— Екатерина, мы очень вам признательны, что первое интервью о своей самой неожиданной в жизни роли вы даете нашему журналу. 3, 4 и 5 декабря во МХАТе имени Горького состоится долгожданная премьера спектакля «Женщины Есенина» по роману Захара Прилепина.
— «Женщины Есенина» — смелый и амбициозный проект. Здесь вы не увидите стереотипную березку с балалайкой. Спектакль поставила Галина Полищук — очень известный в театральных кругах режиссер из Латвии, обладатель множества престижных наград. Она загнала нас в такой жесткий рисунок, что спектакль смотрится как кино! Материал пришел ко мне, можно сказать, мистическим образом. Представляете, в интернете в потоке информации случайно всплывает документальная запись матери Есенина. Единственное видео, когда ей уже 80 лет! Я подумала: «Надо же, как мало мы знаем об этой женщине, которая родила гения». А через некоторое время я получаю приглашение в проект на роль матери Есенина! Сказать, что я удивилась, — ничего не сказать! У Татьяны Федоровны была очень непростая судьба. Она женщина с характером… Шла против течения, против системы, как сказали бы сейчас. Замуж за Александра Есенина не хотела, любила другого — ее выдали насильно, перед венчанием удерживали в подвале несколько дней, чтобы не сбежала. Потом не смогла ужиться со свекровью и вернулась жить к родителям, что тогда было нарушением общепринятого правила «да прилепится жена к мужу». Затем оставила сына Сережу с родней и уехала в город. Там у нее случился роман, и она родила на стороне мальчика. Но муж ее очень любил и приехал уговаривать: «Тебя в деревне беременной не видели, оставляй ребенка в приюте и возвращайся, никто не узнает». А Сережа, когда вырос, не смог матери простить, что она предала его отца. Потом через призму родительских отношений он предъявлял счет всем женщинам по жизни. Всех подозревал, ревновал и обижал. При этом они его не просто любили, а обожали, боготворили, восхищались и прощали все!
— Наверное, во многом из-за этой истории у него было столько романов…
— Главное для Сергея были его стихи, он очень хотел стать знаменитым… И стал, как мы знаем, самым знаменитым русским поэтом XX века. Кстати, женщины ему по судьбе много помогали, а он влюблялся, творил и шел дальше —
не мог успокоиться, остановиться. В спектакле зрители увидят его истории с пятью самыми известными женщинами. Катя Волкова играет мировую звезду — танцовщицу Айседору Дункан. Агния Кузнецова — Бениславскую, которая кончает жизнь самоубийством на его могиле. Алиса Гребенщикова — актрису Зинаиду Райх, которая родила ему двух детей, Наталия Медведева — последнюю жену, внучку великого писателя Софью Толстую. И самую юную, первую женщину в жизни поэта Анну Изряднову, кстати, тоже родившую ему сына, играет Мария Янушевская. Спектакль начинается со смерти Есенина, и все женщины пытаются разобраться: кто виноват в том, что он так ушел из жизни. И дальше через воспоминания развивается эта махина, с постоянными флешбэками во времени, где вы встретитесь и с Мариенгофом, и с Мейерхольдом… Тридцать артистов переходят из одной реальности в другую. Мне предстоит сыграть Мать в возрасте от двадцати пяти лет до пятидесяти. А жизнь Сергея Есенина на сцене проживет молодой талантливый артист, внешне очень похожий на поэта, — Андрей Вешкурцев. Запомните это имя, он проснется знаменитым!
— Чтобы пойти репетировать во МХАТ, нужна смелость.
— Если честно, мне понадобилось время подумать, чтобы принять решение. Слишком ответственно, учитывая историю нашей семьи. Я сначала получила одобрение у моего свекра —
народного артиста СССР Олега Александровича Стриженова, который на сцене МХАТа играл еще с Тарасовой, Яншиным, Грибовым. Кстати, он очень хорошо знает и биографию Есенина, и его стихи. Буквально на днях ему вручили международную литературную премию имени Сергея Есенина за гениальное исполнение стихов великого русского поэта! Так вот, Олег Александрович сказал, что не видит повода отказываться от такой интересной роли!
