ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Дек. 27, 2016

С именем Григория Распутина связано столько мифов, что их хватило на три поколения его потомков. Сегодня разглядеть за этими мифами семейное прошлое настойчивее многих историков пытается правнучка тобольского крестьянина Лоранс Юо-Соловьефф, с которой встретился корреспондент "Огонька".

Нарядный павловопосадский платок, чехол для телефона, украшенный хохломой, в комплекте со славянской фамилией, произносимой на французский манер,— "русскость" коренной парижанки мадам Юо-Соловьефф не знает границ. С первых минут разговора становится ясно: интерес к перипетиям российской истории начала ХХ века для нее дело глубоко личное. Ведь именно это время определило историю ее семьи.

Из семерых детей Григория Распутина до взрослого возраста дожили трое: Матрена, которая еще в Петербурге сменила свое "деревенское" имя на более светское — Мария, Варвара и Дмитрий. После того как Дмитрия с семьей сослали в Салехард (ориентировочно в 1930-х, точная дата не установлена), а Варвара просто исчезла (одна из версий — скончалась в госпитале от тифа в середине 1920-х), Матрена осталась его единственным потомком, которому удалось пережить все революции и войны первой половины века.

Незадолго до своей смерти Распутин оставил любимой дочери записку: "Скорее беги, пока светло". Матрена не оставила ее без внимания: добыла для себя и мужа новые документы и решилась на побег. На западе был фронт, так что из Петербурга отправились в Европу через Владивосток. Путь занял почти два года и был полон приключениями: золото царской семьи на каждой станции искали в багаже, поезда застревали на Транссибирской магистрали по нескольку месяцев, мятеж подняли чехословаки, перед самой посадкой на пароход Матрена родила своего первенца, дочь Татьяну, а на пароход грузились, когда во Владивостоке уже "гостили" интервенты. Путешествие получилось почти кругосветным: оставив позади Сингапур, Японию, Суэцкий канал, семья высадилась в итальянском Триесте, оттуда через Прагу двинулась в Берлин. Еще через четыре года перебрались в Париж. Там Матрена танцевала в Театре Империи, пока в начале 1930-х ее не заметил директор американского цирка Barnum. Знаменитая фамилия заинтересовала антрепренера — он пообещал взять Матрену на работу в цирк и увезти ее в Америку, но с одним условием: сначала она должна войти в клетку со львами. Именно с этой семейной легенды внучка Матрены Распутиной, Лоранс, и начинает рассказ о своих родных.

— Конечно, бабушка согласилась,— гордо улыбается Лоранс.— После побега от революции, Первой мировой и Гражданской войны клетка со львами ее уже не очень пугала...

Историю своей семьи мадам Юо-Соловьефф, которая сейчас живет в пригороде Парижа, изучает и рассказывает уже не первый год. О своих русских корнях и о прадеде она узнала только подростком — имя Распутина долгое время было под запретом в родительском доме. Зато теперь, чтобы докопаться до истории своей семьи, о которой красочнее всего свидетельствуют бабушкины воспоминания и бессчетные мифы, она не ограничивается изучением "хронологической пыли" — в свои 73 года Лоранс уже несколько раз побывала в родной деревне прадеда и бабушки, что в Западной Сибири. На одной из ее фотографий — два ряда укрытых снегом изб, между ними — неровная колея, а над крышами — хмурое небо. Показывая мне фото, которое Лоранс сделала во время одного из таких путешествий в Покровское, она без экивоков называет деревню своего прадеда "унылой долиной".

— Да ведь здесь ничего не изменилось с тех пор, как мои предки уехали из этих мест в прошлом веке! — возмущается она.— Думаю, точно таким же здесь было и средневековье — все те же маленькие избы. Почти вижу, как моя бабушка гуляла по этой же дороге...

— А сами-то жители Покровского помнят, что здесь когда-то жил Распутин?

— Конечно. Когда я впервые побывала в Покровском в 2005 году, я ходила по деревне, стучалась в двери, спрашивала жителей, помнят ли они, что это деревня Распутина, все отвечали: "Ну конечно, знаем". И многие почтительно относятся к этому человеку. А вот когда во Франции выясняется, что я правнучка Распутина, люди обычно просто ахают.

