культура: Хор имени Пятницкого всегда окружен любовью, концерты проходят с неизменными аншлагами. Привыкли?
Пермякова: Необычайно ценим внимание, любовь публики ощущаем не только на концертах. 9 Мая всем хором участвовали в «Бессмертном полку», артисты принесли фотографии и влились в огромною процессию. Шли по Тверской улице к Красной площади и пели на всем пути. Жаль, гармонь не взяли. Если акция повторится, обязательно возьмем с собой баяны. Уже после первой песни по рядам бежал шепот: «Тише, Хор Пятницкого поет».
культура: Массовое пение — могучая сила единения. Возрождение хорового движения и Всероссийского хорового общества, инициированные Ольгой Голодец и Валерием Гергиевым, приносят результаты?
Пермякова: Инициатива замечательная, однако в одночасье страна не запоет. Требуется подготовка. К звучанию хора надо приучать с ранних лет, с детского сада. К великому сожалению, мы потеряли два поколения. Как можно было в школах отменить уроки музыки и пения?! Но если бы я услышала о том, что в одном из московских парков состоялось народное гулянье, а народ пришел по зову сердца и запел, я была бы счастлива. Тогда скажу, что из доброго зерна произросло большое, массовое движение. Для результата нужно время, и он обязательно будет.
культура: Однако и сейчас немало народных гуляний, где звучат песни, разве не так?
Пермякова: Так, но в формате караоке. На экране — слова, на сцене артисты с планшетами — песен-то они толком не знают. Иногда в уголках парка собираются небольшие коллективы, однако зрители просто стоят и слушают, участия не принимают. Ежегодно с камерами мы выходим на улицу и задаем прохожим один вопрос: «Какие знаете русские народные песни?» Ответы скудные: «Ой, мороз, мороз», «Любо, братцы, любо», добавляют и две авторские — «В лесу родилась елочка» и «Катюша». И только! Вот к чему привела двадцатилетняя информационная блокада народного искусства нашим телевидением. Только канал «Культура» показывает выступления больших народных коллективов, но ведь тоже редко.
Хор часто приглашают для съемок праздничных телепрограмм: «Нужно спеть о России, бесплатный эфир обеспечен». А потом нас вырезают. Оставляют эстрадников: звезду, полузвезду, полумесяц, а старейшему национальному коллективу не находится места. Несколько лет назад я очень ждала телевизионную «Битву хоров». К моему разочарованию, получилось очередное шоу. Не поняла ни смысла, ни содержания, ни цели проекта.
культура: Сейчас хор готовится к юбилею. 105 лет назад первая афиша представляла «крестьян-великороссов, специально выписанных из Воронежской, Рязанской и др. губерний». Что известно о том концерте?
Пермякова: Состоял он из трех отделений, песни исполняли три группы — воронежская, смоленская и рязанская. Говорят, Митрофан Ефимович Пятницкий привозил в хор исполнителей из разных областей. Но на самом деле он только первых певцов-крестьян собрал в губерниях, основной состав нашел около Новодевичьего монастыря, куда в выходные приезжала на гулянья вся работная Москва. Митрофан Ефимович слушал, кто как поет, и лучших приглашал в хор.
культура: Какой концерт готовите к памятной дате?
Пермякова: Из пяти больших частей. Прозвучат песни, взятые в репертуар с 1911 года. Конечно, в новом музыкальном и сценическом решении. Второй блок — авторская песня. Хор всегда представлял сочинения выдающихся композиторов: Соловьева-Седого, Туликова, Хренникова, Захарова, Левашова. Сейчас таких замечательных произведений, как у них, увы, нет. Композиторы приносят немало партитур, но все какие-то мелковатые — и по тексту, и по музыке. Мелодии исчезли. В концерте прозвучат песни Александры Пахмутовой — она одна из последних наших могикан, великий мелодист. Третья часть программы — песни и танцы из художественных и документальных фильмов. Мы учли, что 2016 -й — Год российского кино, и выбрали фрагменты из лент с участием хора. Их немало. В «Интердевочке» звучит «По диким степям Забайкалья», в «Морозко» — «Как по лужку травка», наш хоровод в фильме «Золотые рога», кадриль — в «Ссоре в Лукашах», в «Трактористах» плясал наш знаменитый солист Андрей Климов. Далее — эксперименты, блок подлинного фольклора. Из премьер — «Русские фантазии на тему песен и танцев терских казаков». Завершим вечер классикой — произведениями, знакомыми всей стране. Надеюсь, будет интересно, красочно, зрелищно.
