ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Май 6, 2019

Строители ещё не успели заложить фундамент, как один за другим стали греметь скандалы: то пройдут слухи о том, что военных якобы в приказном порядке заставляют жертвовать деньги на храм, то возникнут сомнения, не обернётся ли аврал в работе (до открытия собора осталось меньше года!) халтурой. Звучат и другие вопросы: кто будет ходить в собор, расположенный далеко от Москвы? Что за идея выкрасить стены в защитный армейский цвет? Обо всём этом «Наша Версия» поговорила с Александром Каньшиным – генеральным директором благотворительного фонда «Воскресение», созданного для сбора средств на строительство главного храма Вооружённых сил.

- Александр Николаевич, как сейчас дела на стройплощадке? Поди, работа кипит?

– По-другому никак, ведь сроки строительства изначально были определены очень сжатые – храм должен быть открыт 9 мая 2020 года. Сейчас на площадке постоянно трудятся больше 300 человек. Работы идут днём и ночью, практически без остановок. Уже завершено строительство цокольного и первого этажей, идёт возведение наружных колонн, на которых затем будет держаться каркас для куполов. Корпус собора ещё только начал расти, а уже можно представить, какое это будет грандиозное сооружение. 95 метров в высоту – третий по величине собор в России! Хотя дело тут не в масштабах, а в том, что вся эта красота по древней традиции создаётся исключительно на добровольные пожертвования. Как Победа стала общей, всенародной, так и храм будет таким же.

– Кстати, а почему вдруг возникла мысль построить собор? Скоро 30 лет как нет СССР, сколько храмов за это время появилось, а идея возвести собор в честь Победы родилась только сейчас.

– Вот вы в самый центр попали. Давайте зададимся вопросом: действительно, почему храм не строили? Наверно, идея должна была созреть. Точнее, мне кажется, её нужно было выстрадать. И у Шойгу так и произошло. Теперь его за это стегают.

Два миллиарда на собор

– Тогда давайте как раз о деньгах. В феврале многие СМИ написали о жалобах со стороны военнослужащих – дескать, их заставляют сдавать деньги на храм. Концов в этой истории не нашли, но осадочек, как говорится, остался – кто не знает нашу «добровольно-принудительную» систему.

– В том-то и дело, что концов не нашли, хотя многие, надо думать, хотели. Конечно, о каких-то единичных эксцессах на местах мы можем и не знать. Но никакого централизованного приказа собирать деньги не было и быть не могло. Ведь святое дело делается. Это все понимают, поэтому пожертвования и идут – на сегодня собрано более 2 млрд 500 тыс. рублей. Свыше 55 тыс. человек уже прислали деньги. Теперь у нас ещё заработал сервис смс-платежей. Отсылаешь на короткий номер 3443 слово АРМИЯ и автоматически жертвуешь 100 рублей. Хочешь больше – вводишь нужную сумму. Это удобно и просто. Это ещё тысячи людей. Деньги шлют и военные и гражданские, и россияне и иностранцы.

– Кстати, об иностранцах. В середине апреля Би-би-си сообщила, что деньги на строительство перечислил некий иностранный офшор. Может, не стоило принимать деньги?

– Там на самом деле ерундовая история. Да, такой платёж действительно был. Точнее, не платёж – пожертвование. А пожертвования мы принимаем все, почему нет? Тут ещё другой момент: за 10 месяцев работы фонда я подписал примерно 500 договоров о пожертвованиях с различными организациями. Ведь помощь идёт не только денежная, многие компании дают на строительство металл, кирпич, арматуру, технику. Досконально проверять каждую фирму просто некогда. Вообще, все эти вбросы выглядят словно провокация. Вот из последнего: идут обвинения, что фонд тратит деньги нецелевым образом. Аргументы? Оказывается, Каньшин, после того как стал гендиректором фонда, купил себе «Майбах». Ясное дело, украл деньги из пожертвований! А я 15 лет работаю с «Мерседесом» по системе трейд-ин. Сдаёшь свой старый автомобиль, «Мерседес» даёт от себя кредит – и получаешь новую машину. Так и в этот раз произошло. Причём предложение поменять автомобиль мне поступило ещё за два месяца до того, как я был избран генеральным директором фонда. Сейчас вот стали интересоваться моим бизнесом. Что ж, я 25 лет в бизнесе, у меня всё открыто. Но зачем пытаться зацепить мою семью? Это, мне кажется, просто непорядочно.

