На минувшей неделе Следственный комитет РФ арестовал шестерых руководителей северокавказских газовых предприятий. По мнению экспертов «Огонька», эти аресты подтверждают существование в стране огромного нелегального рынка углеводородов. Как он работает?
Сначала о героях нашумевшей истории. В числе фигурантов «газового дела» — отец арестованного (по обвинению в убийствах и организации ОПГ) сенатора Рауфа Арашукова — Рауль Арашуков, советник гендиректора ООО «Газпром Межрегионгаз», глава филиала «Газпром Ставрополь» Алан Каятов, гендиректора ООО «Газпром межрегионгаз Астрахань» Руслан Арашуков, бывший руководитель «Газпром газораспределение Черкесск» Гузер Хашукаев, заместитель генерального директора АО «Газпром газораспределение Ставрополь» Николай Романов и гендиректор ООО «Газпром межрегионгаз Ставрополь» Игорь Травинов. Всех их обвиняют в создании преступного сообщества, укравшего у государства газ на 31 млрд рублей.
Сумма огромная. Если считать по внутренним ценам (на оптовом рынке около 5 тысяч рублей за 1000 кубометров), получается, украли 6 млрд кубов — таков годовой объем газа, поставляемого из России целым странам (Венгрии, например). Поскольку среди арестованных — руководители газораспределительных компаний разных субъектов Федерации, вроде бы очевидно: действовала развитая межрегиональная сеть хищения углеводородов. По информации следствия газ поставлялся в несуществующие населенные пункты несуществующим потребителям. А в реальности объемы якобы уходили к другим потребителям, но уже за наличные деньги. Вроде бы выглядит логично. Однако в том, что работала именно такая преступная схема, сомневаются эксперты «Огонька».
Все под контролем?
Тамара Сафонова, директор Независимого аналитического агентства нефтегазового сектора, доцент кафедры международной коммерции РАНХиГС, вообще называет эту схему фейковой и говорит, что воровать газ таким образом технически невозможно. С нею согласен Игорь Юшков, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности. «Непонятно, почему факт воровства так долго никто не отслеживал. Давление в трубе постоянно контролируется приборами. Всегда видно и понятно, куда уходит газ. Значит, кто-то на протяжении длительного времени подделывал документы»,— размышляет эксперт.
Поясним. Если газ ушел потребителю, это должно быть зарегистрировано: такой-то объем отправлен туда-то. Когда наступает срок платежа, в документах должно быть зафиксировано: деньги пришли. А если не пришли, потребитель попадает в разряд должников. Между тем по версии СК получается, что газ одномоментно должен был идти к одним потребителям, документы выписывались другим, которых не существовало, а в ведомости ставилась (годами?!) отметка, что газ оплачен.
Эксперты убеждены: если правоохранители не лукавят, то мы имеем дело либо с тотальной фальсификацией отчетности по целому региональному кусту в системе Газпрома, либо с… каким-то чудом.
Судите сами. По существующему в отрасли порядку все деньги от потребителей поступают на счета ООО «Газпром межрегионгаз» (100-процентная дочка Газпрома). Но туда, если верить следствию, деньги от реализации похищенных объемов не должны были поступать, коль скоро они уходили в карман злоумышленников. В федеральном «Межрегионгазе» (МРГ), стало быть, должна была образоваться огромная дыра (если газ, как утверждают правоохранители, воровали в течение 18 лет, то ежегодную недостачу почти в полтора миллиарда пропустить трудно). Схема, однако, исправно работала. Значит, с бумагами был полный порядок?
— Федеральный МРГ должен был бить тревогу,— говорит Игорь Юшков.— Надо учитывать, что газовая труба контролируется более тщательно, чем нефтяная или нефтепродуктовая. Есть диспетчерское управление в Газпроме, которое фиксирует движение газа от скважины до распределительных терминалов. Есть Центральное диспетчерское управление ТЭК, которое засекает все перетоки газа, начиная от резервуаров до конечных потребителей. Уход газа налево на любом этапе может быть обнаружен. Вообще, газовая труба более чувствительна к незаконным врезкам, чем, скажем, нефтяная или нефтепродуктовая. В принципе, врезки в распределительную сеть возможны — там давление низкое, всего 0,2 атмосферы. И на Северном Кавказе такие врезки находили, но объемы отбора газа при таких манипуляциях не измерялись миллиардами кубических метров. Здесь же речь о том, что масштабными хищениями системно занималась группа руководителей региональных межрегионгазов на протяжении многих лет, и никто ничего не видел!
Один из экспертов обратил внимание, что глава преступной группы Рауль Арашуков был советником генерального директора ООО «Газпром Межрегионгаз» Кирилла Селезнева. Если схема, описанная следствием, реально существовала, к его фигуре у правоохранительных органов должен возникнуть резонный интерес. Но такого интереса нет. Пока?
Кто ворует газ?
