружбы, знаний.

Но это скорее оттого, что у президента само, похоже, вырвалось про «тропу знаний», словосочетание выглядело не очень естественно — и он поправился при помощи идиомы.

Владимир Путин вернулся к осмотру первого этажа бывшего медиацентра и дошел до стоявших около макета белоснежного здания из стекла и бетона Сергея Ролдугина, который отвечает за музыкальную составляющую «Сируса», балерины Светланы Захаровой и более или менее юного дарования, победившего на конкурсе классического Евровидения, Ивана Бессонова.

Его президент и поздравил с победой:

— Супер! Молодец!

А Иван Бессонов сразу заговорил языком бесчисленных интервью, которые он дал после этой победы:

— Это победа всей страны и…

— Твоя. Твоя! — Владимир Путин сгоряча даже обнял Ивана Бессонова.— Твоя победа!

Надо отдать должное молодому человеку: он и после этого успел пару раз сказать все же про страну, которая ее заслужила или даже заработала.

Тут оказался и немецкий архитектор, открывший Владимиру Путину глаза на макет. Это был макет концертно-театрального комплекса «Сириус», который, видимо, будет открыт уже в 2021 году тут же, в Имеретинской долине.

— Я надеюсь, это будет Зальцбург у Черного моря! — архитектор хотел казаться окрыленным.

— Это будет Сочи,— беспощадно поправил его президент.

Светлана Захарова говорила о необходимости большого количества гримерок для артистов и о гостинице для них.

— Надо, чтобы здесь был лучший музыкальный фестиваль в мире! — не успокаивался архитектор, а президент в это время тихо спрашивал у Сергея Ролдугина:

— Мы же сегодня еще увидимся?

Тот соглашался, хотя, по-моему, не до конца понимал, где. Но им и правда предстояло увидеться — через час, на заседании попечительского совета «Сириуса», где были все, кроме профильного вице-премьера Татьяны Голиковой, которая, по данным “Ъ”, отпросилась у Владимира Путина: на 1 сентября у нее было намечено отпраздновать и так перенесенный в связи с командировкой день рождения мужа, и она в результате прогуляла День знаний.

Владимир Путин пошел дальше, а я спросил у Сергея Ролдугина, есть ли у него замечания к проекту.

— Главное, чтобы акустика была! — воскликнул он.— Если акустики не будет, все пропало! Провал!

— А она есть? — переспросил я.

— Вроде как есть,— кивнул Сергей Ролдугин.— Я Валере (Гергиеву.— А. К.) звонил…

Но и Владимир Путин до этого сказал, что «просил, чтобы Гергиев тоже занялся».

Впрочем, судя по тому, с каким жаром Сергей Ролдугин откликнулся на мой вопрос, тут есть над чем работать.

Владимир Путин тем временем уже остановился у стенда, который курируют «Яндекс» и РЖД. Тут были и глава РЖД Олег Белозеров, и гендиректор «Яндекса» Елена Бунина.

Больше других Владимира Путина заинтересовала именно она. Как выяснилось, у него была к ней своя боль. Президент какое-то время внимательно, казалось, слушал Елену Бунину, а потом тоже очень негромко поинтересовался у нее насчет Алисы, отвечающей на вопросы пользователей:

— Помню, я у нее что-то спросил — и поставил ее в тупик…

— Да,— неожиданно согласилась Елена Бунина,— она у нас еще до сих пор немножко глупая…

Напоследок президенту предстояла встреча с победителями математических олимпиад, и он опять никуда не торопился.

Его спросили, какие качества, по его мнению, приводят к успеху.

— То есть вы хотите,— переспросил президент,— чтобы я сейчас сам себя начал хвалить и рассказал бы о своих замечательных качествах?

Вообще-то юноша, задавший вопрос, этого, по-моему, не хотел. Он и сам мог бы рассказать о своих качествах — парень тоже был успешный, так как свою международную олимпиаду он выиграл.

— Вы знаете,— заявил между тем Владимир Путин, который, таким образом, считает свою работу безусловным успехом (интересно, личным или для всей страны тоже? — А. К.),— я привык анализировать не то, что меня приводит к успеху, а то, что мне мешает добиваться больших результатов. Это я для себя определяю, но публично об этом говорить не хотел бы, пока не готов к этому (но все-таки что-то есть.— А. К.). Мне кажется, что если мы вот так критически будем смотреть на себя, на свою работу, на свою жизнь и выявлять то, что нам мешает идти вперед, понимать это, устранять то, что нам мешает, то движение вперед будет более уверенным и быстрым.

Один молодой человек, я обратил внимание, засмеялся на словах «устранять то, что нам мешает». С реакцией у парней, кажется, все было в порядке. По крайней мере, они не производили впечатление аутистов (кроме все-таки одного, но это не считается).

Михаил Селюгин из Перми признался, что выиграл международную олимпиаду по географии.

— Поздравляю,— кивнул президент.— Вы завоевали первую премию или золотую медаль?

— Нет, не у меня золотая медаль, у моего сокомандника… — туманно сообщил юноша.— Ну да, у нас такой вот большой успех.

Он задал вопрос, честно говоря, ни о чем и, может быть, понимая это, успел за время четырехминутной встречи задать еще два вопроса, то есть у него в рамках этой беседы состоялось целое интервью, которое в какой-то момент стало производить сильное замешательство в рядах организаторов.

— Здравствуйте, меня зовут Владимир, я из города Санкт-Петербург,— рассказал еще один молодой человек.

— И меня Владимир, я тоже из Петербурга,— предсказуемо среагировал президент.

— Очень приятно,— кивнул юноша.

