В Донбассе возобновились боевые действия. Украинские войска начали массовый обстрел городов ДНР, в ответ на что вооруженные силы Новороссии (ВСН) провели мощную артиллерийскую подготовку и предприняли наступательные действия в районе донецкого аэропорта. В итоге на момент сдачи материала в печать подразделениям ополченцев удалось взять сам аэропорт, часть поселка Пески и ряд менее значимых населенных пунктов в районе Донецка, Горловки и Мариуполя. Почин соседей подхватили и войска ЛНР — они заняли ряд блокпостов и поселков к северо-востоку от Первомайска и в районе Дебальцево. Не исключено, что к моменту опубликования статьи войска ДНР и ЛНР смогут развить свой успех и при самом хорошем раскладе превратить Дебальцевский выступ в полноценный «котел». Сами лидеры республик Александр Захарченко и Игорь Плотницкий прямым текстом говорят, что наступление будет продолжено до того момента, пока войска ДНР и ЛНР не выйдут на административные границы Луганской и Донецкой областей.
Громкие заявления глав ЛНР и ДНР могут соответствовать действительности. Уникальность нынешнего наступления в том, что оно вопреки ожиданиям не встречает практически никакого дипломатического сопротивления на Западе. Да, на состоявшейся на прошлой неделе конференции в Берлине министры иностранных дел России, Германии, Франции и Украины заявили о необходимости немедленно начать отвод тяжелых вооружений от линии фронта и вернуться к выполнению минских договоренностей. Однако в реальности реакция, в частности в западных СМИ, крайне сдержанная. По-видимому, это означает, что либо Запад не видит больше возможностей давить на Москву, либо разочаровался в Киеве, либо действия ополченцев в принципе соответствуют если не букве, то духу минских соглашений — а возможно, что и всё сразу.
Вразумление Киева
Судя по всему, в Москве (не исключено, что и не только там) нынешнее контрнаступление ВСН рассматривается как своего рода вразумление Киева за подчеркнуто неконструктивную позицию. Не секрет, чтоВладимир Путин на каждом шагу и в каждом выступлении демонстрировал свою умеренную позицию в украинском вопросе. Вопреки уверениям радикалов, никто не требовал от Киева подчинения Москве и тем более вхождения в состав России — Москва была готова поспособствовать восстановлению территориальной целостности Украины (разумеется, без Крыма). В ответ Кремль лишь хотел, чтобы Украина сохранила свой нейтральный статус и стала федерацией, тем самым обеспечив права и свободы русскоязычных граждан. Именно этот пункт Россия и рассматривала как ключевое условие для завершения украинской гражданской войны.
«Без начала всестороннего конституционного процесса с участием всех регионов и политических сил Украины трудно будет договариваться по остальным уже, так сказать, частным вопросам, при всей важности каждого из этих частных вопросов», — заявил министр иностранных дел России Сергей Лавров. По его словам, процесс конституционной реформы автоматически поставит «в правильный контекст все задачи по выполнению каждого пункта минских договоренностей, включая прекращение огня, отвод тяжелой артиллерии и прочей тяжелой техники, более эффективную доставку гуманитарной помощи, освобождение заложников, обеспечение особого статуса Донецкой и Луганской провозглашенных народных республик и решение вопросов экономического возрождения Донбасса».
Более того, Россия хотела, чтобы Украина начала переговоры с ДНР и ЛНР, признав их стороной конфликта. «Политический процесс может быть успешен только при начале прямого диалога, в данном случае между представителями украинского правительства и провозглашенных ДНР и ЛНР… они должны полноценно ощущать себя вовлеченными в этот политический процесс в качестве равноправных партнеров», — заявил глава российского МИДа.
Однако киевские власти отказывались от российских предложений. Они не шли на диалог с ополченцами (ибо в этом случае им пришлось бы признать, что на Украине идет не отечественная, а гражданская война), срывали переговорные форматы между ЕС и Россией, отказывались от всех проектов федерализации (видя в этом угрозу украинской государственности). Вместо этого Вооруженные силы Украины (ВСУ) ввели режим блокады республик и продолжали массовые обстрелы удерживаемых ополченцами городов. Особенно пострадали Донецк и Горловка.