— А что сказал ваш муж?
— Саша сказал: «Зачем тебе это надо при твоей-то занятости?» И это человек, который с четырех лет играл на сцене МХАТа с Ефремовым, Евстигнеевым, Мягковым… Ну, мужа в этот раз я не послушала. Зато получила благословение у моей любимой свекрови — Любови Васильевны Стриженовой, тоже, кстати, народной артистки, 50 лет проработавшей во МХАТе!
— Но про занятость муж был прав — как же вы нашли время на репетиции? У вас же безумный график…
— Три месяца репетирую практически без выходных. Каждый день после эфира программы «Время покажет» еду в театр. Еще немного, еще чуть-чуть, и дойдем до финишной прямой, до премьеры! И вот уже тогда можно будет выспаться.
Этот спектакль я хочу посвятить моей маме. Ее не стало год назад. Думаю, она была бы счастлива и с большим трепетом и интересом посмотрела бы этот спектакль. Потому что любила Есенина, потому что это МХАТ, куда мы с ней часто ходили. Перед премьерой волнительные дни, но у меня полное ощущение, что мама мне помогает. Я прямо физически это ощущаю.
— Какой была ваша мама?
— Самой прекрасной, конечно. Особенной. Маме было 36 лет, когда умер наш с Викторией папа. Но она замуж больше не вышла. Говорила: «Лучше мужа нет, а хуже мне не надо». Мама по образованию филолог, преподавала русский язык как иностранный. Она была очень коммуникабельным человеком и ко всем относилась внимательно. Всегда нам напоминала, у кого когда дни рождения, кого нужно поздравить, кому позвонить, кому сейчас тяжело и нужно помочь. Ее жизнь состояла из наших дел, забот, эфиров, премьер, показов и из жизней ее друзей и друзей нашего папы, с которыми она до последнего общалась.
— А правда, что это она заметила ваш актерский талант и решила, что вам нужно танцевать?
Екатерина: Уж не знаю почему, но все говорили: «Катя — артистка». А когда папа заболел, его друзья отвели меня в народный хореографический ансамбль «Калинка». Как-то надо было младшего ребенка занять. Мама хотела, чтобы у меня в жизни был праздник. Она же все время в больницу ездила, так что на занятия меня водила сестра (она старше меня на шесть лет). После смерти папы мама много работала, а обязанности по дому мы делили между собой. Нам с сестрой праздно шататься было некогда. Мама говорила: «Если ты долго занималась и устала, то отдохни — помой пол». По Макаренко, отдых — это смена деятельности. Больше всего я ненавидела относить в прачечную белье. Дело не в том, что оно тяжелое, просто там работала очень строгая женщина, которая ужасно ругалась, если метки попадались застиранные. Заставляла возвращаться и менять на новые.
Александра: Знаете, мы с сестрой тоже выросли на бабушкиной фразе, что отдых — это смена рода деятельности. Ты устала делать уроки? Пожалуйста, иди в сад, полей цветочки. Ты устала поливать? Вот тебе десять видов круп и ватман, будем клеить картину из зернышек. Бабушка все время придумывала для нас какие-то невероятные дела и не давала сидеть на месте. У нее был абсолютно боевой характер. Она вообще не думала о себе, все время о ком-то другом. Ни семье, ни друзьям не давала расслабляться. В последние годы она писала воспоминания про свое детство, про свою семью — просто от руки, а потом я приезжала и перепечатывала это все на компьютере. И вот в августе прошлого года я приехала к бабушке, мы закончили печатать. Я уже стояла в дверях, и вдруг она меня остановила: «Подожди, сядь, допишем». Я сажусь. Бабушка говорит: «Отступи одну строку и напиши: «Но жизнь продолжается». Это была моя последняя встреча с ней. На следующий день ее забрали в больницу. И все. Вот такое послание она всем нам оставила. Наверное, люди как-то чувствуют свой финал.