— Очень рад вас видеть,— добавил президент, а зря, потому что мальчик продолжил:

— Я золотой медалист международной олимпиады по математике.

— А я — нет. Жалко… — вовремя пожал плечами Владимир Путин.

Вопрос у него был про отъезжающих за рубеж молодых специалистов.

— Важно только, чтобы вы сами поняли, где вы хотите работать и каким вы видите свое собственное будущее,— сказал президент.— Это вообще принципиальный вопрос. Человек должен сам определиться и понять, чего он хочет.

Тут он и сам задумался.

— Кто он такой и чего хочет,— повторил Владимир Путин.

А вот на этот вопрос юноше придется отвечать как раз всю жизнь. И не факт, что ее хватит. Мало кому хватает.

Прозвучал вопрос о возможности запрета личных гаджетов в школах — об этом говорила министр Ольга Васильева — и насколько это будет эффективно.

— Не знаю, насколько эффективно, потому что она только поддерживает эту идею, значит, она еще не реализована,— прокомментировал президент.— А любая идея может быть признана эффективной либо нет после анализа практики применения. Такой практики, я так понимаю, пока не существует, поэтому трудно сказать. Но вообще я не очень, честно, понимаю, нужно это запрещать или не нужно, и все запретить невозможно, нужно просто понять, как то или иное явление, те или иные достижения можно использовать в плюс для процесса обучения. Об этом нужно подумать, и с ходу я бы не стал комментировать предложения министра, и не стал бы дезавуировать эти идеи и предложения. Она все-таки министр, и так, с ходу, сказать, что министр сказал что-то не то, было бы, с моей точки зрения, некорректно.

Ключевое слово тут было, по-моему, «все-таки».

И кроме того, ясно, что хотя президент и не намерен был ничего такого дезавуировать, все-таки ответ прозвучал, и определенный: «все запретить невозможно» и «надо понять, как использовать в плюс».

Виктория Чижикова интересовалась, что делать со слухами о продаже исторических зданий Санкт-Петербургского университета: они беспокоят студентов. Президент, казалось, был шокирован:

— Меня это тоже беспокоит! Я первый раз об этом слышу, но меня сразу забеспокоило. Я там учился, в этих зданиях, и знаю, что они значат для города, для страны! Потом здание Двенадцати коллегий, центральная часть Петербургского университета, кто не знает, это первое правительство России, Российской империи! Это имеет большую историческую, культурную, архитектурную ценность. Поэтому я сомневаюсь, что это может быть продано в частные руки и превратиться из государственной в частную собственность. А кто это вам сказал?

Похоже, Виктория Чижикова выдала нежелаемое за недействительное и зря заставила Владимира Путина беспокоиться, но теперь уже нечего было с этим поделать: он беспокоился.

— Мне кажется, что это маловероятно,— произнес он.— Думаю, что, после того как я сказал, что это маловероятно, это стало невозможным.

Надо сказать, что победители международных олимпиад, я посмотрел,— это люди все-таки, как говорится, на своей волне. И вопросы они задавали президенту иногда странные, достойные первоклашек, например, но вряд ли достойные мировых лидеров олимпиад по математике. И видно было, что он старательно отвечает так, чтобы вопросы эти не казались смешными.

— Владимир Владимирович,— спросили его,— как различаются переговоры с главами государств разных стран?

— А что значит «различаются»?

— Может, какая-то национальная особенность есть? — пожимал плечами молодой человек.

— Я скажу про один пример, но без привязки к региону и без фамилий. Это любопытный пример. И было это не вчера. Вот мы дискутировали, дискутировали с рядом коллег по одной из очень важных, если не сказать ключевых, региональных проблем. И присутствовали главы государств этого региона. Вот мы разговаривали, спорили, спорили, часа четыре спорили, в детали залезали, естественно. Потом все-таки сказали: ну давайте мы прервемся и потом вернемся к обсуждению этого вопроса дальше. Прервались, собрались, открыли вновь дискуссию, и вдруг один из моих коллег в присутствии других мне говорит: «Ну что мы здесь все спорим и спорим. Давай мы сейчас с тобой договоримся, а они согласятся, куда им деваться». Для меня это было полной неожиданностью, потому что все же здесь. Хоть бы мне на ухо сказал! Для меня это было полной неожиданностью. Я ему сказал: «Нет, вы знаете, я все-таки не могу. Это все-таки люди, с которыми мы давно вместе работаем, у них есть законные свои интересы...»

Люди, которые работают вместе с Владимиром Путиным, настаивали потом, что это был разговор еще с Бараком Обамой, но мне кажется, история больше подходит для Дональда Трампа. Подождем опубликования стенограмм: судя по всему, недолго осталось…

Владимир Петров спросил, нравилось ли президенту учиться и видел ли он уже тогда себя главой государства.

— Конечно, видел, а как же?! — воскликнул Владимир Путин.— Спал и видел!

Наконец Владимира Путина спросили, помогает ли ему опыт работы в разведке, и он вдруг произнес важную вещь:

— Когда я работал в службе внешней разведки, я в основном работал с людьми, причем с самыми разными людьми — и с журналистами, и с учеными, и со студентами, и с артистами. Я говорю совершенно серьезно, без всякой иронии. Это, безусловно, колоссальный опыт. И все они были лучше, чем я, вот что важно. Потому что каждый из них в своей области был человеком значимым, серьезным, добивавшимся результатов. Почему? Потому что другие разведке не нужны, как правило, потому что другие не являются носителями нужной информации.

Как же он жил с таким грузом, вот вопрос. Жить и понимать, что люди вокруг — лучше тебя?

Но главное: сохранилось ли это ощущение до сих пор?

Но об этом молодые люди не спросили.

А хотелось бы.