культура: Почему фольклорную часть назвали «Экспериментами XXI века»? Пермякова: Стоит вспомнить историю. В годы коллективизации, электрификации, индустриализации развернулась мощная кампания против Хора Пятницкого. Газеты писали, что он, дескать, не нужен, что исполняет песни кулацкой деревни, а должен отражать события, происходящие в стране. Начали работать с авторскими произведениями. Первым стало «Прокати нас, Петруша, на тракторе» молодого композитора Владимира Захарова. Тогда он руководил оркестром шумовых инструментов. Модной в те годы оказалась музыка сталелитейного цеха или ткацкой фабрики.
Обращение к авторской песне в начале 30-х годов для хора стало творческой революцией. Новый репертуар потребовал петь чуть ли не с листа (артисты начали осваивать нотную грамоту), менять манеру подачи звука. До этого не существовало четких разделений на голоса: сопрано, баритоны, басы. К тому же не обращали внимание на унисон: «пусть шерстисто, но тембристо»; «пусть несколько не в ансамбле, зато с душой».
И все перевернулось! Репертуар советских композиторов на долгие годы потеснил народные песни. Хор стал современным, ни одно событие не проходило мимо репертуара. Пели про целину, посвящали композиции открытию крупнейших гидроэлектростанций. В годы освоения космоса появилось: «Как же нам не веселиться, как же нам не ликовать, запускаем чудо-птицы тайны космоса познать! <...> Ты лети, лети, несравненная, на твоем пути вся Вселенная».
Наш эксперимент — это прежде всего возрождение подлинного фольклора на диалекте той или иной области. Его здорово принимают, иногда спрашивают: «На каком языке вы пели?» А диалект-то — брянский или владимирский. Приходится серьезно работать над дикцией, чтобы донести каждое слово.
культура: Как музыка вошла в Вашу жизнь? Почему выбрали хоровое пение? Пермякова: Восемь классов окончила на Тамбовщине, приехала в Москву учиться в оптико-механическом техникуме, распределение получила в ЦКБ «Геофизика». Там, согласно времени, многое определялось профкомом и комитетом комсомола. В почете были агитбригады. К какому-то юбилею приурочили фестиваль песни, а выступление коллектива «Геофизики» оказалось под угрозой — заболела солистка. Комсомольский вожак попросил меня выручить: «Говорят, ты поешь, исполни две песни, мы обязаны участвовать». Мне, технику-конструктору, только-только исполнилось 17 лет. Вышли на сцену ЦДРИ, выступили, волнение не сковывало — понимали, мероприятие ради галочки. Ирма Петровна Яунзем — председатель жюри — спросила меня: «Девочка, ты народные песни поешь?» Я затянула популярного у нас на селе «Хас-Булата удалого». Яунзем попросила спеть еще. Долго я перед ней выступала, не остановила она меня ни разу, а потом говорит: «Знаешь, спой-ка ты моей подруге — солистке Хора имени Пятницкого Александре Прокошиной». И назначила встречу. Приехала я к Александре Васильевне, она тоже долго слушала, а потом улыбнулась: «Ну, милая моя, ты наша — «пятницкая», приходи в студию». Всерьез все это я не восприняла, однако любопытно, не скрою, было. Я уже работала и училась в Институте геодезии и картографии, надеялась оправдать мечту родителей, желавших увидеть меня «ученой», что в их понимании значило — инженером. Инженером я не стала, а стала последней ученицей Александры Прокошиной.
культура: С тех пор вся Ваша жизнь в Хоре имени Пятницкого? Пермякова: Проучилась в студии совсем немного, с сентября по май. На наш экзамен пришли Анатолий Квасов, руководитель Ансамбля песни и пляски донских казаков, и Михаил Годенко, набиравший тогда артистов для своего молодого Ансамбля танца Сибири. Оба пригласили меня, обещали дать общежитие. В Москве-то своего жилья не было, в 8-метровой комнате спали в три этажа. Я сказала Прокошиной, что, наверное, поеду. Она пришла к худруку хора Левашову со словами: «Валентин Сергеевич, потерять мы ее не должны». И меня взяли в хор. Денег поначалу не платили, зато была уверенность, что останусь работать в коллективе.