Эти обстрелы приводили не только к разрушениям, жертвам, панике и потоку беженцев, но и наносили серьезный ущерб имиджу руководства ДНР и ЛНР. Многие боевые отряды ополченцев высказывали недовольство политикой Захарченко и Плотницкого. Они считали трусостью отсиживаться в обороне, когда украинские артиллеристы убивают граждан Новороссии. Особенно сильным недовольство было в ЛНР. Властям, проводящим политику централизации, пришлось даже ликвидировать одного из наиболее непримиримых полевых командиров, что, естественно, вызвало всплеск недовольства. Россия, приложившая столько усилий для выживания республик, не была заинтересована в начале конфликтов среди ополченцев. Поэтому с ее молчаливого согласия власти ДНР и ЛНР нашли для своих смутьянов более увлекательное занятие — громить украинские подразделения и освобождать города Новороссии.
Конфликт исчерпан
По мнению большинства россиян, основным препятствием для успешного наступления должно было стать не военное сопротивление ВСУ, а политическое давление Запада. Ряд аналитиков ожидал, что США и ЕС выскажут резкий протест в связи с действиями ополченцев и, возможно, даже подкрепят этот протест новыми санкциями против России. Однако этого не произошло — американские и европейские политики реагируют на наступление лишь в рамках «официоза». Возникает ощущение, что Запад если не поддерживает, то по крайней мере позволяет ополченцам спокойно развивать свой успех.
Если говорить о США, то Белый дом считает конфликт для себя по большей части завершенным. По сути, в сфере публичной политики американский президент Барак Обама выполнил обе свои ключевые задачи на Украине. Во-первых, сумел вбить серьезный клин в российско-европейские отношения. Извлекать его стороны будут годами, и все это время Соединенные Штаты могут не волноваться относительно того, что тесные контакты с Москвой позволят Парижу и Берлину добиться большего равноправия в трансатлантических отношениях. Во-вторых, Вашингтон смог заставить Москву «заплатить» за Крым и тем самым указал другим державам, недовольным текущим статус-кво, цену его нарушения. Фактически Обама и говорил об этом в своем январском послании к Конгрессу. «В прошлом году мы проделали тяжелую работу по введению санкций вместе с нашими союзниками. Некоторые посчитали, что агрессия Путина была мастерской демонстрацией стратегии и силы. Что ж, сегодня именно Америка крепко стоит вместе со своими союзниками, в то время как Россия изолирована, а ее экономика рассыпается в пух и прах», — заявил президент, дав тем самым понять, что миссия США выполнена. Дальнейшее обострение отношений с Москвой не принесет Обаме дивидендов1, оно стратегически опасно, да и не нужно — у американского президента достаточно проблем с Конгрессом (в указанной речи он четко обозначил готовность идти на открытый конфликт с Капитолием) и серьезных задач во внешней политике.
С Европой ситуация несколько сложнее. ЕС является ключевым спонсором Украины и вроде как не должен сдавать своего протеже — однако сдает. Тут есть как минимум два объяснения. Во-первых, в Евросоюзе особо не скрывают, что взяли курс на стабилизацию отношений с Москвой. Это видно на примере смены основной темы разговоров — от возможности введения новых санкций ЕС перешел к разговору о возможном их снятии. При этом наступление ополченцев не рассматривается в Брюсселе как причина для изменения тренда. Возможно, из-за наличия закрытых или неформальных дополнений к минским договоренностям, исходя из которых, по словам Сергея Лаврова, и принимаются все нынешние решения.
Тут стоит напомнить, что эти соглашения подписывались на фоне тотальной катастрофы ВСУ и свободного наступления ополченцев. Многие возмущались их излишне проукраинским содержанием, однако не исключено, что эти соглашения были лишь ширмой, предназначенной для спасения лица президента Петра Порошенко. Реальные договоренности содержали план постепенной передачи ополченцам ряда территорий (как минимум донецкого аэропорта и Дебальцево, а как максимум — всей территории Донецкой и Луганской областей), и поскольку Порошенко отказывался выполнить эти соглашения, ополченцы решили взять их силой — и ЕС в рамках реализации договоренностей с Россией решил им не мешать.
