ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Март 10, 2023

— Есть понимание, когда и с кем следующий бой?

— Много всяких слухов, но я обычно на этом внимания не заостряю, пока не поговорю со своим менеджером. У нас с ним так отношения выстроены, что мы либо общаемся по конкретике, либо вообще не общаемся. Пока мы общались, значит, конкретики пока нет.

— Вы же по образованию юрист, сами можете вникать в свои контракты и разбираться?

— Конечно, необходима помощь профессионального юриста, и причем не одного. Один юрист может не углядеть все моменты. Тяжело найти юриста, который разбирается в области спорта, в области бокса, потому что это как в медицине, есть врач в области кисти, а другой — в области ноги. Тут нужно знать международное право и тонкости американских законов. Такие юристы есть, они работают с промоутерами, таких юристов по пальцам одной руки можно пересчитать. Все их услугами и пользуются. Это недешевые услуги, такие юристы зарабатывают достаточно хорошие деньги. Я не могу назвать конкретную сумму, она всегда разная, в зависимости от сложности контракта. Я когда сам читаю эти контракты, конечно, понимаю их, но там все равно бывают моменты, когда ты видишь, что что-то тут не так. Как бы это исправить? Нужна правильная формулировка. Ты понимаешь, что ты хочешь, но не понимаешь, как это правильно сформулировать на языке юрисдикции. И для этого нужен юрист. Юрист также может увидеть какую-то западню.

«Нокаут в голову — это операция с наркозом. Удар в корпус — без»

— После боя с Канело у вас было такое отбитое, красное плечо, и вы сказали, что только его он вам и отбил. Сколько оно потом болело и вы не могли использовать руку на сто процентов?

— На самом деле, она была просто красная, потом посинела, пожелтела. Она болела, но она не была выбита из строя. Я мог ею работать и в этот же день, и на следующий день. Ну да, был синяк, представьте, что у вас синяк — вы же будете все равно использовать эту руку.

— А вообще как относитесь к такому инструменту в боксе, как отбивание плеча, — это баловство или работающая тема?

— Это работающая тема, но на нее точно нельзя ставить акцент. У нас не тайский бокс, где можно отсушить ногу. У них есть этот прием — бьешь в ногу. У нас бой в перчатках, это мягкие перчатки, ими сложно отбить руку. Если бы голым кулаком — наверное, было бы легче. Не настолько эффективный этот прием, мое мнение. Прям отбить руку — это намного сложнее, чем отбить ногу, как в тайском боксе. Чем отбивать руку, лучше отбивать корпус, по голове бить, даже через блок. Через блок в голову — тоже не очень приятный удар.

— Было что-то в вашем личном арсенале, что вы со временем выбросили, потому что это перестало работать?

— Нет, такого не было. Все, что мы делали, всегда приносило плоды. Мы ничего сверхъестественного не изобретали никогда, мы всегда старались работать над простыми вещами, но старались делать эти вещи настолько хорошо, чтобы тяжело было с ними справиться.

— Вы всегда деретесь в боксерках Nike. Это техспонсор или просто удобная такая обувь?

— Я просто привык к ней, очень удобная обувь, я поэтому всегда ее использую. На тренировках, везде. Я их не покупаю, конечно, эти боксерки, они так достаются, но какого-то контракта у нас нет. У них много всяких моделей, но мне нравится одна. Бывает, и другие использую модели, но к ним сложнее привыкнуть. Иногда бывает, что цвет один больше нравится, просто надоедает в одной драться.

— А перчатки какие любимые?

— На тренировках я в «Виннингах» работаю, это очень удобные перчатки, а в бою использую Grant.

— В бою с Рамиресом вы часто наступали ему на переднюю ногу. Это специально было?

— В какой-то степени это инструмент, где-то я делал это специально, где-то нет. Если его нога стоит там, где мне не надо, но мне туда нужно наступить, — я туда наступлю. Я не буду искать место: «Ой, там его нога стоит, я туда наступать не буду». Мне надо — я туда наступлю. Вот это место мне нужно занять, а там его нога стоит. Приходится наступать на нее.

— Перед Рамиресом говорили, что он будет отбивать вам корпус, но я ни в этом бою, ни вообще в принципе не помню, чтобы вам отбивали этот этаж. Вам когда-нибудь было реально плохо от удара в живот?