культура: Старожилы приняли Вас доброжелательно? Пермякова: В первый же день выгнали из класса за то, что пришла в мини-юбке. Старые артистки возмутились — кого, мол, стали принимать. Заступился Левашов.
культура: Он всегда относился к Вам особенно... Пермякова: Хор много ездил на гастроли. За границей на пресс-конференциях задавали язвительные и колкие вопросы. Например: «Правда ли, что в Советском Союзе запрещают носить мини-юбки?» Левашов поворачивался ко мне: «Встань!» Или спрашивали: «Правда ли, что советская молодежь ничем не интересуется и ничего не знает?» Он опять — на меня: «Вот яркий представитель советской молодежи, расскажи». Я вставала, рассказывала и читала стихи на французском языке.
культура: Когда почувствовали в себе организаторские и режиссерские способности? Пермякова: В 20 лет мне казалось, что я все знаю и умею. Честно говоря, была достаточно образованна. Еще до приезда в Москву три сельские библиотеки перечитала. Когда пришла в хор, то стала думать: почему исполняем авторские песни, а называемся русским народным? Где русские песни? Почему народность в Хоре имени Пятницкого идет исключительно через танцы в постановке Татьяны Устиновой? Мы поем: «Ленин, Родина, партия», а танцоры исполняют калужские переборы, русскую или орловскую пляски. Вот с такими вопросами и пришла к Левашову. Сказала, что все неправильно. Народный артист СCCР от удивления потерял дар речи и, конечно, меня выпроводил. Но я ходила к нему и ходила. В конце концов надоела так, что он стал ко мне прислушиваться. И к какому-то юбилею я выпросила у него сделать пролог концерта. Пролог этот шел 17 минут, и что я там накрутила, вспомнить страшно: и проекции, и образ Родины-матери, и танцы, и всяческие перестроения. Провалилась с треском. К необычным трактовкам и непривычным песням зритель, конечно, оказался не готов. А Левашов — торжествовал.
Тогда я стала бить на другое: «Давайте русские народные попоем». Начали учить какую-то песню, он вызвал меня на середину зала: «Давай, вперед, показывай!» Стала импровизировать, и вдруг Валентин Сергеевич мне зааплодировал. Когда аплодирует худрук, естественно, все артисты подхватывают. Тот номер надолго остался в репертуаре.
культура: Вы возглавили хор в конце 80-х? Пермякова: Тогда чувствовалось, что все рушится, что мы входим в другую страну, и какой она будет — никто не знал. К этому времени две министерские коллегии уже вынесли жесткие решения о том, что Хор Пятницкого поет не то, что нужно. Юрий Мелентьев — министр культуры Российской Федерации — вызвал меня к себе поздним вечером: «Пока я исполняю обязанности министра, назначаю тебя руководителем Хора имени Пятницкого. Сохрани коллектив, чтобы я в гробу не перевернулся». Теперь, бывая на Новодевичьем, всякий раз подхожу к его могиле: «Спите спокойно, хор живет».
культура: Как министр узнал о Вас? Пермякова: Делала программы многим провинциальным коллективам, и они становились лауреатами всесоюзных и всероссийских конкурсов. Мелентьев бывал на концертах, да и «сарафанное» радио работало. На одном из конкурсов попросил меня подойти. В общем, несколько раз общались.
культура: Трудно приходилось? Коллектив-то разваливался... Пермякова: Денег не было, люди уходили. Я пришла в Министерство культуры и попросила дать мне время, хотя бы два года. Когда удалось сделать новую программу, набрала десять 14-летних девочек — высоких, красивых, голосистых. Сказала им: «Вы — будущий костяк коллектива». Они сидят, глазами хлопают, ничего не умеют. Потом пошла молва: Хору Пятницкого нужна молодежь. И повалили жители Сибири, Центральной России, приезжали из всех регионов. А в провинции — уникальные, чистые люди.