Екатерина: Я рада, что мама успела дописать воспоминания. Она очень спешила, ей важно было закончить. И мы напечатали 50 экземпляров для самых близких, для нас и маминых друзей. Книга вышла к 80-летию мамы — уже без нее. Мы ей обещали, и мы это сделали. Мама была бы рада. И какое же счастье, что она успела увидеть Петьку-правнука!
Когда началась эта жуткая пандемия, многие близкие люди оказались физически разъединены. Телевидение работало и в карантин, так что я ходила на работу. И у меня был один страх: как бы не принести заразу в дом. Поэтому к маме я не решалась ходить, мы ей только привозили продукты. Она, как честный, дисциплинированный человек, выполняла все требования режима самоизоляции и очень от этого страдала, потому что без воздуха ей было тяжело. Я считаю запрет прогулок огромной ошибкой. Нельзя сидеть дома пожилому человеку. У моей мамы воспаление легких началось из-за застоя, от отсутствия движения. Пенсионеры должны двигаться, иначе организм перестает работать.
Когда мама попала в реанимацию, это было жуткое время. Утром ждешь новостей, страшно набрать номер врача, вздрагиваешь от каждого телефонного звонка.
— Что вы делали в этот момент?
Екатерина: Нам оставалось молиться и надеяться до последнего. Помню, мы тогда в Театре Российской армии выпускали спектакль «Леди на день», и я мечтала, что мама выйдет из больницы и посмотрит его. Но она не смогла. «Женщины Есенина» — это второй спектакль, который моя мама не увидит. Вообще, она была в курсе всего, что я делаю. Даже в пять утра вставала, чтобы посмотреть «Доброе утро», и я это всегда знала и передавала ей привет… После смерти мама удивительным образом соединила нашу семью. Старшая дочка с мужем работали в Нью-Йорке. Мы из-за пандемии не виделись, не могли слетать друг к другу. А потом бабушки не стало, и Настя с семьей прилетела сюда на похороны. И, представляете, они остались! Им разрешили работать удаленно. Так что наш внук Петя Петрович сейчас с нами. Мы живем вместе.
— А в детский сад он ходит?
Екатерина: Ходит. И вообще у него здесь очень насыщенное расписание: музыкальные занятия, логопед, гимнастика и конный спорт. Дочка работает онлайн, но периодически улетает в Нью-Йорк на съемки. И тогда с ребенком остаемся мы — бабушка, дедушка и крестная Александра.
— В прошлом интервью ваш муж и вы практически хором сказали, что дома не хватает топота детских ног. Ну вот, топот детских ног вы получили. Скажите, это правда, что бабушки и дедушки нежнее любят внуков, чем детей?
Екатерина: А я не могу сказать, что люблю его больше, чем своих дочерей. Нет. Но он наш ребенок. И я вам хочу сказать, что мальчик — это совсем не девочка. Это вообще другой кордебалет! С девочками намного проще. Попробуй заставь Петю сделать не так, как он считает нужным. Единственный авторитет — это дед. Ой нет, есть еще один человек — любимая воспитательница в детском саду, Мария Васильевна, которую он слушает. Так что Петя прекрасно себя ведет в садике, а потом приходит домой и строит всех нас.
Когда дочь и зять работают, дедушка отвозит Петра на занятия, а я укладываю спать со всеми отсюда вытекающими. Сказку почитай, песенку спой, потом еще расскажи вот эту сказочку про зайку Севу и ежика Сережу, про барсука Борю. И так можем целый час укладываться, гладить спинку и массаж пяточек делать! Но это нормально, родители должны помогать своим детям. Когда родилась Настя, мы с мужем были еще совсем молодыми: 20 лет, студенты. Нам очень помогали родители. Если бы не они, мы не смогли бы доучиться, а потом сниматься в кино и ездить на гастроли.
