ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Окт. 21, 2014

Народ Ирана постепенно начинает привыкать к экономической модели, в которой нефть не играет главенствующую роль, хотя это дается непросто, и экономике, конечно, был нанесен серьезный урон. Кроме того, архитекторы внешней политики Ирана хорошо осознали, что проблема взаимоотношений Ирана с одной стороны и Европы и США с другой — не проблема отдельных стран и личностей, а проблема геополитического расклада. Если сегодня снова распахнутся двери и начнется оборот нефти, это вовсе не будет означать, что сложности во взаимоотношениях Ирана и Запада разрешатся быстро и сами собой. Исходя из этого архитекторы внешней политики Ирана в отношении Европы и США ведут сдержанную, шахматную политику. Если в страну снова хлынут деньги от продажи нефти, экономика окажется во взрывоопасном положении, и в таком случае вреда от таких денег будет гораздо больше, чем пользы. Но это, конечно, не значит, что Иран не заинтересован в продаже своей нефти. Просто нам нужно время, чтобы приобрести более устойчивый иммунитет против нефтяной зависимости. Хотя бы потому, что наши консультации по атомной проблематике еще не пришли к завершению, которое бы устроило и Иран, и Запад.

— Иран много лет живет в режиме санкций, а теперь с такой ситуацией сталкивается и Россия. Как страна живет под санкциями? Какие ограничения они налагают на жизнь страны и каждого отдельного человека?

— Мы должны прежде всего обратить внимание на различия между российским и иранским обществом. Сегодняшняя Россия — это не советская Россия, которая обладала определенной идеологией. В советское время у вас была идеология коммунизма, в рамках которой руководство страны могло бы разъяснить свою политику в отношении Запада и капиталистического мира в целом и таким образом сплотить общество вокруг своей политики. Этот результат был бы достигнут, даже если бы это отражалось на качестве жизни, в том числе на нехватке продовольствия, ухудшении определенных показателей социального обеспечения. Сейчас такой идеологии в России нет. А вся структура иранского общества определяется идеологией. Даже если с ней согласно не все иранское общество, большинство граждан Ирана ее разделяют и смотрят на мир сквозь призму политического ислама.

Руководителям Ирана это обеспечивает легитимность для обоснования решений, принимаемых под давлением, под санкциями. Появляется возможность трактовать проблему взаимоотношений с США и Европой в свете противоборства идеологий: если они хотят изменить нашу культуру и политику, мы должны ответить соответствующим образом. В сегодняшней путинской России такой идеологии нет. И господину Путину будет сложно пользоваться антизападной риторикой в стране, которая уже 23 года живет вне коммунизма, где общество успело привыкнуть к идеологии потребления, в стране, у которой с западными странами успела сложиться целая система взаимного финансового и экономического влияния. Некоторые склонны полагать, что господин Путин и другие конструкторы внешней политики России стремятся воссоздать идеологию русского национализма, сплотить народ вокруг этой идеи, поскольку альтернативой может стать угроза гибели страны. В какой-то степени эта идеология может занять место ушедшей идеи коммунизма и социализма. Но идеология русского национализма создаст трудности внутри самой многонациональной России.

Сейед Джавад Мири

Директор по международным отношениям и научному сотрудничеству Института гуманитарных и культурных исследований в Тегеране (Иран), член Центра мирных исследований, Лондон, член Центра критического исследования религий, США. Автор более 40 книг, посвященных социальной теории, политическим и геополитическим проблемам Евразии, Китая, Центральной Европы, Кавказа, афгано-пакистанского региона. В 2006 – 2008 годах жил в Чите, бывал на Северном Кавказе. Доктор обществознания. Гражданин Швеции.

Чтобы обойти санкции, экономика должна быть конкурентоспособной

— Как могла бы Россия использовать опыт Ирана в части жизни под санкциями?

— Любая экономика, основанная на нефти или газе, уязвима для разрушения. Чтобы избежать такого сценария, необходимо замещать основные статьи доходов с сырьевых ресурсов на высокотехнологичные производства. Но экономики, которые подвергаются санкциям, теряют свою динамику и начинают отставать. Экономику Ирана нельзя назвать динамичной, а для того чтобы обойти санкции, экономика должна быть конкурентоспособной. В истории мало случаев, когда одна страна успешно могла бы бороться с конгломератом сил, оказывающих на нее в том числе экономическое давление. Лучшее, что можно в этой ситуации сделать санкционным экономикам, — объединиться. Если кооперация экономик России, Китая, Ирана, стран Латинской Америки и Центральной Азии станет более тесной; повысится товарооборот, появится общая валюта, возможно, санкции для них будут менее чувствительными. Кооперация в пространстве Евразии, которая может скрепить экономическими связями Иран, Россию, Китай, Центральную Азию, Кавказ, а в последующем Турцию и Пакистан, даст большие перспективы для обхождения санкций. Но это, разумеется, долгосрочный проект.

— Как сказываются санкции на внутренней политике?

