Вооруженный конфликт на Украине продолжается, Запад обсуждает поставки Киеву все новых видов вооружений. Может ли Россия в этой ситуации изменить формат спецоперации? Будет ли страна жить по законам военного времени, отменив свободу передвижения и закрыв границы? Эти и другие вопросы aif.ru задал председателю Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и госстроительству Андрею Клишасу.
— Теоретически возможно все. Вопрос — зачем, для достижения какой цели нужно переводить специальную военную операцию в какой-то иной формат? Цели СВО президент сформулировал четко: демилитаризация, денацификация Украины. Потому что неонацистская идеология захватила там не только политический класс, но и многих граждан, к сожалению. Пропаганда, которая там велась многие годы, сделала свое дело. И это происходит не только на Украине. Запад годами закрывает глаза на проявления неонацизма в Прибалтике. В самих США откровенно говорят о том, что американцы — это особая нация, с особой миссией на планете. Они считают себя избранными и ведут себя соответствующе. Если где-то кто-то, по их мнению, угрожает американскому лидерству, то США считают себя вправе наказывать «провинившихся» — иногда политическими, иногда экономическими санкциями, а иногда и с помощью военной силы, чтобы никто не мешал диктовать всей планете американские правила.
— Это вы тоже считаете неонацизмом?
— Конечно. Потому что американцы ставят интересы своей нации превыше всего. Они не собираются договариваться с другими государствами, накладывают на них санкции безо всяких правовых оснований. Единственное право для них — это внутреннее законодательство США.
— Но, несмотря на все эти угрозы и вызовы, переименовывать спецоперацию в войну нет необходимости — верно понимаю?
— Для достижения заявленных целей СВО, включая защиту населения Донбасса, такой необходимости нет. А цели завоевания Украины, смены режима в этой стране Россия не ставила. Поэтому какого-то практического, юридического смысла в объявлении войны я не вижу. Президент подчеркивал много раз, что мы, по сути, один народ, что нас связывает общая история, огромный период совместного проживания в рамках одного государства. И нет оснований говорить о том, что украинцы для нас враждебный народ.
А то, что в СМИ рассуждения об объявлении войны периодически возникают, это просто особенность информационного пространства.
— Люди нервничают, это понятно.
— Даже если бы люди не нервничали, это просто закон жизни медиа. Такие информационные волны всегда будут искусственно создаваться.
— Объявлять войну НАТО за поставки оружия Киеву тоже, надеюсь, не будем?
— НАТО, как я уже сказал, постоянно повышает градус конфронтации. Но наш президент никогда не говорил о том, что Россия готовится объявить войну НАТО. И ни один ответственный российский политик такого не говорил. Другое дело, что Россия последовательно, много лет укрепляет свою обороноспособность, потому что к нашим границам приближается инфраструктура альянса, и мы воспринимаем это как враждебные действия. События на Украине подтверждают, что у нас есть для этого все основания.
«Зачем вводить военное положение?»
— Введение военного положения на всей территории страны без объявления войны возможно?
— Существует федеральный конституционный закон о военном положении. И там четко прописаны все основания для его введения. Их много. Но с объявлением войны ни Конституция, ни этот закон введение военного положения напрямую не связывают.
Опять же возникает вопрос: зачем, с какой целью вводить военное положение? Что касается четырех новых субъектов Федерации, то здесь все понятно. Военное положение введено на их территории, потому что наличие там войск Украины, оккупация части этих территорий привела к необходимости ввести там специальный режим функционирования органов государственной власти России, ограничить ряд конституционных прав и свобод граждан. Это сделано в интересах проживающих там людей и работающих на этой территории предприятий. Есть ли необходимость распространить такой режим на все субъекты Российской Федерации? Очевидно, что сегодня такой необходимости нет.
— А «законы военного времени» в России будут применяться, как это предлагают некоторые политики? И что это вообще за законы такие?
— Это журналистский штамп — с юридической точки зрения таких законов у нас нет. Есть только упомянутый выше закон о военном положении, который подразумевает ограничение ряда прав и свобод, в том числе в отношении деятельности СМИ, проведения выборов и т. д.