— Саша, вы же крестная мама Пети?
Александра: Да. Я его обожаю, но меня делают плохим полицейским. Каждый раз, когда нужно что-то строго ему сказать, просят меня. Но зато Петя меня уважает. Мы с ним и подурачиться любим. Очень приятно, что мне доверили такую важную роль — быть его крестной. Я теперь говорю: «Не волнуйтесь, родители, я просто научу его тому, чему вы не сможете. Но это чуть попозже, он еще слишком маленький». Он классный парень, добрый, очень душевный. Не так давно научился делиться. Мы сидим, кушаем, так он на меня посмотрит и отложит мне вкусненький кусочек. У нас с ним любовь.
— Чему учили и учат вас родители?
Александра: Мама говорит, что ни в коем случае нельзя лениться, чтобы не проспать свой шанс.
Екатерина: Да, я это Саше повторяю довольно часто. Она очень артистичная. Но мы так резко отговорили ее от нашей актерской профессии, что потом она стала отказываться от всего. Ей предлагали сниматься в сериалах, великолепные роли, она проходила кастинг, ее утверждали... И она отказывалась. Я ей говорю: «Саша, нельзя класть все яйца в одну корзину, никто не знает, что нас будет кормить». Ясно одно: Саша — человек творческий, и сейчас, когда она попала в Tatler, это проявилось.
— Саша, вы начали работать в журнале? Я об этом ничего не слышала. Поздравляю.
Александра: Я попала на стажировку в команду журнала в невероятно правильное время — в период подготовки к балу дебютанток. Я и сама участвовала в таком, когда мне было 15 лет. И видеть это все с другой стороны, работать с девчонками-дебютантками — бесценно. У меня с ними сразу получилось выстроить доверительные отношения, потому что я уже через все это прошла и могу им искренне и честно помочь в каких-то моментах. В этом году к балу дебютанток готовились 13 интересных девочек из разных семей. Среди них Мария Табакова, Полина Цыганова, Александра Дружинина, Марианна Газманова и другие. Мне очень интересно работать.
— А что стало самым запоминающимся, когда вы сами были дебютанткой?
Александра: Волшебная поездка с родителями в Париж. Это вообще, наверное, самый сказочный период в моей жизни. Все, что тогда происходило, хочется пережить еще десять раз. Я летела в Париж из Нью-Йорка, и там меня уже ждали родители. До этого на протяжении пяти-шести лет каждый год меня отправляли летом к сестре в Нью-Йорк, и оттуда я ездила в лагерь для творческих детей, которые занимаются там всем, что в голову приходит. Одно из самых классных мест на нашей планете, потому что там действительно за одно лето можно попробовать столько всего! Мы жили в национальном заповеднике, без телефонов. И после всего этого вдруг Париж, квартира Коко Шанель. Контраст! В эту квартиру не водят экскурсии. Это объект, который принадлежит ее модному дому, который открывают только для каких-то специальных событий. И то, что нас удостоили чести побывать там, меня поразило. Я представляла дом Chanel на балу, и они пригласили меня на показ и на съемку в Париж. Родители прилетели, чтобы меня поддержать.
Екатерина: Мы впервые были просто родителями при Александре… Помню, как мне позвонили и сказали, что Chanel выбрали Александру своим представителем на Балу. Ей надо будет лететь во Францию для подбора платья, и еще ее приглашают на показ к Лагерфельду! Но когда я сообщила ей об этом, Александра ответила: «Ой, я не могу, мы со школой едем в Питер на два дня, а потом у меня тренировки».
— Фантастика. Это почти как тот самый ответ Спилбергу: «У меня «Елки»!»
