А теперь смотрите, какое любопытное открытие в середине XIX века сделал профессор санскрита Уилсон: он обнаружил в «Ригведе» слова о том, что брамин должен класть вдову до зажжения костра рядом с телом мужа, совершать прощальный ритуал и отводить её подальше от костра. А потом пропеть над нею стихи из «Грихьясутр». В этих стихах кто-то намеренно заменил одну букву в слове, означающем «алтарь», чтобы получилось слово, означающее «огонь», и это позволило сжечь миллионы женщин. Традицию «сати» насаждали завоеватели-тюрки, они обожали отправляться на тот свет с жёнами, прислугой и даже лошадьми. Но после разоблачения Уилсона ритуал «сати» запретили на территории всей Индии.
Мой муж, Шумит Датта Гупта, − бенгалец, по дедушке принц крови. А поскольку после освобождения от британцев в новую индийскую элиту вошли аристократы, боровшиеся с колонизаторами, то его дядя – создатель и генсек Компартии Индии, а тётя – национальная героиня.
Индия в моей жизни – не случайность. Моя история о том, что я всегда смотрела на Восток. Одно из воспоминаний детства – висевший в нашем доме портрет Индиры Ганди, вырезанный из журнала и прикреплённый булавками к обоям. Наверное, это было связано с тем, что папа – идеологический работник, а тогда начинались горячие отношения с Индией. С юности я буддистка – была хиппи. А тогда вся центровая молодёжь получила в одном пакете идею свободы в виде музыки «Битлз», образа хиппи и популяризаторских книг Судзуки о буддизме. Будучи хиппи, я не употребляла наркотики, а потом рано вышла замуж, родила сыновей и дистанцировалась от собратьев по свободолюбивой жизни, хотя, как известно, бывших хиппи не бывает.
На протяжении двадцати пяти лет у меня были браки с двумя русскими мужьями. Но и здесь проявился индийский прикол. Дед моего второго мужа Олега Тумаевича Вите, дворянин, перешедший в революцию, занимал видную должность в Наркомате иностранных дел. И он был сдвинут на Киплинге, поэтому свою старшую дочку назвал Маугли (но «г» убрали, она стала Маули), а младшего сына назвал Тумай. У нас мало кто знает целиком «Книгу джунглей», ограничиваются лишь частью – «Маугли», но кроме Маугли у Киплинга есть мальчик Тумай. Так вот моим вторым свёкром оказался Тумай Арсеньевич Вите. И, кстати, сын той самой Маули Арсеньевны – известный питерский писатель Рид Грачёв, которого своим духовным отцом считали Рейн, Бродский и Битов. Мой второй муж носит отчество Тумаевич, так что многие считают, что я всё время выхожу за индусов.
А с Шумитом мы познакомились, когда он был гостем на моей программе на радио «Маяк-24». осле эфира он пригласил меня в индийский ресторан, который окнами смотрит на мой дом. Из-за этого ресторана, надо заметить, я и купила квартиру на Красной Пресне. Был выбор. Сыновья хотели на Новослободскую, где рядом их бильярдный клуб. Но я зашла в ресторан и поняла – тут всё моё. Можно сказать, услышала зов судьбы. После встречи в ресторане и начались отношения с Шумитом. До того было несколько предложений ехать в Индию, но каждый раз всё срывалось. Индия мистическим образом фильтрует, кого ей к себе пускать, кого нет. Но едва мы начали встречаться с Шумитом, как меня пригласили на первую конференцию русских писателей в Индию. И я оказалась в числе очередных афанасиев никитиных, которые строили новый мост отношений между нашими странами.
Помню, мы ехали из аэропорта в Дели. Была ночь, а там только ночью разрешают в город въезжать фурам, и ночная дорога ими забита. И каждый фурщик фанатично наряжает свою фуру: тут и перья, и бахрома, и кисти, и ковры, и узоры, и вышивки безумные, всё раскрашенное, бубенчики звенят! Мы сперва решили, что это что-то цирковое. Нам объяснили: да это у кого фура круче! Можете представить, чтобы у нас или в Европе водитель украсил машину чем- то кроме голой девки на стекле? Индусы вообще эстеты. Красиво у них даже в убогой хижине, красиво одет любой нищий. Или вот обожаю ходить там в магазины шарфов. У них есть поговорка: шарф – король одежды, самые красивые шарфы везут из Индии. Там есть два вида национальной женской одежды – сари и сальваркамиз. Второе − это шёлковые брюки и расшитая рубашка, а сверху обязательно шарф. И на эти шарфы работают чуть ли не все деревни. В каждой – свои уникальные вышивки. И они вышивают так, что можно рехнуться. Я покупала огромное покрывало с такими маленькими вышитыми слонами.
Взяла его в руки и говорю: «Слушайте, у этих слонов на глазах реснички!» Мне переводчица объяснила: «Да, молодые девочки сидят и своими маленькими пальчиками вышивают маленькие реснички». И дальше узнаю, что если окажется на глазу не шесть ресниц, как полагается, а пять – вот на этом огромном покрывале! – то эта девочка никогда больше не получит заказ!