— Особенность режима под санкциями — сокращение поля деятельности гражданского общества. Гражданские свободы будут урезаться во имя борьбы с внешним врагом и из-за того, что появляется угроза национальной безопасности. Также будет меньше средств на реализацию научных, культурных и гражданских проектов. Насколько мне известно, гражданское общество в России по сравнению с ситуацией 8–10 лет назад стало более уязвимым. Теперь, когда появилась проблема санкций, а вместе с ней необходимость противостояния с ЕС и США, можно ожидать, что экономический и гражданский дискурс в обществе вскоре будет замещен дискурсом военным, оборонным. Это одно из неприятных последствий санкций, с которым столкнется российское общество, если уже не столкнулось: это объективно замедляет социальное развитие и экономический прогресс.

Запад стремится ликвидировать Россию как государство

— Как в Иране воспринимают российско-украинский кризис?

— Когда мы говорим об общественном мнении иранцев о политике России в отношении Украины, нельзя сказать, что все мыслят в одном направлении. Те, кто разделяет идеологию либерализма, видит проблему по-своему, исламисты и левые тоже имеют свою точку зрения. Государственная точка зрения на российско-украинские взаимоотношения, по-моему, не сводится к негативной оценке действий России: чтобы понять это, достаточно проследить, как события на Украине освещаются в государственных СМИ Ирана. Будучи в Иране, трудно отделить события на Украине от событий в Сирии. Поддержка Россией, наряду с Ираном и Китаем, режима президента Башара Асада в Сирии заставила противников России и их союзников нанести молниеносный ответный удар. Украина является самой близкой страной для России по этническому составу, конфессиональной принадлежности, исторической и культурной основе. Но между этими странами спровоцированы разногласия, которые поставили под угрозу геополитическую позицию России и стали причиной ослабления систем безопасности, которые были выработаны в постсоветское время.

— Какими могут быть последствия?

— Постсоветское пространство от Восточной Европы до Кавказа и Центральной Азии рассматривается Кремлем как пространство сателлитов, внедрение любого другого государства в эти регионы, естественно, воспринимается как серьезная угроза. События, происходящие на Украине, — это прямая угроза безопасности России. Если Россия не будет вмешиваться в этот регион, то есть даст прозападным силам внедриться сюда, оставит без внимания присутствие Западной Европы и США у себя под боком, то Украина окажется в руках США и НАТО. Проблема в том, что и в том случае, если Россия будет предпринимать телодвижения, направленные на защиту своих интересов в этом пространстве, — а она их предпринимает, — это опять-таки создаст — уже создает — негативный образ России как своего рода оккупационного государства. Запад выстроил в отношении России логику действий, конечная цель которой — лишение России системы национальной обороны. Начало этих действий — захват пространства постсоветских государств, активизация экстремистских группировок на Северном Кавказе и как итог — ликвидация России как государства, не меньше. Это проект, который стремится реализовать Запад, его конечная цель.

— Собственно, почему именно Украина оказалась ареной столкновения интересов?

— Потому что российский газ транспортируется через нее. Если Россия сохранит влияние на Украине, у нее будет геоэкономический козырь. Если Украина будет в руках Запада, она станет инструментом сдерживания России. Украина — авангард современной геоэкономики в Евразии. Тот, кто будет владеть Украиной, будет определять европейскую политику в XXI веке. США хорошо усвоили, что Украина — ключ к контролю над Россией. С большой вероятностью Украина будет разделена на две части. Одна из них протянется над Черным морем по юго-востоку Украины и через Херсон достигнет Приднестровья. У России до сих пор не было сухопутных коридоров к этой самопровозглашенной республике, которая находится в положении сэндвича между Украиной и Молдавией. Возможно, конечная цель пророссийских сил на Украине — как раз обеспечение такого пути до Приднестровья, откуда удобно контролировать Восточную и Центральную Европу. Это могло бы стать своего рода ответом России на размещение систем ПРО НАТО в Чехии и Польше. Если коридор будет обеспечен, план Европы и США по обретению рычагов экономического влияния на Россию через контроль газопроводной системы на Украине может провалиться и принести потери — как для Европы, так и для США.

Мы не знаем культуры друг друга

— Россия и Иран, как и Турция, исторически были соперниками на Кавказе. Сейчас из трех главных игроков Иран наиболее осторожен и наименее заметен. Как бы вы сейчас описали модус взаимодействия наших двух стран в этом регионе и в целом?

— Несмотря на то что Турция кажется довольно самостоятельным игроком как на Кавказе, так и в Центральной Азии, нельзя забывать, что она состоит в НАТО, и нельзя рассматривать ее действия в отрыве от политики НАТО. То есть она не будет проводить политику, противоречащую политике НАТО на Кавказе. Иран и Россия на Кавказе придерживаются геополитического баланса. Обе страны обеспокоены влиянием НАТО на регион и не склонны позитивно оценивать присутствие НАТО около своих границ. Другая важная проблема, которая беспокоит обе страны, — присутствие и распространение идеологии ваххабизма в регионе. Третий общий вызов для Ирана и России — это идеология пантюркизма, которая может существенно расшатать национальную безопасность обеих стран. Для России она, например, может быть опасна в приграничном с Азербайджаном Дагестане, где немало этнических тюрок. Однако все это не значит, что у Ирана и России на Кавказе много общих интересов. Когда мы говорим о геополитике, нам не должна быть чужда и культурная проблематика. Большая проблема, которая стоит между Ираном и Россией, — это недостаток знаний о культуре друг друга. Если изучить содержание российской литературы и массмедиа, легко обнаружить, что Иран не занимает там какого-либо определенного места. Если и говорят что-то об Иране, то всегда довольно поверхностно. В медиапространстве Ирана Россия до сих пор неузнаваема. Проблема в том, что у нас нет прямого культурного обмена между странами, несмотря на то, что в России давно нет закрытой идеологии коммунизма, да и Иран тоже давно не та прозападная страна, какой она была когда-то во времена шаха. У нас нет противоположных идеологий, которые бы препятствовали культурному обмену. Но до сих пор общественное мнение стран в отношении друг друга нельзя назвать позитивным.