Мы с профильным комитетом Госдумы, представителями Минобороны и прокуратуры обсуждали теоретическую возможность введения каких-то специальных законов в ситуации, когда на части территории страны идут боевые действия. Потому что, скажем, весь Уголовный кодекс, да и Административный тоже, написаны для целей мирного времени. Но в результате обсуждения пришли к выводу, что даже для территорий, где введено военное положение, нет необходимости переписывать тот же УК. Мы просто добавили статьи, которых в нем не хватало — например, повысили ответственность за мародерство. И решили, что такого рода точечными изменениями обойдемся. Никаких законов военного времени никто — ни в Госдуме, ни в Совете Федерации — принимать не собирается. Нет никаких проектов на эту тему, в этом просто нет необходимости. Когда кто-то рассуждает о том, что нам нужны подобные законы, он предполагает, что можно по каким-то причинам не соблюдать Конституцию и другие федеральные законы. Так вот, мой ответ — нет, нельзя.
«Нужно соблюдать Конституцию и законы»
— Вы в последнее время нередко осаживаете тех, кто «машет шашкой». И грозит, например, по «законам военного времени» карать артистов, которые уехали за границу и оттуда критикуют Россию за СВО. То ли гражданство надо у них отобрать, то ли недвижимость, то ли все сразу...
— Я понимаю, что градус дискуссий у нас сегодня выше, чем обычно. Очень многие блогеры, комментаторы пытаются получить одобрение определенных слоев населения, высказывая радикальные идеи. Это началось еще в пандемию — все стали экспертами в том, как правильно бороться с ковидом. Потом началась СВО, и «вирусологи» переквалифицировались в «военных экспертов». А теперь они еще и большие «специалисты» по правам человека. Но к чему ведут их предложения, даже в юридическом смысле? Представьте себе, что вы лишите кого-то гражданства. Например, человека, который сбежал от мобилизации. Чего вы добьетесь таким образом? Никакой обязанности в дальнейшем соблюдать российские законы и Конституцию у него уже не будет. К ответственности его привлечь будет чрезвычайно сложно. Вы сильно облегчите ему получение вида на жительство в чужом государстве или даже паспорта этого государства. Это вы так его наказали?!
Гражданство — это устойчивая связь человека и государства, которая выражается во взаимных правах и обязанностях. И зачем же государству рвать эту связь, освобождая каких-то людей от этих обязанностей?
Что касается недвижимости, то по российскому закону конфисковать у человека собственность, будь то недвижимость или денежные средства, можно только в том случае, если он совершил уголовное преступление, если эта собственность была получена в результате каких-то незаконных действий или стала орудием совершения преступления. Пусть те, кто предлагает по политическим мотивам отбирать собственность у человека, не совершившего никаких уголовных преступлений, задумаются: насколько в этом случае будет защищена их собственность? У нас ведь тогда не останется практически никаких гарантий прав и свобод. Потому что большинство граждан чем-то владеют — квартирами, земельными участками, автомобилями, ценными бумагами и т. п. Все мы с вами собственники, и в законодательстве должны быть очень четко прописаны все основания, по которым человек может лишиться своего имущества. Нужно соблюдать Конституцию и законы, не допускать катастрофического ухудшения с правами и свободами в государстве. К счастью, в парламенте никто всерьез не собирается рассматривать предложения, о которых вы упомянули.
Проблема ведь не в уехавших. Проблема в том, что люди, которые собираются жить в этой стране, должны понимать: наша Конституция, наши законы защищают их от произвола. А предлагать такие меры, которые делают вас в собственной стране бесправными — это наихудший из возможных вариантов. Я, например, собираюсь жить в нашей стране. И надеюсь, что и семья моя, дети будут жить здесь. Поэтому я заинтересован в том, чтобы наша правовая система защищала наши гражданские права: право собственности, право на труд, право на свободу передвижения и т. п. И не реагировала на разного рода волны в СМИ, когда кого-то предлагают лишить гражданства, а кого-то собственности. Государство, правовая система должны быть устойчивы к такого рода информационным кампаниям.
— Право на выезд из страны не надо ограничивать даже в условиях частичной мобилизации и даже в отношении военнообязанных?
— В Конституции есть права, которые вы не можете никак ограничить. Право на свободу передвижения к ним не относится. Теоретически такие ограничения можно ввести, но только федеральным законом — и неважно, объявлена мобилизация или нет, относится человек к категории военнообязанных или нет.