В Индии население делится ровно на две части: одна – фантастически терпеливая, умелая, ремесленная, отсюда у них такой уровень компьютеризации, а вторая – полные раздолбаи, они расслабленные, религиозные, философичные. Очень похожи на русских. И все – и первые, и вторые – мудрецы и дети одновременно. Из-за этого иногда происходят смешные вещи. Например, мы с мужем любим посылать в подарок его родственникам какие-нибудь расшитые вещи с «Трёхгорки». Они не похожи на то, что есть в Индии, хотя самые лучшие тряпки – там. В родительском доме Шумита до сих пор бельё сушат на крыше. Прислуга стирает все эти льняные занавески и покрывала и вывешивает наверху. И вот вдруг стали замечать, что какой-то злодей режет бельё бритвой. Мама и сестра мужа чуть ли не видеокамеру устанавливали, чтобы понять – кто же? Наконец выяснили – любимая соседка, которая живёт напротив! Помогает во всём, угощает пирогами, но не может пережить, что у неё нет такой же красоты с «Трёхгорки»! В этом вся Индия.
И вместе с тем каждый её житель всё равно более духовен, чем большая часть населения мира. Если главный американский сценарий – про «золушку», обретшую богатство, главный индийский сценарий – про любовь, пробившую себе путь сквозь несчастья и запреты, и всё кончается не деньгами и успехом, а свадьбой, где поют, танцуют, добро торжествует, а зло наказывается.
Однако нигде нет такой нищеты, как в Индии. Нищета, конечно же, есть везде, но здесь она имеет как бы другую начинку. В Индии масса бездомных, некоторые из них считают, что это их карма. А другие так живут потому, что не хотят себя ничем обременять. Во всех храмах – заходите в любой, независимо от того, кто вы и что вы, – вам сразу предлагают еду и питьё. Это не какая-то изысканная еда – рис, чечевица, овощи, – но с голоду не умрёшь. А климат позволяет спать на улице. И если индийские бездомные умирают, то не от холода, а от жары. При этом они страшно чистоплотны и не могут зайти в храм, не умывшись, поэтому каждое утро можно увидеть на улицах бездомных, которые моются из торчащих из земли кранов и чистят зубы – у них культ зубов. Ещё поражает их культ стирки и глажки. Все нищие ходят в наглаженной и даже накрахмаленной одежде. Конечно, там есть и грязь, и свалки, что тянутся километрами. Но храм всё равно не примет тебя грязным, а в Индии религиозны все.
Вот я однажды наблюдала семью, которая спит на улице на одеялах. У них какие-то тюки, рюкзаки. И вот папа просыпается… А он водит тук-тук – рикша по-нашему. Он садится на свой тук-тук и едет работать. Мама достаёт какие-то бананы, лепёшки, кормит детей и отправляет их в школу. У каждого ребёнка по ранцу, есть все учебники, дети одеты в школьную форму. При этом у семьи есть кредитная карточка, поскольку банковская система в Индии никогда не рушилась, и, когда ребёнок рождается, ему сразу начинают копить на свадьбу и на образование. Так что там особая природа нищеты.
У индусов каналы связи с иными измерениями открыты лучше, чем у нас. Например, Шумиту снится, скажем, какое-то событие, которое случилось в его индийском доме. Утром он просыпается, звонит маме или сестре, и оказывается, что всё, что он увидел во сне, действительно произошло. Его покойная мама ходила в храм богини Кали, и дома у неё стояла скульптура богини. У жены Шивы несколько воплощений, но Кали – самая воинственная, со страшной энергетикой. И вот покойная свекровь попадает в больницу. А врач, не посмотрев карту, вводит контрастное вещество, которое ей категорически запрещено. Она оказывается в реанимации. Выживает чудом. А выписавшись из больницы, звонит Шумиту в Москву: «Представляешь, я вернулась домой, а Кали стоит как-то отвернувшись, неправильно стоит. Наверное, прислуга вытирала пыль и сдвинула. Подозреваю, все проблемы из-за этого. Вот я её развернула, теперь всё будет хорошо». На следующий день снова звонок: «Шумит, ужас: в то время, когда я повернула Кали, этот врач, который чуть меня не убил, внезапно умер!» Он закончил приём в одной клинике, должен был ехать в другую, зашёл в гараж, открыл машину, сел в неё и умер. Довольно молодой мужчина. И в Индии всё в таком мистическом духе.
