ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Дек. 22, 2020

В катании Бузовой есть искорка

— Когда последний раз вы были в России?

— В 2007-м, когда участвовала в проекте «Танцы со звездами». С удовольствием бы приезжала почаще, я очень скучаю. Россия — это моя страна, мое сердце там. Но у меня масса проектов и очень мало свободного времени.

— Что думаете о проекте «Ледниковый период», который аналогичен тому, в котором участвовали вы?

— Честно говоря, видела не так много выпусков. Понравилась Лена Ильиных — как всегда, очень яркая, шикарная. И в Ольге Бузовой увидела какую-то искорку, хотя знаю, что ее в прессе в основном ругают. Да, конечно, ей не хватает пластики, но представьте — впервые встать на коньки с ростом 176 см! Это же очень страшно — падать с такой высоты. Зато длинные ноги, длинные руки на льду смотрятся красиво. А что она пока чуть зажата, неудивительно. Она и так большая молодец.

— Как вам Алина Загитова в роли ведущей?

— Мы не знакомы, но заочно я Алине очень симпатизирую. Она напоминает мне маленького ангела. Очень старательная, трудолюбивая, уверена, что добрая девочка...

— Сейчас активно обсуждается поднятие возрастного ценза для выхода во взрослые до 17 лет. Чтобы такие взрослые красивые фигуристки, как Загитова, могли соревноваться дольше. Что вы об этом думаете?

— Мне кажется, это неправильно. Даже на примере моей дочки, которой сейчас 18, вижу, что это очень сложный возраст. Играют гормоны, у ребенка меняются не только фигура, но и желания, поведение. Если мы ограничим минимальный возраст 17 годами, то потеряем целый пласт талантливых спортсменов. Они просто до взрослых соревнований не доживут. Причем не потому, что их форсировали, а из-за особенностей организма. Разве это справедливо? Я думаю, что если и поднимать минимальный возраст, то до 16 лет. После 16-ти смело можно выпускать во взрослые.

— А если девочка год покатается и закончит — это же плохо для вида спорта?

— Почему? Я за то, чтобы у каждого человека был выбор. Это не только российская проблема, есть много примеров американок, которые выигрывали Олимпиаду в 15-16 лет, а потом уходили в учебу или еще куда-то. Тара Липински, Сара Хьюз, та же Оксана Баюл... И я считаю, что заставлять человека продолжать спортивную карьеру — это неправильно. Может быть, Алина хочет попробовать себя в роли телеведущей или еще кого-то — почему нет? Это ее личное дело.

Сама тренировала дочь-теннисистку

— Ваша дочь Скайлер серьезно занималась теннисом. Как сейчас дела?

— Скайлер — девочка очень домашняя, выросла под моим крылышком. Это не тот случай, когда ребенок растет как трава. В теннисе она дошла до 60-й ракетки мира среди юниорок, выступала на двух турнирах «Большого шлема». И это при том, что последние три года ее тренировала я. К сожалению, теннис — очень дорогой вид спорта, и у нас не было финансовой возможности нанять целую команду специалистов, чтобы дойти до того уровня, до какого дочка потенциально могла бы добраться.

— Играла дочка под американским флагом?

— Конечно. Она родилась в США и имеет только американское гражданство. Я очень хочу сделать и российское, буду над этим работать.

— Как вы себя ощущали в роли тренера по теннису? Где теннис и где танцы на льду...

— Я очень много училась: у специалистов, с которыми дочка раньше работала, у других тренеров и игроков. Просмотрела миллион видео, анализировала каждый матч. С девяти лет, что Скайлер занимается теннисом, я везде с ней ездила, и у каждого тренера старалась что-то полезное подсмотреть. К сожалению, именитые, дорогие тренеры, которые нам попадались, в основном не горели желанием именно вырастить чемпиона. Им нужно было заработать свои 150-200 долларов в час, а какой потом у спортсмена будет результат — неважно. Поэтому я в какой-то момент и сказала дочке: а давай попробуем сами поработать?

— Не жалеете?

— Я вообще такой человек, который всегда в себе сомневается и очень к себе придирчив. Однажды мы были в Германии и взяли урок у Николаса Кифера — великий человек, бывшая пятая ракетка мира. Уверена была, что по сравнению с ним я — это полный ноль. Но после урока дочка сказала: «Мам, да ты мне говоришь практически все то же самое, что и он». Может, процентов на пять только Кифер подметил каких-то других нюансов, но в основном это было повторение того, что мы и так знали. Но я это говорю вовсе не для того, чтобы подчеркнуть, какой я великий теннисный тренер. Это вообще ни разу не так. Хотя желание развиваться в этой области у меня есть.

— Почему вы сейчас не тренируете фигуристов?

