21 декабря президент России Владимир Путин встретился в Екатерининском зале Первого корпуса Кремля с бизнесменами, которым в открытой части встречи рассказал, что все будет очень хорошо и что все уже сейчас очень хорошо. А о том, что он рассказал им в закрытой части встречи,— специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников из Первого корпуса Кремля.
Бизнесмены стягивались в Кремль к четырем часам дня, и торопиться им не стоило: у Владимира Путина в это время в разгаре было заседание Совета по культуре, и там кинорежиссер Алексей Герман уже взывал к милосердию президента: отцу Кирилла Серебренникова 84 года, у мамы болезнь Альцгеймера…
— Он может просто не застать в живых отца и маму! — говорил Алексей Герман.— Я знаю, Владимир Владимирович, что семья для вас важна!..
Откуда об этом знал Алексей Герман, нам неведомо (нам ведомо только, что Владимир Путин несколько лет назад, наоборот, развелся).
— Следствие может быть чуть более милосердным,— произнес Алексей Герман.— Иначе это будет трагедия.
Владимир Путин слушал, но никак не реагировал, и, может, хорошо, потому что несколько минут назад он уже не согласился вслух с тем, что дело Серебренникова является на самом деле его преследованием.
В какой-то момент Владимир Путин вдруг прервал эту встречу, рассказав ее участникам, что ему звонит король Саудовской Аравии, и попросил разрешения на минутку выйти. Это было нетипично для него и для таких мероприятий, но и внезапный звонок короля Саудовской Аравии был, видимо, очень уж нетипичным.
Когда Владимир Путин вернулся, кинорежиссер Александр Сокуров, раскритиковав коллег за то, что уровень 80% из выступлений — «это коллегия Министерства культуры, а не встреча с президентом», счел своим долгом обнажить действительно сущностное, конституциональное противоречие российской действительности — между Москвой и остальным миром (прежде всего петербургским, конечно):
— У нас все московское! — взволнованно говорил Александр Сокуров.— У нас нет кинематографа Российской Федерации! У нас кинематограф, которым полностью распоряжается его московская часть… У нас московская пресса, московская музыка, московская литература (тут уж Александр Сокуров сделал все-таки незаслуженный, я считаю, комплимент московской литературе)…
Владимир Путин, сам, похоже, во многом из-за этого переехавший в свое время в Москву, с этим не спорил. Не подтверждал и не опровергал. Зато на замечание Александра Сокурова, что Министерство обороны владеет огромным количеством недвижимости, которая нужна не военным, а людям искусства, предложил ему лучше перечислить конкретные адреса зданий, которые используются, как кажется Александру Сокурову, не по назначению, с обязательством рассмотреть вопрос в короткие сроки. Александр Сокуров, который, наверное, понял еще с прошлого раза, что заступаться за конкретных людей бессмысленно по сравнению с хорошей перспективой заступиться за конкретные здания, заметно оживился.
Впрочем, было видно, что Владимир Путин не хочет, как ни странно, опаздывать к бизнесменам: в отличие от прошлого, например, мероприятия, он не дал высказаться всем, пообещав учесть неозвученные замечания в рабочем порядке.
Между тем бизнесмены, которым было суждено участвовать во встрече, уже перешли из круглого холла на первом этаже в Екатерининский зал.
Перечислять этих людей бесполезно, если коротко — были все. Сидели в алфавитном порядке, против часовой стрелки: Александр Абрамов, Петр Авен, Араз Агаларов, Андрей Акимов, Вагит Алекперов, Игорь Алтушкин, Муса Бажаев, Руслан Байсаров, Григорий Березкин… Таких, которых вычеркнули после прошлогодней встречи, по-моему, не было (пожалуй, только по уважительной, по информации “Ъ”, причине отсутствовал Роман Абрамович — он находится непоправимо далеко от Москвы, по уважительной, как известно, причине отсутствовал и Сулейман Керимов, по не до конца изученной — Олег Дерипаска).
Наоборот, в отличие от прошлых встреч, в зале появились новые люди: Аркадий Волож, например. Большинство присутствующих были, конечно, ветеранами таких мероприятий и понимали, как вести себя, чтобы не устать раньше времени. То есть, например, Петр Авен вошел в Екатерининский зал, сел на свое место и больше ни разу даже не встал: понимал, очевидно, что ждать придется долго. Впрочем, не меньше половины людей стояли, потому что кто-то один подходил к другому, и тот, по-моему, преувеличенно радостно вставал, и казалось, не наговориться двум людям, давно, судя по всему, не видевших друг друга (а на самом деле не видеться бы еще хотя бы столько же)…
Особенной популярностью в этом смысле пользовались чиновники, а именно помощник президента Андрей Белоусов и министр финансов Антон Силуанов: к ним участники встречи тянулись, казалось, помимо даже своей воли…
Откровенно не повезло Михаилу Прохорову: его стул оказался в апокалиптической близости от нескольких журналистов, попавших в Екатерининский зал, и теперь над ним уже навис микрофон «Лайф Ньюс», и этим было все сказано, то есть ему, Михаилу Прохорову, можно было (и даже, скорее всего, очень нужно было) вообще ничего не говорить. Он ведь и не собирался, да точно не собирался, но я уже слышал страдальческие выкрики из-за бархатного канатика: «А что вы думаете про экономическую программу Ксении Собчак?..»