В России газифицированы далеко не все территории, города и села. По данным Минэнерго, на конец 2018 года уровень газификации городов — 72 процента, сельской местности — 59,2. Например, Ленинградская область (через которую уже идет «Северный поток» в Европу и строится второй газопровод туда же) газифицирована на 40 процентов. Совершенно нет природного газа в Карелии. Замминистра энергетики РФ Алексей Текслер рассказывал «Огоньку», что негазифицирован город Красноярск.
Исторически складывалось так, что газификация шла с юга на север. Одним из первых был построен магистральный газопровод «Ставрополь — Москва». Потом появился газопровод «Оренбург — западная граница СССР». Поэтому наиболее разветвленные сети газоснабжения у нас находятся в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах. И именно там, по мнению экспертов, наибольшая концентрация хищений газа. Причем речь в данном случае не о хищениях в физическом смысле — откачали газ из трубы и куда-то отвезли. А о неплатежах генерирующих электричество и тепло компаний.
Игорь Юшков рассказывает об одной наиболее распространенной схеме воровства средств в системе сбыта газа. В последнее время стали появляться небольшие мобильные котельные, которые заключают договоры с администрацией городов или сел на поставки тепла и горячей воды населению. Осенью они подключаются к теплосетям. Всю зиму топят. Люди платят за отопление, а котельные за газ — нет. По закону отключать их зимой от газоснабжения нельзя — люди замерзнут, этим и пользуются. Дальше понятно: наступает весна и «мобильных операторов» словно талой водой смывает вместе с деньгами потребителей. Вряд ли такие фокусы возможны без участия администрации городов и поселков, пользующихся «сезонными услугами», и распределительных сетей.
Схемка примитивная, но, как полагают эксперты, легко масштабируется хоть на территорию, хоть на отрасль. Вот, например, совсем недавно все обсуждали разгоревшийся скандал: долги за газ на 9 млрд рублей, висящие на потребителях Чечни, местный суд приговорил к списанию как неправедные. Глава республики Рамзан Кадыров свалил вину на первую чеченскую войну, якобы люди не могли тогда платить за газ. Лукавство. Во время войны газа в городах и селах не было вообще. Люди спали одетыми, обогревались кто как мог, дровами и керосинками. Представьте, если бомба или снаряд попадет в дом, где в трубах идет газ, от дома останется груда битого кирпича. Такого в ту войну не наблюдалось — могу свидетельствовать лично.
Тут схема иная и звенья ее понятны. Один только МУП города Грозный, например, задолжал 2 млрд 264 млн рублей тому же «Межрегионгазу». Собрать все ЖКХ республики — вот и набежит 9 млрд, но не от мелких частников, а от вполне серьезных компаний. От ноу-хау «мобильная котельная», согласитесь, отличается не сильно: собирают деньги с потребителей тепла и электричества, то есть с людей, а за газ не платят: кому должен — всем прощаю.
В прошлом году «Газпром Межрегионгаз» собрал самых серьезных должников в одном большом списке.
Общая сумма задолженности — 150 млрд рублей. Повторим, это не долги населения, а долги крупных генерирующих компаний и даже ведомств.
ООО «Тверская генерация», например, не заплатила 4 млрд 385 млн рублей. В Кемеровской области Центральная ТЭЦ умыкнула 2 млрд 800 млн рублей. Один их крупнейший должников по газу — Министерство обороны. За ним числится 5,9 млрд рублей. Наверное, это не тот газ, которым, врезавшись в трубу, обогреваются в полевых условиях молодые лейтенанты и капитаны. Тут надо смотреть выше.
Смотрит кто-нибудь? Вопрос, как говорится, риторический…
Вертикали и горизонтали
По общему мнению экспертов «Огонька» (многие соглашались говорить только на условиях сохранения анонимности), нелегальный рынок углеводородов в стране — это своего рода теневая отрасль экономики, точнее, целых две: левые миллиарды возникают и крутятся на тучных нивах — в газораспределении и обороте нефтепродуктов. На каждой — свой «ассортимент», а сами нелегальные рынки газа и нефтепродуктов устроены по-разному. Первый, как мы уже убедились на приведенных выше примерах, сосредоточен преимущественно в секторе теплогенерации, процветает в ограниченном числе регионов, в нем участвует вся вертикаль газоснабжения — от региональных МРГ до федерального «Газпром Межрегионгаза». И главный ресурс здесь — тотальное мошенничество с документацией и приписки, поскольку при нынешнем развитии системы контроля невозможно без подделки документов увести налево ни один кубометр газа.
Нелегальный рынок нефтепродуктов, напротив, рассредоточен по всем российским регионам, здесь управляющей вертикали нет, а основной сектор извлечения неправедных доходов — независимая оптовая торговля. До недавнего времени процветал еще и нелегальный рынок нефти, но в последние годы он резко сократился: краденую нефть надо перегонять на бензин, а это дело довольно сложное. Требуется транспорт, резервуары для хранения сырья, небольшие перегонные заводики, которые называют «самоварами». А контроль нефтяных труб стал более тщательным, всюду установлены датчики давления, дроны постоянно летают над нефтепроводами. На врезки в трубы сейчас реагируют более оперативно — много не откачаешь.