— Я начала тренировать, когда дочке только исполнилось 9 месяцев. Работала с Анжелой Никодинов и еще несколькими спортсменами. Потом у меня появилась своя академия, это было очень интересно. Хотя проблем тоже хватало: на словах у всех огромные амбиции, а реально работать никто не готов. Словно родители думают, что если я двукратная олимпийская чемпионка, то как фея сейчас взмахну волшебной палочкой — и их дети тоже начнут выигрывать. А когда ты понимаешь, что кроме тебя тут никто не готов напрягаться, то мотивация работать пропадает. Доходило до смешного: я в конце тренировки еле дышу, так устала им показывать и поправлять все, а дети даже не вспотели.

— Вам не мешали все эти страшные истории с харассментом: например, скажешь девочке, что ей надо похудеть, а ее родители потом тебя засудят?

— У меня тут никакого негативного опыта нет. Мне кажется, все зависит от тренера, от его энергетики. Один и тот же месседж можно донести абсолютно по-разному. Можно сказать: «Ты жирная!», а можно: «Что ты думаешь о том, чтобы привести себя в еще лучшую форму?». У меня ни разу даже мысли не было, что я боюсь своему ученику что-то сказать или сделать. Относилась искренне, с душой, и дети, наверное, это чувствовали.

— Почему вы сейчас не работаете в фигурном катании?

— На американских катках свои тренеры. В основном они сами не добивались в спорте особых успехов и научились всему, примерно как я в теннисе. Но такие тренеры категорически не хотят, чтобы к ним на каток зашел олимпийский чемпион. Потому что тогда они сразу теряют часть своего заработка. Я пару раз на сеансах массового катания видела, как они работают, и прямо сердце кровью обливалось. Вижу, как у бортика стоит мама, полная надежд. Наверняка нелегким трудом зарабатывает эти деньги и платит их тренеру, уверенная, что ее ребенка научат. А они учат — совершенно неправильно, не тому и не так.

Тарасова могла швырнуть на лед мою сумку

— Какие у вас сейчас отношения с Татьяной Анатольевной Тарасовой? Судя по ее интервью — не очень.

— Татьяна Анатольевна ведет себя по отношению ко мне непорядочно и даже — не побоюсь этого слова — обманывает. И если слова в интервью я еще могу списать на ошибку журналиста, то про написанное в ее книжке так не скажешь. Там откровенная ложь. И для меня это очень больно, потому что ни один из моих бывших тренеров — ни Наталья Дубова, ни Наталья Линичук — себе такого не позволял. И я искренне им благодарна. Да, у нас были ссоры, были сложные моменты, но сейчас у меня в душе по отношению к ним осталась только благодарность. И все, кто со мной когда-либо работал, знают, что я трудилась и отдавала на льду всю себя.

— Приведите примеры, где Тарасова обманывает.

— Якобы я била Женю (партнер Грищук Евгений Платов. — Прим. «СЭ») зубцами коньков по больным коленям, оскорбляла его и унижала. Я думаю, люди, которые меня хоть чуть-чуть знают, читая это, просто не верили своим глазам. Даже если логично подумать: Женя — мой партнер на протяжении многих лет, он только что перенес сложнейшую операцию, у него больные колени, и впереди — наша вторая Олимпиада. Неужели же я буду его бить?! Да вся моя жизнь от него зависит. Наоборот, я с него пылинки сдувала. На поддержках буквально не дышала, сама везде падала, только чтобы он стоял на своей больной ноге. Многие тренировки вообще проводила одна, чтобы его поберечь. Из-за этого, кстати, за три дня до Игр упала и получила трещину кисти. С ней и выступала.

— Как вообще Тарасова стала вашим тренером?

— Я подчеркну, даже близко не было такого, что Татьяна Анатольевна как тренер сделала нас двукратными. В 1996 году мы пришли к ней состоявшимися фигуристами, действующими олимпийскими чемпионами. Пришли уже даже с готовыми программами на сезон, потому что было это в декабре — естественно, программы у нас уже были поставлены. Просто в тот момент сложилась такая ситуация, что наш тренер Наталья Линичук стала делать ставку на другую пару, Анжелика Крылова — Олег Овсянников. Анжелику я, кстати, очень люблю и восхищаюсь. Не могла себе позволить сказать такое, когда выступала, а теперь вот от души: Крылова — шикарная фигуристка и вообще человек.

— Почему все-таки Тарасова?

— На тот момент в обойме были Линичук, Тарасова и Дубова. У Дубовой мы уже были, оставалась Татьяна Анатольевна. Изначально это была идея Жени. Мы подумали, что нам нужен даже не тренер, а такой консультант, человек-стена. На которого можно было бы опереться, получить поддержку в нужный момент, совет со стороны. И все эти качества мы увидели в Тарасовой.

— Как она вас приняла?

— Не могу даже сказать, что она нас тренировала. Она нас ничему не учила, больше хвалила и говорила комплименты. Для меня это было очень необычно, потому что от той же Линичук, которая меня вырастила с 12 лет, редко когда можно было услышать похвалу. Еще запомнилось, как Татьяна Анатольевна курила. Мы подъезжаем к бортику, а в лицо — клубы дыма. Я стеснялась ей что-то сказать, а Женя постоянно просил: «Татьяна Анатольевна, хватит курить, нам дышать нечем!»