Следует отдать должное господину Прохорову. Он не проигнорировал эти вопросы, хоть, конечно, и не ответил ни на один из них (да, и так возможно). При этом мог ведь он сказать, что поскольку нет никакой экономической программы у Ксении Собчак пока, то и говорить о ней сейчас очень уж странно. Но нет. Михаил Прохоров был человечнее к журналистам, чем можно было даже ожидать: ответы были в меру даже развернутыми, и в них каким-то образом уместилась даже история про пять костюмов, которые только и есть у Михаила Прохорова (и я не исключаю, что все — спортивные), и что он меняет их не чаще чем раз в сутки, так что на неделю как-то хватает…
И все ведь так они живут. Разве только Андрей Мельниченко, сидевший на углу стола (я думаю, что ничего личного, просто буква «М» в алфавите сыграла с ним нехорошую шутку…) недалеко от Михаила Прохорова, с сочувствием в этот момент посматривал на него…
Между тем Владимира Путина не было не так уж долго. Я увидел, как большинство бизнесменов по понятным причинам поспешно встали, и с удивлением обратил внимание на то, что некоторые (поскольку я их в лицо не знал, то остается предположить, что они не являются профессионалами таких мероприятий) вставать отчего-то не торопились, и складывалось даже впечатление, что и не собираются. Но оно, слава богу (для них, конечно), было все-таки обманчивым.
Владимир Путин сообщил всем, что период рецессии в российской экономике завершился и что «это очевидно, мы с вами видим…» И если кто-то еще не видел, то теперь, разумеется, увидел. То есть просто разул глаза.
— На январь текущего года,— сообщил Владимир Путин,— ВВП вырос, по оценке Минэкономразвития, на 1,4%.
Слава богу, а то у многих в последние дни складывалось странное впечатление, что обстановка не такая уж оптимистичная, как все тут, конечно, жаждали. И господин Путин не стал скрывать драматических подробностей:
— Хотя в четвертом квартале наметилось некоторое замедление роста… Но все-таки тренд очевидный — вперед!.. И мы понимаем с вами, почему снижение произошло — за счет снижения объемов промышленного производства.
Оставалось только понять, за счет чего произошло снижение объемов промышленного производства.
Президент говорил о росте торговли и потребительского спроса, увеличении грузооборота на железнодорожном транспорте, росте спроса на рабочую силу, снижении безработицы…
Господин Путин напомнил, что подписал указ (во исполнение пожеланий бизнесменов на прошлой встрече) «Об основных направлениях государственной политики по развитию конкуренции», и что «его суть — в серьезном снижении доли государства в отечественной экономике во всех конкурентных сферах, создание равных условий и свободы экономической деятельности на территории России».
Это, без сомнения, один из существенных пунктов предвыборной программы Владимира Путина, озвучиваемой уже сейчас. Впрочем, стоит отметить, что именно с такими пунктами (а может, даже пунктиками) шел и на первые свои президентские выборы Владимир Путин в 2000 году…
— Речь в том числе идет об ограничении на создание унитарных предприятий, о повышении доли качественной российской продукции на внутреннем рынке, включая такие отрасли, как информационная и АПК…— продолжал президент.— Намерены к 2020 году вдвое увеличить долю закупок малого и среднего бизнеса, НКО в государственном муниципальном заказе…
Если Владимир Путин выиграет, конечно, президентские выборы в 2018 году (он забыл, наверное, оговориться).
— В этой связи отмечу,— добавил президент,— что с 2019 года государственные и муниципальные органы власти и управления будут обязаны проводить закупки только в электронной форме, при этом поставщики смогут подавать заявки без личного присутствия… Таким образом сокращается время заключения контрактов, расширяются возможности отечественных компаний субъектов федерации. И конечно, такой механизм позволит снизить коррупционные риски и, надеюсь, усилить конкуренцию.
