«Милосердие». От него я и узнала, что
в людях. А я же психотерапевт, и у меня есть
и время, и способности. И я решила стать
волонтером. Пришла в штаб с полным набо-
котерапией, арт-терапией... За пять минут
быстро переключаться на другие задачи.
щающимся потоком беженцев. И у каждого
то стыдно. На этом фоне все недовольства,
второй план. Взгляд перефокусируется со
второстепенного на важное. А это нам сейчас
А еще именно здесь я по-настоящему
осознала, что все люди разные. С кем-то
мы очень сильно сдружились, и благодаря
им я стала терпимее. Да, несмотря на мою
профессию, я бываю категорична. Хочет-
ся сделать все по-своему. В такие минуты
я заставляю себя посмотреть на коллег, на то,
как работают они. Всё это помогает переба-
рывать гордыню, перенимать чужой опыт,
становиться человечнее.
Важно понимать, что волонтерство — это
далеко не всегда красивые истории про то,
как ты героически спас кошку. Иногда нужно
просто монотонно выдавать продукты. Но
когда работаешь с детьми, порой происходит
и кое-что интересное. Например, я обратила
внимание, что многие приходящие к нам
дети играют в игры, свойственные более
младшему возрасту. Такое бывает, когда ребе-
нок в стрессе и травмирован — он регресси-
рует на пару лет. Я, конечно, стараюсь их обо-
дрить, и постепенно они раскрываются.
Некоторые дети вообще приходят сюда
просто поиграть с игрушками. Бывает, уви-
дят какую-то и радуются, потому что и у них
была такая. И если мы видим, что ребенку
эта игрушка нужна как утешение, мы ее ему
дарим. Конечно, невозможно проработать
серьезные травмы в таком импровизиро-
ванном детском уголке, но мы рады помочь
ребенку хотя бы отвлечься от стресса и дать
родителям время решить их вопросы.
Каждый день через нас проходит человек
сто, и мы нередко становимся свидетелями
настоящего чуда. Вот летом пришла к нам
семья — время шесть вечера, а их выселили.
Детям, конечно, разрешили остаться на ночь,
а мама с бабушкой ночевали на лавочке.
И вот пришли они — мама, бабушка, трое
деток и кошка. У сотрудницы, отвечавшей
за размещение, дежурство уже закончилось,
но она случайно увидела наше сообщение
и сразу нашла им жилье в Белгороде. Мы
бросились заказывать им билеты, с трудом
нашли вечерний поезд, вызвали такси и тут
поняли, что забыли про кошку! Но с Божией
помощью семья все-таки смогла уехать.
И кошка тоже. Мне тогда почему-то осо-
бенно запомнились три девочки. Пока мы
в ажиотаже решали проблему, они просто
сидели и ждали, уткнувшись в свои телефо-
ны. Не кричали, не истерили, вели себя, как
простые московские школьницы, которые
никогда не были под обстрелами. И не потому что плакать нельзя, просто жизнь есть
жизнь, и она продолжается.
Была у меня еще одна удивительная встре-
ча. К нам приехала девушка лет 18, одна,
без родителей. Начинает рассказывать свою
историю, да так позитивно! Такая вся свет-
лая, легкая, эмоциональная. А ведь их дом
был прямо на линии фронта. Когда начались
военные действия, мама с другим ребенком
уехала в Лондон, а сама девушка с молодым
человеком — в Испанию, но тот ее там бро-
сил, и она решила перебраться в Россию.
Я в изумлении спрашиваю: «Зачем?» А она
отвечает: «Здесь моя бабушка, она меня вос-
питала». Но въехать в Россию ей удалось не
сразу: паспорт был просрочен. И тут чудесным
образом сама служба выдачи докумен-
тов приехала к ней и сделала паспорт.
Я была поражена. Эта девушка ничего не
требовала, не давила на жалость. Она как-
то очень легко говорила про все трудности,
через которые прошла. Рассказала, что рабо-
тает официанткой и копит деньги на проезд
к бабушке. А когда я спросила ее про даль-
нейшие планы, она ответила: «Мир большой.
Может быть, вернусь в Мариуполь. Может,
в Европу. А может, останусь в России. Не про-
паду!» .