С кем там разговаривать?
У нейтральной позиции ЕС есть еще одно объяснение: в Европе понимают, что украинская элита ведет себя отнюдь не конструктивно, стремительно превращаясь из актива в пассив. Причем в беспокойный пассив, поддержка которого постоянно требует от Евросоюза дополнительных имиджевых и финансовых издержек, но при этом не испытывает чувства благодарности, но рассчитывает на еще большую поддержку. Так, глава Минфина Украины Наталья Яресько назвала дополнительную финансовую помощь, которую намерено предоставить стране международное сообщество, «крошечной суммой» по сравнению со средствами, выделявшимися Греции (забывая при этом, что Греция — член ЕС). По ее словам, Запад должен выделить Киеву как минимум 15 млрд долларов, и это «не та сумма, которую сложно собрать». В ЕС не могут донести до украинских коллег, что 15 млрд долларов — это не та сумма, которую сложно заработать (если, конечно, работать, а не вести гражданскую войну, устраивать «мусорные люстрации» неугодных чиновников, стимулировать увеличение количества люмпенов и продолжать распилы государственных активов). После таких заявлений в европейских СМИ все чаще появляются сообщения о том, что контролируемые ополченцами города Донбасса обстреливают не сами ополченцы, а все-таки ВСУ. И что украинская власть не такая уж демократичная, как считалось раньше.
Отход Евросоюза от безоговорочной поддержки Киева и готовность Брюсселя поделить Украину с Москвой серьезно беспокоит Петра Порошенко. Украинский президент понимает, что без поддержки Европы он обречен. Косвенным свидетельством этого понимания может служить его пиар-кампания вокруг взрыва автобуса возле Волновахи. Осознав неспособность повлиять на европейских политиков, ощутив перемену тона в медиа, президент Украины попытался напрямую апеллировать к европейскому общественному мнению. Поэтому он устраивает массовые молебны, придумывает лозунг Je suis Volnovakha (по аналогии с Je suis Charlie) и на манер Колина Пауэлла, потрясавшего на заседании Совбеза ООН пробиркой с «иракским ОМП», выступает на Давосском экономическом форуме с куском обшивки автобуса в руках. Однако эта его стратегия не достигает особого успеха, доказательством чего служат репортажи западных СМИ об убийстве ВСУ мирных жителей в Горловке и неоднозначный доклад ОБСЕ, отрицающий первоначальную версию обстрела со стороны ополченцев (не говоря уже об интервью водителя автобуса, в котором он рассказал, что наскочил на мину).
Конечно, президент мог бы продемонстрировать покорность и выполнить взятые на себя обязательства. Однако отдавать территории Порошенко не хочет, поскольку понимает, что если он признает факт подписания «отложенной капитуляции», то его в лучшем случае подвергнут мусорной люстрации. Поэтому президент считает, что избрал оптимальный для себя способ отдать их ополченцами — через ведение боевых действий и постепенное отступление. Но, конечно, у этого плана есть свои политические минусы.
Речь не о гибели сотен бойцов ВСУ (особенно в бесплодных попытках отбить донецкий аэропорт) — они украинского президента, видимо, волнуют мало, равно как и гибель гражданских жителей Донецка. Президента беспокоит то, что ему предъявят политический счет за нынешние поражения. Слишком много на Украине в последнее время развелось центров силы, и они могут использовать провал на фронте для того, чтобы подсидеть президента. Опасность такого развития сценария и есть, по сути, единственный козырь Порошенко на переговорах с Москвой и Брюсселем об остановке наступления. Он позиционирует себя как единственного адекватного партнера по переговорам среди высших представителей украинской политической элиты, терять которого нельзя. Однако для того, чтобы Порошенко поверили, ему нужно доказать свою конструктивную позицию, в частности начать реальный процесс децентрализации. В России, впрочем, указывают на то, что децентрализация неизбежна, и весь вопрос в том, кто будет контролировать данный процесс и обозначать его рамки. Если этого не хотят делать киевские власти, то децентрализацией будут управлять альтернативные центры силы в стране.
144.0
120.00