Владимир Путин намерен был преподать бизнесменам еще несколько новогодних подарков (да, именно и в воспитательных целях тоже). Так, он заявил, что с февраля 2018 года вступит в силу закон о синдицированном кредите, который «позволит снизить риски самих кредиторов», и должны быть «приняты такие поправки в законодательство, которые позволяют банкам и другим профессиональным участникам рынка выпускать структурные облигации… Далее: на прошлой нашей встрече вы попросили создать удобный механизм возвращения капиталов в российскую юрисдикцию и в качестве инструментов предложили использовать отечественные облигации внешних займов, номинированные в иностранной валюте. Правительство и ЦБ этот вопрос проработали…»
Все тут, казалось, было для крупного бизнеса. Создавалось впечатление, что весь год Владимир Путин работал над тем, чтобы тот, в свою очередь, работал еще эффективнее на благо страны и, может быть, даже на свое собственное благо, хотя не в первую, конечно, очередь. Теперь надо было понять, чем должен будет ответить крупный бизнес на такую заботу. Свойственно ли ему чувство элементарной благодарности? Способен ли он подставить, где надо, плечо государству?
Впрочем, если что, все равно ведь подскажут, что, где и как, так что необязательно демонстрировать в деле проявления благодарности нарочитую поспешность… Но Боже мой, кому я объясняю…
Надо сказать, что несколько человек в зале тщательно конспектировали речь президента. Поскольку легче перечислить тех, кто конспектировал, чем тех, кто не делал этого, полагаясь не очень понятно на что, то я и скажу, что это были такие далеко заглядывающие вдаль люди, как господа Гурьев, Дмитриев, Михельсон, Бажаев… Остальным теперь и посоветовать нечего.
После вступительной речи, когда журналисты вышли из зала, в нем не стали задерживаться и бизнесмены. Владимир Путин пригласил их в соседний зал, где по традиции было накрыто. Можно было поесть и попить.
Эта традиция неукоснительно соблюдается уже много лет, не стали исключением и прошлый, и позапрошлый годы (хоть и не были предвыборными). Летом Владимир Путин тоже встречался с этим кругом: не равноудаленными, а скорее равноприближенными, и тогда, например, мероприятие ограничилось разговором в Екатерининском зале. Но понятно, что та встреча не была же предновогодней.
Теперь это был фуршет, и еде и напиткам уделяли преувеличенно мало внимания, хотя многие ходили, конечно, с бокалами: прежде всего те, кто рассчитывал чокнуться с Владимиром Путиным.
Но это удалось не многим: те, кто обступил президента сразу, никак не спешили расходиться. Но и этим людям слышно Владимира Путина было не очень хорошо: говорил он очень уж негромко.
Беседа, впрочем, была необязательной: похоже, Владимира Путина в канун Нового года бизнесмены старались не расстраивать острыми или хотя бы наболевшими вопросами.
При этом сам Владимир Путин в какой-то момент сказал, что они могут обращаться к нему с любыми темами по бизнесу и не только.
— Но ни у кого никаких вопросов не оказалось,— рассказал мне один из участников встречи,— хотя президент добавил, что если что-то нужно, то это нормально: государство и бизнес — в одной лодке…
Слово «лодка» было воспринято окружающими с энтузиазмом: вряд ли в зале был хоть один человек, сознательно лишающий себя более или менее хотя бы приличной яхты.
Владимира Путина, кстати, надолго отвлекла Эльвира Набиуллина — видимо, других возможностей обсудить с президентом текущее у нее не так много, как кажется со стороны.
Окружающие аккуратно, впрочем, интересовались у Владимира Путина ситуацией с Украиной, и он рассказывал, что в некоторых странах активно создаются антикоррупционные комитеты, которые на самом деле находятся под внешним управлением Соединенных Штатов, и что на Украине такой комитет участвует в защите не только экономического, но и политического пространства.
Владимир Путин не уточнял, но присутствующие, которые были в курсе, понимали, что речь идет прежде всего, похоже, об Игоре Коломойском.
Говорил Владимир Путин и о Сирии. Это, впрочем, было не о политике: он рассказывал, например, о российском бойце, который попал в плен к игиловцам и вырвался в конце концов из плена, во многом благодаря помощи местных жителей…
Много обсуждали футбол, и прежде всего, конечно, чемпионат мира в следующем году, и кто-то громко сказал из задних рядов:
— Футбол — самый большой геополитический риск следующего года: а вдруг сборная России не выиграет чемпионат мира?!
Все очень и очень дружно расхохотались, кроме, по словам очевидцев, Владимира Путина.
И только в самом конце разговора он вдруг сказал все тем же негромким голосом (казалось, даже полушепотом) на самом деле главное за все это время.
И правда, что не все это услышали. И тем более правда, что это было главное.
— Нужно готовиться к тому,— сказал Владимир Путин этим людям,— что следующий год будет не лучше этого. Нет причин, понимаете?
Вот это им следует запомнить, конечно, прежде всего.
А еще лучше записать.
И всем остальным, конечно.
0
75.00