— Конечно, бывало. И на тренировках бывало, что прилетает. Это очень неприятный удар. В бою с Рамиресом было пару ударов, но они не были настолько неприятными, как могли бы оказаться. Удар в корпус — это как операция без наркоза. Если нокаут — с тобой использовали наркоз, то здесь ты все чувствуешь. (Смеется.)

Удар в корпус не требует большой силы, он требует неожиданности. Если ты попадаешь человеку в корпус, а он вдохнул и сгруппировался — это не так больно. А если человек на выдохе, и тут ему прилетает в корпус, и он не замечает — это будет очень болезненно.

«Иногда ругаюсь матом так, что ухо режет. Хотел бы это изменить в себе»

— Вы в последние годы заметили, что у вас у самого как-то выросла сила удара? Считается, что после 30 лет у мужчины идет пик физической силы.

— Не знаю, что так прям растет сила удара — не сказал бы. И зависит тут от соперника, с одним ты можешь больше вложиться. Когда ты хочешь вложиться, удар становится более заметным, медленным. С резкими соперниками, быстрыми сложнее бить тяжелые удары.

— В бою со Смитом вы пропустили самый тяжелый удар в карьере, этот правый оверхенд с гонгом. Потом садитесь в угол, и Геннадий Юрьевич вас накрывает матом: «Куда ты лезешь влево, б****?» Каково это, когда пропустил тяжелый удар, еще и матом кроют?

— Да нет, нормально, это же Геннадий Юрьевич. Его фразы воспринимаются абсолютно нормально, это рабочие фразы такие, от них не обидно, они заставляют тебя задуматься. Бывают тренеры, которые не очень грамотные педагоги, которые пытаются унижать своих учеников. Геннадий Юрьевич такие методы не использует, он может использовать мат, но для того, чтобы ты больше включился в беседу и услышал, что до тебя хотят довести. Просто бывает, что ты работаешь в бою на своей волне, тебе говорят, а ты не слышишь. И бывают такие фразы, что ты сразу на них обращаешь внимание.

— Вы сами по жизни часто материтесь?

— Вот это то, что я хотел бы изменить в себе, - не использовать мат в обычной жизни. Иной раз очень много ругаюсь, мне это прям слух режет, не нравится. Хочу убрать это. Я ругаюсь даже не потому, что кто-то раздражает меня, а для связки слов. И это не очень хорошо.

— Возвращаясь к удару со Смитом, какая вообще ошибка была в том эпизоде?

— Ошибка была в том, что я не ушел ногами от этого удара, а наклонился от него. И чуть расслабился, когда услышал гонг. Если бы я этот удар не увидел, он мог быть крайним в этом бою. А так как я увидел его, я успел внутри собраться. Это как с ударами судьбы, если вы знаете, что вас по жизни подставить пытаются, вы все равно эмоционально подготовитесь, это не будет так тяжело. А когда нежданно-негаданно подставляют, это прям причиняет урон.

— У вас не было сотрясения мозга от этого удара?

— Нет, вроде все нормально было. Не рвало меня, ничего не было.

— Одна из самых пугающих травм в ударных видах единоборств — это перелом челюсти. Никогда не проходили через такое?

— Нет, не проходил.

— Вы один из самых выносливых боксеров в мировом боксе. Какие для вас основные факторы выносливости?

— Конечно, это генетика, во-первых. Во-вторых, психология. Но даже обладая этими качествами, нужно подготовить свой организм. Поначалу, когда я начинаю лагерь, мне бывает тяжело шесть раундов отспарринговать. Потом ты привыкаешь, делаешь восемь раундов, потом десять раундов. Потом, может быть, один-два раза 12 раундов делаешь. Помимо этого есть длительные кроссы, раз в неделю. Они тоже разные бывают. Иногда бег в среднем темпе в районе часа, это в начале сборов. Потом можешь три минуты бежать в высоком темпе и минуту отдыхать. Но и психология очень важна, есть люди, которые хорошо бегают, в парах хорошо смотрятся, а выходят в ринг и устают.

— Василий Ломаченко перед ОИ в Лондоне поставил рекорд — 4,5 минуты продержался без воздуха под водой. Вы пробовали задерживать дыхание на время?