— Вы часто ругались с ней?

— Олимпийский сезон — это всегда стресс. Искры летели, но опять же: кто меня хоть немного знает, никогда не поверит в то, что я там над кем-то издевалась. Татьяна Анатольевна местами вела себя, как сумасшедшая. Могла, например, взять мою сумку и швырнуть на лед. А я потом ползала и собирала свою косметику. Морально все это просто убивало.

— Что за история с призовыми за Олимпиаду-98, которые вы якобы потеряли из-за Тарасовой?

— Я с девяти лет выступала за общество «Динамо». Именно они дали мне шанс после переезда из Одессы остаться в Москве и тренироваться. Но Тарасова после нашего перехода к ней стала уговаривать: «Оксан, нам нужно платить за лед, за костюмы. А мой хороший друг — президент общества профсоюзов. Они очень богатые, денег на подготовку к Играм дадут, премию тебе после Олимпиады хорошую заплатят, квартиру/машину подарят — только перейди». Я долго мялась и не решалась на этот шаг. Пока однажды Татьяна Анатольевна просто не положила передо мной пустой лист бумаги: «Оксан, нужно срочно подписать и отправить в Москву. Это будет письмо о твоем переходе в профсоюзы».

— И вы подписали?

— Представляете! Сейчас уже сама не понимаю как. Но у Татьяны Анатольевны бешеная энергетика. Она словно тебя заколдовывает, сопротивляться невозможно. Переход состоялся, костюмы для Олимпиады мне действительно оплатили — во всяком случае, я не платила за них сама. После Игр в обществе устроили торжественный прием в мою честь. Подарили книжку «Москва» — словно я турист и сама не выросла в этом городе, какие-то духи и конвертик, в котором лежали семь бумажек по сто долларов.

— Ваша реакция?

— Заплакала. Ведь раньше на соревнованиях спортсмены ничего не зарабатывали. Олимпиада и шоу были единственной возможностью как-то устроить свою жизнь. Президент общества тогда очень меня успокаивал. Сказал, что деньги потратили на какие-то детско-юношеские соревнования, а все, что осталось, отдали мне. Естественно, сразу после возвращения в гостиницу я набрала Татьяне Анатольевне. Она сказала, что неудобно говорить и бросила трубку. А потом мне несколько человек сказали, что скорее всего, Тарасова меня обманула. И честно заработанные мной деньги они поделили с президентом общества профсоюзов.

Смену имени придумали актерские агенты

— Что за история со сменой имени с Оксаны на Пашу Грищук?

— Сейчас я об этом жалею. Дело в том, что после Игр-1994 года нас в США стали постоянно путать с Оксаной Баюл. Не понимаю, чем мы похожи, кроме имени, но почему-то американцы никак не могли разобраться, где кто. В 1997-м я получила предложение от известного голливудского директора попробовать себя в роли актрисы. Это было за полгода до Олимпиады. Мне дали роль в фильме «Ронин», от которой я вынуждена была отказаться из-за подготовки к Играм. Но как-то постепенно я стала вхожа в этот мир, у меня появились свои актерские агенты. И вот они предложили сменить имя, создать собственный уникальный псевдоним, чтобы избавиться от аналогии с Баюл.

— То есть это была не ваша идея?

— Нет, конечно. Я сначала очень этого стеснялась. Все знакомые и друзья по-прежнему называли меня Оксаной. А когда на улице в Лос-Анджелесе мне как-то стали кричать «Паша!», я даже не поняла сначала, к кому они обращаются.

— Какие у вас сейчас отношения с Платовым?

— Сразу после Игр-1998 я, конечно, очень на него обиделась. Женя поддался влиянию Тарасовой и за моей спиной встал в пару с Майей Усовой. Хотя я буквально умоляла его перейти в шоу Stars on Ice, где нам предлагали очень хорошие условия. Что я не хотела больше кататься — это полное вранье. Я рвалась на лед, это была моя цель. Даже после ухода Жени все равно продолжала выступать в шоу еще три года. Разве бы я так делала, если бы хотела закончить карьеру, как это говорили?.. Хотя, конечно, распад нашей пары стал для меня ударом. С Женей у нас были бы совсем другие гонорары в шоу, и мы могли бы спокойно кататься еще лет десять.

— Зачем Тарасовой все это было нужно?

— Думаю, дело в том, что после Олимпиады она предложила нам с Женей и Илье Кулику подписать с ней контракт на четыре года. Я отказалась. Почему я должна отдавать процент со всех своих заработков в шоу, если она к ним не имеет никакого отношения? Программы мы себе ставим сами либо нанимаем хореографа. Но Тарасова-то тут при чем? Если честно, мне кажется, главный талант Татьяны Анатольевны — это актерский. Она действительно великая актриса. И как у любой великой актрисы, понять, где у нее правда, а где — ложь, сложно. Но я точно знаю, что лжи в ее словах очень много.