Я не то что оправдываюсь, просто многие не знают: когда фонд только создавался, работать в нём специально позвали людей, скажем так, далеко не бедных. Как раз чтобы не было соблазнов. Поэтому я даже зарплату не получаю. В целом могу сказать так: попытаться здесь что-то выгадать для себя – это надо быть очень отчаянным. Как известно, идеологом строительства храма является министр обороны генерал армии Сергей Кужугетович Шойгу. Деньги на написание главной иконы пожертвовал лично президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин. Контроль за расходованием средств строжайший, все финансовые процессы регламентированы от и до. Шойгу сказал сразу: «На храме никто не должен заработать. У вас у всех есть возможность проявить себя и войти в историю». Поэтому весь процесс организован так, что деньги разбазарить невозможно – расходы идут под жёстким контролем банков-партнёров и мониторинговых служб Минобороны. Сейчас мы завершили аудит, в ближайшее время вывесим на сайте фонда его результаты, чтобы каждый мог убедиться в прозрачности всех операций.

Понятно и неверующим

– Говорят, что Сергей Шойгу крайне внимательно относится к строительству собора, о ходе работ ему докладывают чуть ли не ежедневно.

– Для него это на самом деле очень важно. Министр лично проводит заседания технического и художественного совета, глубоко во всё вникает. Это, кстати, к вопросу о качестве строительства – халтура там точно не пройдёт. Вместе с министром возведение собора курирует команда его заместителей – Тимур Иванов, Андрей Картаполов, Татьяна Шевцова. Некоторые ворчат, что женщина носит погоны. Но без участия Татьяны Викторовны вряд ли удалось бы наладить все процессы, она очень грамотный финансист. Шойгу всех зажёг.

– Вероятно, столь пристальное внимание военных к гражданскому, по сути, вопросу и привело к тому, что многие недоумевают: отчего это собор по цвету похож на танк? И почему его решили строить не там, где много потенциальных прихожан, а на территории принадлежащего Минобороны парка «Патриот»? Заодно есть сомнения, стоило ли вообще тратить миллиарды рублей на строительство мегахрама, учитывая, что среди военнослужащих немало мусульман, да и атеистов предостаточно.

– Давайте по порядку. Собор строится в стиле византийского барокко, потому в его форме ничего необычного нет. Цвет – да, выглядит непривычно. Но я хочу заметить, что в реальности он не будет таким зелёным, как на рисунках. Будет намного ярче, интереснее. Уверен, что со временем к этому привыкнут, а затем и вовсе возникнет уверенность, что другим главный храм Вооружённых сил быть просто не может.

Выбор места строительства также пока выглядит спорным – «Патриот» расположен в 60 километрах от Москвы. Но, во-первых, нельзя всё строить только в столице, надо развивать и другие территории. Во-вторых, «Патриот» сейчас только начинает развиваться, там ещё многое предстоит сделать. Идей много: построить школу сестёр милосердия, школу военных священников, корпус для детей погибших офицеров. Вокруг самого храма по предложению Шойгу создаётся Дорога памяти. Её протяжённость будет составлять 1418 шагов – по количеству дней войны. И там будут фотографии тех, кто был призван на войну, их 33 млн человек. Мы выступили с предложением, чтобы люди помимо фотографий своих воевавших родственников присылали ещё и рассказ о каждом ветеране. Сообщения уже идут потоком. Так что, уверен, посетить «Патриот» захотят многие.

Теперь о том, нужен ли храм. У нас в армии в основном служат молодые ребята, которым доверено оружие. Но для того, чтобы быть настоящим солдатом, помимо боевого мастерства нужны и духовные качества – чувство ответственности, любовь к Родине, готовность защитить её от врага. А эти качества формирует в том числе и церковь. Значит ли это, что к вере надо приводить в приказном порядке? Конечно, нет. Но тут, мне кажется, большую роль играет то, что храм посвящён Победе в Великой Отечественной войне. А у нас в стране нет ни одной семьи, которую бы она не затронула. У меня дядька воевал в Чапаевской дивизии, мама жила в оккупации в станице на Ставрополье, прятала в погребе знамя школы. Она выжила, дождалась Победы. А сколько человек погибло на фронте, было замучено фашистами… Я вот думаю: приду в храм со своими детьми. Там под куполом высота 95 метров. Смотришь вверх – и ощущение, будто говоришь с душами тех, кого уже нет. Это и неверующим должно быть понятно.