— Честно говоря, нет. Даже не знаю, на сколько я могу задержать дыхание. Я мало использую бассейн, мало использую эти техники задерживания дыхания. Плавание не моя тема, но это полезная вещь, знаю, что она нужная. Одно время я пробовал плавать, но... у плавания есть такой эффект, что поплаваешь и день потом становится такой вялый, вода забирает энергии много. Вторую тренировку делать тяжело. И у плавания есть такой момент, что находишься ты в горах, вот здесь (1600 метров. — Прим. «СЭ») — нужно быть более внимательным к своему здоровью. После бассейна вероятность простудиться больше. Это мое мнение. Я просто привык к кроссам больше, чем к плаванию.

— Многие топ-атлеты ставят над собой ментальные эксперименты. У нас в ММА есть Иржи Прохазка, который три дня просидел в темной комнате. Вы подобное на себе никогда не ставили?

— Вообще нет такого желания, ни капли. Кто-то там проплывает 10 километров — молодцы, красавцы, но я пас. По бегу рекорды какие-то ставить я тоже не хочу, и мне неинтересно. Я понимаю, что у людей есть разные цели, их может это как-то приободрить. Но мне это неинтересно, мне интересно ставить задачи в ринге и выполнять их. Вот это мне нравится.

«Бетербиев — монотонный, очень физически одаренный, невероятно сильный удар от природы. Поэтому постоянно добивается своего»

— У вас с Александром Усиком одинаковая школа, вы у него какие-то фишки не перенимали?

— Нет, ничего не брал, но я уважаю его бокс, мне нравится, как он боксирует.

— Как вам его последние высказывания [о России]?

- Я за этим слежу, я смотрел какие-то его поединки, и на этом все. Высказывания какие-то — нет.

— Как вам бой Артура Бетербиева с Энтони Ярдом?

— Я смотрел начиная с 3-го раунда где-то, не с начала. Как всегда, в своем стиле Артур. Жестко, монотонно, и в итоге довел дело до конца, выиграл. Молодец.

— Вам не показалось, что Артур был немного не тот?

— Да нет, не то, что не тот. Просто бывают бои хуже, бывают лучше. Бывают соперники разные. Такого анализа я не проводил.

— Букмекеры уже даже открыли коэффициенты на ваш потенциальный бой и видят вас фаворитом — 1,72 против 2,10 на Бетербиева. Понятна логика, почему именно вы фаворит?

— Вообще часто бывает еще фаворитом человек, у которого больше фанатская база. Как, например, было с Канело. Для меня все эти коэффициенты вообще без разницы. Кто что сказал, у кого какое мнение. Даже если соперник не из топ-50 и я фаворит — вдруг так случится, что в день боя я буду просто плохо себя чувствовать? Никогда не обращаю внимания на эти коэффициенты.

— Насколько вы вообще увлечены идеей боя с Бетербиевым?

— Мне очень нравится идея этого поединка. Если мы возьмем бокс и назовем пять самых желаемых поединков на 23-й год. Усик — Фьюри, Джервонта Дэвис — Райан Гарсия, Кроуфорд — Спенсер...

— Бивол — Бетербиев.

— Бивол — Бетербиев, да. Возможно, Бивол и Канело тоже. Это интересный поединок, тут работа сильная промоутера, раскрутить поединок, чтобы бой был интересен и нашей стороне, и промоутерам Бетербиева.

— Почему Бетербиев всегда доводит свой тяжелый удар? Как бы ни шел бой, он все равно настигает им.

— Артур сам по себе очень физически одаренный спортсмен. У него невероятно сильный удар от природы. Вдобавок к этому он обладает хорошей техникой. Почему он доводит свои бои до этого исхода? Потому что монотонно идет к своей цели, где-то у ребят не хватает выносливости, где-то не хватает концентрации. А Артур добивается своей цели.

— Монотонный — это положительная оценка, не в значении «однообразный»?

— Нет, не однообразный. Монотонный — это он давит, давит, методично, и в итоге доводит. Где-то у ребят получается в начале сопротивляться, но в итоге он поддавливает. Где-то даже пропуская много ударов. Нужно анализировать, я еще не анализировал. Когда у тебя нет боя, зачем к чему-то готовиться?

— Вы всегда здорово протыкаете, пробиваете блок соперника. Был ли кто-то, кто работой блоком вас удивил?

— Ну у Канело была очень хорошая защита, хорошая реакция, хорошая подвижность тела. Мне кажется, я много промахивался в этом бою. Да, попадал больше, чем другие, и задача была такая — надо как можно больше выбрасывать ударов, потому что многие из них будут по воздуху, но за счет количества попадания все равно вырастут.