Екатерина: Да, да, абсолютно! По сути, она была еще ребенок и ответила как ребенок. Вообще, я была против, чтобы Саша становилась участницей этого бала. Думала: в 15 лет еще рано. А папа разрешил. Когда мы приехали на съемку — у Саши грим, дальше первый костюм, и вот начал с ней работать фотограф. Она общается с ним по-английски, понимает с полуслова. И потом вдруг все забегали и принесли множество красивых платьев. Понимаете, сначала там висело два платья, и вдруг… То есть фотографу понравилось с ней работать, и он попросил костюмы из последней коллекции, чтобы еще с ней поработать. Он мне потом сказал: «Странно, ваша дочь слишком уверена в себе для своего возраста». И это сказал человек, который снимает по всему миру самых известных моделей! Ей, конечно, знание языка помогло. И вообще, Сашка отработала без усталости и капризов. Четко и с удовольствием. А я только подавала кофе, халатик, тапочки. И папа был рядом. Мы стояли в сторонке и смотрели на своего ребенка в работе. В этот момент мы поняли: девочка стала взрослой. Когда вышли снимать ее на улицах Парижа, прохожие с восхищением спрашивали: «Кто эта девушка?» И у нас с мужем просто дух захватывало от гордости и радости за дочь. А потом нас отвели в квартиру Шанель и там тоже снимали. И параллельно рассказывали: вот ее любимое кресло, где она сидела, вот ее спальня…
Александра: Меня поразил вход в квартиру — крутая белая лестница с зеркалами. Шанель со второго этажа наблюдала за реакцией людей, которые на первом этаже смотрели ее показы. И там очень много ширм в квартире. Когда приходили гости, Коко этими ширмами прикрывала двери, чтобы люди как можно дольше не думали об уходе. Такая у нее была психологическая травма, ей становилось тревожно, когда она видела двери, боялась, что гости
уйдут. Она не любила оставаться одна.
— Кстати, о психологических травмах! Современный мир трудно представить без интернета. А где есть социальные сети, там процветает буллинг и зависимость от лайков! Насколько вы зависимы от общественного мнения? Оно может вас ранить?
Екатерина: Есть люди, чье мнение мне важно чрезвычайно. Их профессиональная оценка, совет или критика. Здесь я прислушиваюсь, делаю выводы, исправляю ошибки. Но есть люди, которые в своей жизни ничего значимого не сделали и при этом считают своим долгом зайти на твою страницу и поучить тебя жизни! Причем безапелляционно, не стесняясь в выражениях. У некоторых это, видимо, стало целью жизни или привычкой — ни дня без гадости и грязи. Может, им делать совсем нечего и остается только жить чужой жизнью? А еще я заметила, что чем радостней пост, тем больше критики. Людей, видимо, раздражает, если кому-то хорошо. Вот когда тебя будут хоронить, тут о тебе пожалеют. А пока ты жива, да еще и работаешь, да еще и выглядишь нормально, значит, точно пьешь кровь младенцев и сделала 150 пластических операций. И все такие эксперты и знатоки! Мне просто интересно, когда я могла бы успеть переделать и нос, и рот, и глаза? Может быть, и пора, но вопрос: когда? Для этого же нужен какой-то реабилитационный период, а я все время перед глазами в прямом эфире.
— У вас огромный опыт публичной жизни, вы морально защищены, но критикуют же и ваших детей.
Екатерина: Вот этот момент очень болезненный. Когда моя дочь поступила в МГУ и я решила поздравить всех студентов, сразу началось: ой, ну конечно, купили все! Вступать в дискуссию с такими людьми бесполезно. Я Александре говорю: «Ты просто должна быть к этому готова». Когда Саша писала ЕГЭ, рядом стоял человек и смотрел, а вдруг она вытащит какую-нибудь шпаргалку. И при этом она все прекрасно сдала и поступила. К сожалению, если у тебя публичные родители, трудно чем-либо вообще заниматься. Я дочке говорю: если ты что-то делаешь, нужно делать хорошо и не оглядываться, потому что обязательно найдется человек, который будет тыкать в тебя пальцем и кричать вслед.
— Я поняла. Кроме обычных вещей, которым все родители учат детей, публичные люди своих должны учить еще и защищаться от общественного мнения, не обращать на него внимания и идти своей дорогой.