— Много мифов окружают имя Распутина. Какой из них, на ваш взгляд, самый неправдоподобный?

— Сложно сказать. Зато я знаю, какой самый правдивый: он действительно был целителем. Ведь Распутина приняли ко двору только потому, что он умел лечить животных у себя, в своей сибирской деревне. Таких талантливых целителей, которые никогда не учились на ветеринаров, много во Франции, особенно в Бретани или Оверни. А слухи, которые окружали Распутина... Тут надо начинать с другого: когда в царской семье родился царевич, его болезнь — гемофилию — держали в тайне, то есть никто, кроме семьи, о ней не знал. Тем временем разговоры об уникальных способностях Распутина дошли до двора — и его решили позвать. Но поскольку знатные люди не понимали, что за человек Распутин и почему он бывает у императрицы, решили, что он, конечно, не просто так чай с ней пьет... Это смешно, он никогда не был таким уж близким другом императорской семьи. Во время революции, когда царь понял, что все против него, а единственным, кто был верен ему, остался Распутин, он стал называть его "мой друг". Моя бабушка редко рассказывала мне об императорской семье, ведь в семье такие разговоры были строго запрещены...

— Почему?

— Наверное, чтобы защитить меня, да и всю семью. Когда среди других эмигрантов во Францию приехал Юсупов, он очень быстро написал книгу воспоминаний "Конец Распутина", в которой подробно рассказал, как он "убил дьявола". Книга была очень популярна в 1930-е годы, а репутация Распутина соответственно была очень плохой... Позже, когда Россия и Германия заключили пакт о взаимном ненападении, о русских корнях тем более старались не говорить. Ну а дальше — большая война...

— Когда вы поняли, что Распутин — ваш прадед?

— Мне было около 12 лет. Одна моя подруга сказала мне: "Ты знаешь, что ты русская?" Я удивилась, но она обратила мое внимание на имя моей матери.

— Ну конечно, фамилия-то русская...

— Так я ее не знала — запрет. Помню, как мой отец говорил, стуча по столу, что не хочет, ни чтобы имя Распутина произносили дома, ни чтобы дома говорили о русских корнях семьи. Вот и не говорили. Только когда отец умер, мой кузен, его племянник, сказал: нужно вспомнить всю нашу историю, все, что мы знаем о прадеде.

— И что вы знали о Распутине?

— Что почти все, что о нем рассказывают, неправда. Что он никогда не был монахом, как любили говорить в Европе, что он никогда не устраивал безумных дебошей. Мне об этом рассказывали в детстве — теперь я обязана рассказать об этом... Да, он был родом из деревни, он приехал в Петербург с грязными ногтями, он не умел ни читать, ни писать до 40 лет, он действительно начал сильно пить после 1914 года — так сильно было его отчаяние из-за войны, в которой участвовала Россия. Он считал, что Россия погибла, что она уже разрушена, поэтому он и пошел за Юсуповым, чтобы его убили. Поэтому он написал своей дочери: "Скорее беги, пока светло".

— Думаете, он понимал, что именно Юсупов хотел его убить?

— Нет, но он знал, что до конца года он умрет. На него уже было совершено несколько покушений. Конечно, когда он шел к Юсупову, он прекрасно понимал, что это далеко не невинное приглашение на чай. Конечно, он рисковал.

— Когда Юсупов был в Париже, он не догадывался, что здесь живет дочь убитого им Распутина?

— Феликс Юсупов это прекрасно знал. Когда у вас много денег, вы знаете все и можете многое. Правда, он не навредил никому здесь — ему хватило убить... нет, уничтожить Распутина.

— Он никогда не говорил и не встречался с дочерью Распутина или ее семьей?

— Нет. Но моя тетя Мари, которая была замужем за нидерландским послом, некоторое время провела в Афинах. Там же тогда жила Ирина, дочь Юсупова. Они стали близкими подругами, и прямо перед отъездом она рассказала моей тете, кто она такая... История умалчивает, какова была ее реакция. Потом эта женщина навестила нас с мамой в Париже. Из нашего дома Ирина позвонила своему отцу Феликсу Юсупову и сказала в трубку: "Папа, это я. Знаешь, у кого я в гостях?" Встреч не было. Но Юсупов знал, что мы рядом.