Как же работают нелегальные схемы на рынке нефтепродуктов? Эксперты разъясняют: специфика махинаций диктуется типами логистики. Либо левые миллиарды возникают на этапе доставки сырья на перерабатывающие предприятия, либо на стадии сбыта готовой продукции в оптовую и розничную торговлю, причем в последние годы баланс смещается в сторону последнего.
Знакомые со спецификой «ремесла» люди объясняют, отчего именно так: на так называемой первичной логистике сильно уже не разгонишься. Эксперты, правда, рассказывают, что при строительстве нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан» было обнаружено и ликвидировано около 300 врезок в трубу. Другие источники говорят, что в 2017-м было зафиксировано 517 врезок в нефтепроводы. Но их «пропускная способность» — капля в море, к тому же «издержки» весьма высоки.
Игорь Юшков привел пример, как воровали сырую нефть еще совсем недавно в Дагестане. Из российского сектора Каспия, а также из секторов Казахстана и Туркмении танкерами доставляли сырую нефть в Махачкалу. От причала до пункта приема Транснефти идет труба. Буквально последние 100 метров этой трубы контролируют полукриминальные элементы. Они заставляли сопровождающих танкеры лиц подписывать бумаги, что привезенная нефть была с водой и воду в трубу не закачали. На самом деле воды не было. Но объем якобы воды — в реальности нефти — эти деятели забирали себе и перегоняли на примитивных перерабатывающих установках. Остальную нефть сдавали в систему Транснефти. Убытки несли поставщики нефти и в итоге переставали пользоваться портом Махачкалы.
Ворованную нефть увозили в горы, там на «самоварах» ее перегоняли. «Самовар» — это большой котел (или бочка) объемом 2–3 тысячи литров. Под ним разводится огонь, и из него, как из самогонного аппарата, через некоторое время начинает капать бензин.
Это так называемый прямогонный бензин с октановым числом не выше 65, который в бензобак иномарки, например, заливать нельзя, но его отправляли местным АЗС. А то и просто разливали в 20-литровые канистры и продавали на всех углах. Сейчас «самоварного» бензина осталось очень мало. Тамара Сафонова говорит, что за последние несколько лет из 250 «мини-НПЗ» были ликвидированы 237. А нелегальный рынок нефтепродуктов переместился в более «плодородный» сектор — вторичной логистики.
Оптовая вольница
Все производители моторного топлива при продаже его в розничную сеть должны уплачивать акцизы. Государство в целях борьбы за высококачественное топливо постоянно повышает акцизы на бензин ниже 5-го класса. Так, акцизы на бензины 4–2-го класса и так называемый прямогонный бензин в прошлом году составляли 13 100 рублей за тонну. А на бензин 5-го класса — 11 230 рублей за тонну.
Теперь следите за руками. Пока бензин не вышел в опт или розницу, с него акцизы не берутся.
Мелкие производители покупают у крупных (реже гонят сами) низкокачественный бензин, например, с октановым числом 80 или даже 92. И начинают бодяжить.
То есть с помощью различных присадок это самое октановое число доводят до 95. Чаще всего используется метил-трет-бутиловый эфир (МТБЭ). Его можно отличить от качественного бензина — имеет голубоватый оттенок и пахнет «больницей». Теплотворность топлива снижается на 20 процентов, соответственно автомобиль будет плохо разгоняться.
В США и Европе такой бензин запрещен: очень вредит природе. А у нас разрешается добавлять МТБЭ в бензин до 15 процентов. В независимую розницу этот бензин идет за 5-й класс. И, следовательно, акциз на 1870 рублей за тонну меньше. Это и есть маржа, к которой так стремятся независимые производители. По документам бензин проходит у них как купленный у крупного НПЗ. Но на большинстве «независимых» АЗС, особенно в сельской местности, нет возможности проверять, что в тот бензин доливали.
По оценкам экспертов, государство теряет ежегодно 30–35 млрд рублей доходов только по акцизам на нефтепродукты (информация Минфина России). А в целом нелегальный оборот бензина и дизельного топлива в стране достигает 20 млн тонн, или 10 процентов от общего производства топлива.
…Помнится, незадачливый персонаж из «Джентльменов удачи» Василий Алибабаевич разбавлял бензин ослиной мочой, за что и попал в СССР в тюрьму. Сейчас в России за бодяжничество не сажают. В прошлом году, правда, был принят закон об усилении уголовной ответственности за незаконное производство топлива. Скажем, за врезку в нефтяную трубу могут дать 4 года лишения свободы или 200 тысяч рублей штрафа. Но если дело доходит до суда, то «посадки» редки, чаще штраф, который преступники с легкостью заплатят. А наказания за разрушение трубопровода или ущерб природе в этом законе вовсе нет, хотя именно это обходится государству намного дороже, чем украденная нефть. Более того, оперативники могут в суде доказать только «последнюю бочку», с которой были пойманы преступники. Все, что было украдено раньше, не считается, доказать невозможно.
Да и воровство газа не часто квалифицируется как преступление, чаще проходит как «долги». Сюжет с Арашуковым и компанией, с которого этот материал начался,— едва ли не прецедент, потому и гремит.
0
75.00