— Но планов принимать такой закон у парламента нет?
— Нет.
«Выборы пройдут в положенный срок»
— Какой сегодня статус у Херсона? С одной стороны, он официально включен в состав РФ, с другой — власть там де-факто украинская...
— Если в результате действий вооруженных сил какой-то страны у нас нет возможности осуществлять свой суверенитет над какой-то своей территорией, значит, мы считаем эту территорию временно оккупированной.
— А проведению выборов — в частности, президентских в 2024 году — действия вооруженных сил какой-то страны могут помешать?
— Регулярное проведение выборов тех или иных органов власти — базовый конституционный принцип. Какие у нас есть основания, чтобы выборы не проводить? Никаких, если не считать разного рода спекуляции в СМИ. Мы помним, что подобная волна спекуляций была в апреле прошлого года. Я тогда был на Совете законодателей в Петербурге и хорошо помню, как все журналисты ловили меня и Павла Владимировича Крашенинникова в коридорах и задавали только один вопрос: отменят Единый день голосования в сентябре или не отменят? Но потом эта информационная волна закончилась, а ЕДГ прошел в соответствии с законом. Точно так же в положенный срок пройдут и другие выборы. Чтобы их не проводить, потребуется ввести в России другой правовой режим. А для этого, как мы уже выяснили, нет никаких оснований.
«Это не борьба с коррупцией, а только видимость»
— Есть ощущение, что СВО стала поводом как-то «притушить» борьбу с коррупцией. То Россия выйдет из антикоррупционной конвенции Совета Европы, то депутатам и сенаторам разрешат не публиковать сведения о доходах и имуществе. Но если коррупция вредит государству, то она ведь и ослабляет его обороноспособность. А значит, борьбу с ней сейчас логичнее было бы усилить? И приравнять коррупцию к измене Родине...
— Давайте по порядку. Если мы говорим о международных конвенциях, то какие их положения так ценны, что без них мы не можем бороться с коррупцией? Нет таких положений. Зато, например, есть принятый нами в декабре 2022 года закон, который серьезно ужесточает антикоррупционные нормы.
Теперь все кричат, что «депутатам и сенаторам разрешили не декларировать свои доходы». Неправда, все декларирование продолжается в полном объеме. Что изменилось? Только одно: информацию, которая содержит персональные данные, разрешили не публиковать. Но мне кажется, что в условиях спецоперации публиковать огромное количество данных о работающих во власти людях, с адресами, по которым проживают они сами, их супруги и дети, и прочими подробностями — не самая правильная политика. При этом к декларациям парламентариев по-прежнему будут иметь доступ все контролирующие органы, и любые несоответствия им будут видны.
Да, мы отменили обязательное декларирование доходов для муниципальных и региональных депутатов, работающих на непостоянной основе. Но это никак не связано с проведением СВО. Потому что для многих из этих людей заполнение деклараций зачастую неподъемная задача. У нас многие губернаторы жалуются: мол, ребята, вы напринимали такое количество требований, что мы просто не можем найти людей для работы муниципальными депутатами — никто не хочет заниматься этим бесконечным заполнением бумажек. Возникла и проблема с конфликтом интересов. Скажем, если вы работаете фельдшером в селе, то в местном сельсовете вы не можете проголосовать за постройку дороги к своему медпункту — вас могут обвинить в конфликте интересов. Это же абсурд, такие вещи надо убирать из закона. Это не борьба с коррупцией, а только видимость такой борьбы.
— Но там, где коррупция действительно есть, не надо ли ужесточать наказание? Сроки, допустим, увеличить.
— А куда их уже увеличивать? У нас коррупционные преступления и так относятся к тяжким и особо тяжким. Они и сейчас фактически приравнены к государственной измене. И сроки дают примерно такие же. Надо не ужесточать наказание, а делать его неотвратимым. И за реальные коррупционные преступления сажать, а не гоняться за людьми просто потому, что они какую-то декларацию не так заполнили... Народ же видит, как живут те или иные чиновники. Если человек 20-30 лет работал только на госслужбе, получал скромную зарплату и при этом имеет имущество на миллиарды — к нему, наверное, могут быть вопросы у правоохранителей. Вот это и есть борьба с коррупцией. И для такой борьбы все законы у нас есть — нужно просто их выполнять.
0
20.00