культура: Как же их в Москве разместили? Пермякова: Пошла по силовым структурам. Была убеждена, что они помогут. И ведь помогли. Приезжала в Министерство обороны, в Министерство внутренних дел и говорила: «Пустите хоть ненадолго в ваши общежития артистов. Я должна строить хор, как дом!»
В середине 90-х Министерство культуры выдало руководителям больших коллективов по 25 тысяч долларов, понимали, что возрождение хоров и ансамблей зависит именно от худруков. Мы могли их потратить как угодно. Я купила квартиру хору. Там и сегодня живут наши молодые девочки.
культура: Вы возвращаете на сцену русское народное искусство и этим продолжаете традиции Пятницкого. Правда, Митрофан Ефимович предпочитал аутентичное исполнение — как на деревенской завалинке или за околицей. Вы же настаиваете на сценическом варианте. Пермякова: Как за околицей — это бытовой фольклор. Сценическое народное искусство существует по театральным законам, требует высочайшего уровня профессионализма и постановочных решений. У Пятницкого песню исполняли 10–12 человек, легкие плясовые движения они импровизировали. Но если начнут импровизировать 60 человек, возобладает хаос. Художественное произведение нуждается в четкой постройке, и программа должна быть разнообразной, стилистически выдержанной так, чтобы не напоминала лоскутное одеяло. Современный временной формат тоже следует учитывать.
культура: Каков он? Пермякова: Три с половиной минуты для песни, четыре — для танца. Проверено и с медицинской точки зрения. Медики надевали на наших зрителей датчики и следили, через какое время их внимание начинает рассеиваться. В начале 90-х оптимальный формат песни составлял одну минуту и 20 секунд. Концерты представляли какую-то мозаику, трудно было удержать внимание.
культура: Можно ли сказать, что есть сообщество народных коллективов? Моисеевцы, Казачий хор, «Березка», Российский дом народного творчества связаны не только дружески, но профессионально? Пермякова: В творчестве у каждого свое направление. Мы, конечно, близко знакомы, прекрасно общаемся, относимся друг к другу с огромным уважением. Отношения с Домом народного творчества — отдельная страница в истории Хора имени Пятницкого. Возглавив коллектив, я пошла в Дом и попросила показать бесценное наследие — там его сохраняют и берегут как зеницу ока. Пройти революцию, войны, перестройку, постперестройку и сохранить архивы — дорогого стоит. Там и сейчас за каждый экспонат готовы бороться. Мне бескорыстно предоставили все записи танцев и песен, а тогда за все и везде требовали платить. С тех пор за экспертными заключениями каждого нового номера я обращаюсь к специалистам Дома народного творчества. Знаю, они все детально разберут, никогда не соврут, не похвалят только потому, что номер создан в знаменитом коллективе.
культура: Артисты называют Вас «мамой», а некоторые чиновники — «тамбовским волком». Пермякова: Как только меня не называли — даже диктатором. Я действительно человек жесткий. Большой коллектив надо держать в руках, все в нем начинается с порядка. Артисты постарше благодарят меня за дисциплинарную школу. Я и себе не позволяю опозданий, никогда не приду на репетицию неподготовленной. Стараюсь помогать всем и воспитывать, не забывая о святых понятиях: патриотизм, Россия, Великая Отечественная война, родной хор. Многие артисты — дипломированные специалисты, я их всеми силами подталкиваю к самостоятельному творчеству. Правда, инертность современной молодежи тревожит.
культура: Народное искусство сейчас в почете и все-таки проигрывает шоу и эстраде... Пермякова: Время сумбура пройдет. Убеждена, что все вернется на круги своя, народные песни, танцы, музыка дождутся триумфа. К великому счастью, мы все сохранили. Почитайте рецензии столетней давности, где говорят об умирающей русской песне и ненужных плясках. С 1911 года нас хоронят, но не получается. Своим ребятам говорю: «Наша главная задача — разбудить в зрителе генетическую память. До седьмого номера оваций не ждите». Только через 20–25 минут с начала концерта срабатывает какой-то щелчок. Может, действительно, просыпается голос предков? От зала расширяющимся лучом идет энергия приязни, зритель уже настроился на нашу волну. Ширятся аплодисменты, лица расцветают улыбками, блестят слезы — мы живем вместе.
0
14.96