Екатерина: Да. Но не просто не обращать внимания. Я Сашу приучаю к тому, что с нее спрос больше, чем с других. То, что кому-то простят, ей — нет. Вот там будет десять человек, а напишут, что Стриженова сделала то-то и то-то. Она к этому готова.
— Саша, скажите, сложно, когда мама такая известная и к тому же идеальная?
Александра: Конечно. Меня всегда предупреждали, что люди нас будут сравнивать. И сравнивают. И в интернете высказываются, кто красивый, а кто некрасивый. Часто грубо. Но у меня к подобным вещам уже выработался иммунитет.
— Я обратила внимание, что вы совершенно неактивны в «Инстаграме» по сравнению с большинством молодых людей.
Александра: У меня классная жизнь, и она мне так нравится, что не всегда есть желание какие-то моменты портить попытками запечатлеть их на камеру. Все-таки для меня интернет-вселенная имеет намного меньше значения, чем то, что происходит в реальности. Это большая проблема, что многие мои ровесники стали жить ради красивой картинки в «Инстаграме». А мне фиолетово, увидит кто-то, куда я сходила, или нет. Я же сходила. У меня же останутся эти воспоминания. Для меня это важней лайков.
— Скажите, а чего бы вы хотели от будущего?
Александра: Сейчас я получаю первый опыт работы в большой компании, возможно, это то, чем я буду заниматься всю жизнь. Я пока просто очень боюсь загадывать. Мне кажется, в молодости нужно многое попробовать. Пока есть на это время, силы и возможности, нужно их использовать. Например, год назад мы с подругой открыли агентство, которое занимается графическим дизайном. На энтузиазме, без опыта и понимания, как что должно работать. Я вообще-то рисовать никогда не училась, но всю жизнь наблюдала за теми, кто этим делом владел, — за Настей, за двоюродными сестрами, за тетей (Виктория Андреянова — дизайнер и основатель собственного Дома моды. — Прим. ред.). Я освоила разные графические программы на планшете. А дальше мы нашли молодых профессионалов в команду. И все получилось! Поэтому нужно не бояться, а делать, пробовать. Мне кажется, только так можно найти себя: методом проб и ошибок. В будущем хочу большую семью, если встанет выбор «семья или карьера», для меня выбор очевиден — семья.
— Я почему-то думала, что вы все же вырулите на артистическую стезю…
Александра: Пока нет. Дедушка всегда говорил: «Дай бог, чтобы только не пошла в артистки». И в итоге он больше всех счастлив, что я учусь в МГУ. Говорит: «Слава богу, хоть один человек в семье нормальный». Настя тоже не актриса, но для дедушки МГУ круче, чем любой зарубежный вуз. Ему 92 года, и у него свои идеалы. Он мной гордится, и это приятно. У меня выпускной год, иду на красный диплом, надеюсь, все получится. В этом случае дедушка будет счастлив безмерно.
— Откуда это желание быть лучшей?
Александра: Не знаю. Но комплекс отличницы у меня с детства. К счастью, с возрастом это трансформировалось во что-то разумное. Если раньше мне важно было стать лучше других, то сейчас — стать лучше, чем я есть.
— Екатерина, а вы каким хотели бы видеть будущее дочери?
Екатерина: Хочу, чтобы Саша была счастлива — в жизни, в любви, в работе. И совершала меньше ошибок, но разве кто-то слушает родителей? Каждый наступает на свои грабли.
— Но ведь нельзя за своих детей прожить их жизнь.
Екатерина: Именно так. Оказывается, моя младшая дочь в моих советах не нуждается. Я это поняла во время карантина. Решила повоспитывать ее, когда мы были на изоляции. И как-то после моего пламенного монолога Саша заявила: «Мама, я тебя услышала». Представляете? Типа, я осталась при своем мнении, но ты можешь высказаться. Дети выросли, пока мы работали. И теперь привыкли обходиться без нас…
0
25.00