— Какой вы помните вашу бабушку, Матрену Распутину?

— Она научила меня танцам, некоторым русским словам, песням, она сама пела постоянно! У нее были голубые глаза с сиреневым оттенком, знаете, как барвинок, цветок такой. Куда бы она ни входила, на нее сразу все обращали внимание. Она была очень светлым человеком, но скажу вам по секрету: к ней многие тянулись и сторонились ее одновременно. Впрочем, как и меня. Люди сторонятся меня даже сейчас. У меня есть друзья, которые говорят: "Знаешь, Лоранс, ты мне очень нравишься, но я не могу представить тебя своей семье". Просто потому, что я потомок Распутина.

— Она была верующим человеком?

— Разумеется. И в семье всегда отмечали важные церковные праздники, Пасху например. Я приняла православие после ее кончины, чтобы быть к ней ближе. И после нашего разговора поеду в собор Александра Невского на улице Дарю (русская православная церковь в Париже.— "О") и поставлю свечку за императорскую семью... Знаете, когда бабушка рассказывала мне о ней, она никогда не называла Николая по имени или просто царем, как это принято во Франции, но только Его Царское Величество. Мне это казалось таким наивным — в 1970-х во Франции никто так не говорил. Она выпустила три книги, никто их не читал, а она писала их от всего сердца. Но французам и всем европейцам такое читать неинтересно — они охотнее покупали книги Юсупова, которому хватило денег, чтобы не только издать свои книги, но и чтобы перевести их на испанский, итальянский, английский языки.

— А Распутина сегодня многие знают во Франции?

— Конечно, здесь "Распутин" — это имя нарицательное, которым иногда называют политиков, которые слишком любят давать советы. Хотя прадед не занимался никогда такой политикой! Правда в другом: царица Александра, которая видела в нем чуть ли не посланника Божьего, убедила Николая спрашивать совета Распутина только в отношении характера людей. Глядя на кого-то, он точно мог сказать, хороший перед ним человек или плохой. Но он совершенно ничего не понимал в политике! Тем не менее я слышала, что он спровоцировал революцию. Да-да, говорят, что он точно виноват в революции 1917 года, в Гражданской войне, а еще в Первой мировой войне и чуть ли не в войне 1940 года, когда в Париж пришли немцы. Единственное, в чем его пока не обвиняли,— это в убийстве...

— В Париже к вам часто обращаются с вопросами о судьбе Распутина?

— Однажды здесь, в XVI округе Парижа, я присутствовала на выступлении одного православного греческого священника, который знал меня лично. Весь вечер он обвинял Распутина во всех возможных грехах. Мне в какой-то момент стало скучно, я стала рисовать что-то на бумажке, уже думала уйти, но все-таки задержалась, сама не знаю почему. И вот под конец своей речи он говорит: между нами сегодня сидит правнучка Распутина. Все сразу: "У-у-у-у..." Я поднимаюсь, чтобы показаться людям, а потом говорю о своем прадеде около двух минут. Помню, рассказала, что мне никогда не говорили о Распутине того, что я услышала от священника; что я знаю, что платили ему только за исцеление царевича; что он много денег раздавал бедным. Никто после этого не обращался к священнику, все стали говорить со мной... Французы постепенно понимают, что им не все рассказали о Распутине, русские, думаю, тоже постепенно понимают, что он не так однозначен, как его всегда представляют. Когда меня спрашивают, что я думаю о Распутине, я честно отвечаю, но если мне не верят — пускай.

— Как часто вы бывали в России?

— Много раз. Мне нравится там. На улицах, конечно, все ведут себя довольно прохладно, запросто могут хлопнуть дверью у вас перед носом и ни за что не попросят прощения, случайно задев в толпе. Но когда ты попадаешь в гости к русским... Там так тепло! У французов есть свои достоинства, но у русских очень тонкий вкус, когда речь идет о гостеприимстве. Это я все к тому, что, конечно, менталитеты разные и я хорошо отношусь к французам, но нужно уже перестать упрекать русских во всем.