«Сейчас мало что строят интересного. Дали людям жилье за доступную цену и сразу свернули лавочку»

— Вы человек, который любит и ценит красивую архитектуру. Сейчас всю Россию застраивают человейниками, вот у вас в Петербурге есть Мурино, городок такой... Вгоняют ли человейники вас в депрессию или смирились с тем, что это необходимое зло современного мира?

— Конечно, как ни крути, это необходимо, жилье нужно. Но... мне оно, конечно же, не нравится. Ты смотришь на это, на вот эту плитку разноцветную, однообразную. Ну, блин, сделайте что-то лучше. Я понимаю, за это и платить людям больше нужно будет, жилье становится дороже. Понятно, почему все. Конечно, приятно, когда ты видишь какие-то отдельные дома, даже здесь, в Бишкеке, есть определенные компании, у которых такие красивые, если честно, дома. Я прям смотрю: «Ни фига, какие они молодцы! Как круто строят, какие красивые входные группы». У меня даже не повернется язык назвать это подъездом, это такая настоящая красивая входная группа.

У нас Мурино, конечно, это печаль... А еще печальнее становится, когда в центре города подобное строят. Есть несколько кварталов, они по цене такие интересные, но ты понимаешь, что это надолго остается, и этот вентилируемый фасад делают... просто квадраты вот эти, с вентилируемым фасадом и вот с этой плиткой. Рядом с ней проходишь и думаешь: «Вот сейчас ветер будет, она отвалится и даст по башке кому-нибудь». Хотелось бы что-то красивее... За это я и люблю Питер, что у него есть архитектура такая, по Невскому пройдешься, по центру, такие здания уникальные. А новое мало что строят интересное. В целом это просто дать людям побыстрее жилье за доступную цену и свернуть лавочку.

— Как у вас здесь с едой, на базе Барс? Кыргызская кухня очень мясная такая.

— Питание у нас здесь вообще отлично, мне очень нравится, как у нас здесь готовят, на этой базе. Да, здесь используется национальная кухня, она такая жирная немного. Даже не немного, она жирная. Но на этой базе не так все жирно, у нас всегда на обед есть просто отварные макароны, либо рис, либо гречка. Это огромный плюс, потому что это углевод, который нужен спортсмену. На завтрак у нас всегда есть каша. Да, на молоке, но это каша. Есть и какие-то национальные блюда, они жирненькие такие. но ты можешь это миксануть, и будет нормально. Тем более на этом этапе подготовки нам это допустимо. Когда будет месяц-два до боя, тогда уже диета будет более строгой, я не ем жирного, жареного стараюсь избегать, сладкого.

— Ваше рассуждение на тему, как говорить русским - Киргизия или Кыргызстан, собрало три миллиона просмотров на YouTube. И сейчас читаю комментарии в ваших соцсетях, там много кыргызов пишут на эту тему. Не было у вас побочных эффектов от этого высказывания?

— А че я сказал? Я даже не помню, честно.

— Ну вас спросили, как русским правильно говорить — Киргизия или Кыргзыстан, вы ответили, что всегда все говорили «Киргизия», это по-русски, мы же не называем Германию Дойчланд и так далее. Не обиделись на вас кыргызы?

— Я не знаю. (Смеется.) Честно, я не проверял. (Смеется.) Ну не знаю... Это обидно, что ли? Ну как бы да, сейчас это Кыргызстан... Белоруссия же не обижается, когда говорят «Белоруссия»?

— Ну иногда могут обидеться.

— А как надо сказать?

— Беларусь.

— Правильно, Беларусь. А Молдавия?

— Молдова.

— Молдова правильно, да. Но у нас все говорят «Молдавия», и даже кыргызы говорят «Молдавия», и даже кыргызы говорят «Белоруссия», а правильно же Беларусь. Не знаю. (Смеется.) Да, сейчас республика называется Кыргызстан. Но в России привыкли говорить Киргизия, иногда даже в полуофициальных документах пишут «Киргизия». У меня раньше в паспорте было написано «Киргизская ССР». Потом поменял паспорт в 20 лет, мне почему-то написали «Республика Кыргызстан». Я надеюсь, под этим не подразумевается какое-то обидное, надеюсь, люди поймут.