С мамой Шумита я так и не познакомилась. Она умерла два года назад. Очень тяжело болела, и муж всё время вылетал без меня, каждый раз в реанимацию. Ей уже было не до меня, мы дружили подарками. Хотя… Одна ясновидящая мне сказала: «Мать Шумита не хочет с тобой знакомиться. Она надеется, что он с тобой разведётся и вернётся в Индию. Она хорошо к тебе относится, но каждая мать хочет видеть своих детей рядом, а не за тридевять земель». Я, конечно, не планировала жить в Индии и всё время объясняю девушкам, что с иностранцем можно жить только на своей территории. Независимо от того, какая страна. Понимаете, я-то вышла замуж в сорок восемь лет, мне уже не страшна была никакая свекровь. Но когда молодая девушка приезжает в индийскую семью, она становится заложницей. Какой бы либеральной ни была семья мужа. В Индии врач, профессор, юрист – представители среднего класса – живут не в квартире, а в доме. И этот дом – такой четырёхэтажный палаццо с качельками, сделанными из чистого серебра. Заходишь в ювелирный магазин, а там – качели. Смотришь на цену: «О! Это что, олигархи покупают?» – «Нет, это традиционный свадебный подарок». Сначала девушка, конечно, покачается на этих качельках, а потом... Мало кто знает: самые большие тюрьмы в Индии – для свекровей, которые покалечили жён своих сыновей. При этом индусы – лучшие мужья. «Камасутра» в каждой клеточке.
«Камасутра» – ещё одна индийская фишка. Когда турист приезжает и спрашивает: «Ой, а где «Камасутра»?» − индусы понимают, что он имеет в виду набор сексуальных поз. На самом деле «Камасутра» – это типа нашего «Домостроя». Там много глав: как организовать жизнь дома, как воспитывать детей, как общаться с начальством. И есть глава, которая называется: «Как сделать, чтобы твоя жена всегда была счастлива». И там немыслимые акробатические вещи… Англичане, викторианцы, сделали «Камасутру» запретной темой. А для индусов она самая что ни на есть внутрисемейная. Поэтому видео «камасутровское» можно достать только из-под полы. Потому что неприлично. Индусы в этом смысле очень строги. Но всё равно – у индийских мужчин и женщин более тонкие настройки в этих вопросах. Это кровь, это традиции.
Перечислять все подстерегающие в Индии опасности не буду, расскажу только об обезьянах. В Дели в метро ходит лемур в форме, он вылавливает маленьких обезьян и выкидывает их на улицу. За что получает пятьдесят долларов. Люди не могут справиться с ними, а лемур может. Обезьянки − они очень пакостные. Либо у них есть хозяин, обучивший их воровству, либо они уже вышли на самостоятельный бизнес. Сами отнимают у туристов мобильник, сами несут его на базар и получают за это фрукты. Хозяин им уже не нужен. Причём они искусно отличают туриста от местного по запаху мыла и косметики, поэтому обезьяна никогда не подойдёт к индусу − они много лет живут вместе, как мы с кошками и собаками. Обезьян с трудом выгнали из парламента, где они катались на лифтах и рвали документы, а консервативные фракции были против и говорили, что изгнание обезьян оскорбляет их чувства верующих в обезьянобога Ханумана. Священных коров тоже удалили из больших городов, потому что ляжет такая на дороге и получается пробка на десять часов, пока она не проспится. А обезьян не удалишь, они же бегают и творят полный беспредел. Мне рассказывала знакомая, как открыла на ночь в отеле окошко на третьем этаже, а этого нельзя делать категорически, потому что не знаешь, кто к тебе залетит или залезет. И вот она просыпается среди ночи. Чувствует, что не одна в комнате. Выглядывает из-под простыни: а там сидит на столе огромный обезьян и ест остатки вечерней трапезы, кексы какие-то. Она похолодела от ужаса и снова спряталась под простыню. Через какое-то время, забрав оставшиеся кексы, обезьян покинул комнату тем же путём, каким пришёл. Она выглянула в окно. Под окном стояли хозяин и подруга этого обезьяна. Он дал подруге кекс, а хозяин начал его по-английски ругать: где кошелёк?! К счастью, все вещи были закрыты в шкаф. И таких историй полно!
Индия давно запустила бренд «торговли истиной, торговли счастьем». Поэтому туристы так охотно и едут туда за «смыслами». У нас монастырь – место довольно грустное и тоскливое. Там есть свои радости, но они мазохистского толка. А у индусов в их ашрамах ты тоже совершаешь духовную работу: ритуалы, правильное питание, гимнастика, медитация. Но всё это весело и празднично. Они сами веселее, у них всё время солнышко, у них витамина D в крови больше. В общем, люди приезжают купить себе немножко счастья, свободы и лёгкости. Кто- то таким образом просветляется. Например, Гребенщиков всё время ездил к Саи Бабе. С тем же успехом можно отправиться к нашим старцам, которые сидят в пещерах, принимают информацию сверху и могут рассказать всё, что надо. Но, конечно, индийский карнавальный путь приятнее: все ходят в трусах, жарко, много фруктов и цветов.
Я слышала истории, как наши олигархи прилетают в какой-нибудь монастырь на личных самолётах, ставят вокруг охрану, сидят на циновке, едят плошечку риса в день – просветляются. А потом возвращаются домой обирать народ по новой. Вот если у человека есть твёрдое ощущение, что именно Индия откроет ему смыслы, – это одно. И тогда надо ехать в Индию! Но мода на Индию – это совсем другое. Как говорил мой учитель, даже забравшись на самую высокую гору Тибета, ты не станешь ни на миллиметр ближе к небесному диспетчеру.
0
60.00