— Какую роль в нынешних взаимоотношениях России и Ирана играет прошлое? Каково значение конфессиональных различий?

— Иран, конечно, помнит русско-иранские войны прошлого, приведшие к территориальным потерям Ирана на Кавказе и в Центральной Азии. Есть также сложные воспоминания об отношениях с Советским Союзом. Но и у русских существует своего рода взгляд на Иран сверху вниз. Пока эти взаимоотношения не станут предметом изучения исследователей, экспертов, не станут темами семинаров и конференций, пока мы не будем смотреть фильмы друг о друге, мы не сможем найти точек соприкосновения. У нас таких связей пока нет, и мы нуждаемся в более тесных культурных и научных контактах.

Одна из проблем — российское восприятие ислама. Большинство российских СМИ находится в собственности людей, чьи взгляды на ислам негативны. Они не состоят в прямой коммуникации с мусульманами, и их взгляд на ислам можно назвать западным. Но если мусульмане на Западе в целом представляются мигрантами, то в России мусульмане жили веками. Поэтому экстраполировать западную точку зрения на мусульман на пространство России несправедливо. Между тем в российских СМИ вы не услышите и не увидите положительных сюжетов о мусульманах. Зато если произойдет какое-нибудь негативное событие, связанное с мусульманами, оно тут же становится самым обсуждаемым.

Даже если ваш сосед вам неприятен, вы должны выстроить с ним отношения

— События на Ближнем Востоке открывают для Ирана широкую перспективу трансформации отношений с Западом. Долгое время Штаты делали исключительную ставку на Саудовскую Аравию, но сейчас стало очевидно, что она, как и другие суннитские страны залива, является далеко не таким безупречным партнером, как этого хотелось бы Западу. Станет ли Иран вторым или даже основным партнером Запада в регионе? Будет ли потенциал Ирана использован в борьбе с Исламским государством?

— Россия, видимо, обеспокоена возможным сближением Ирана с Западом, которое может быть особенно опасно для ее геополитического положения ввиду сложной ситуации с санкциями. С моей точки зрения, такие опасения необоснованны. Противоречия, которые существуют между Ираном и Западом, не столь поверхностны и, в частности, это идеологические противоречия. США уготовили всему миру сценарий, в рамках которого каждой стране отведена своя роль. Иран противится такому сценарию. Каждая страна выстраивает для себя краткосрочные и долгосрочные цели, к которым нужно относиться прагматично. В мире политики у нас нет ни вечных врагов, ни постоянных друзей. Даже у СССР и США всегда были дипотношения. И то, что сейчас происходит в Ираке, напрямую влияет на политику и жизнь в Иране, наша страна не может оставаться безучастной. Мы являемся не только соседями Ирака, но и соседями США, чьи вооруженные силы размещены в Афганистане, Пакистане, Персидском заливе. Даже если ваш сосед вам не особо приятен, вы должны выстроить с ним определенные отношения. И события в Ираке еще не могут быть причиной резкого поворота партнерства США от Саудовской Аравии к Ирану, это невозможно. Что в конгрессе США, что в иранском меджлисе существуют силы, которые категорически выступают против какого-либо сотрудничества обеих стран. Но в рамках прагматической политики разного рода задачи должны и будут решаться. Если возникнет необходимость кооперации между США и Ираном подобно той, которая была осуществлена во времена Ахмад-Шаха Масуда в Афганистане, направленной против движения талибов, то подобный альянс возможен. Не потому, что у Исламской Республики Иран и США хорошие взаимоотношения, нет. Если талибы были плохи для американцев, то для Ирана они еще хуже: они казнили иранских дипломатов. То же самое справедливо и для ситуации с Исламским государством: если они опасны для США, то они еще опаснее для Ирана, поскольку находятся рядом с нашими границами.

— Так ли интересна Ирану Россия, как этого бы хотела сама Россия? Каковы, по-вашему, главные проблемы актуальной ирано-российской повестки дня?

— Если возвращаться к опасениям России относительно «вестернизации» Ирана, то необходимо вспомнить и то, как вела себя Россия в отношении атомной программы Ирана последние восемь лет. А это поведение нельзя назвать иначе как поведением в рамках двойных стандартов. Россию нельзя было назвать надежным партнером, поскольку она сама участвовала в атомной программе в Бушере, но когда принимались резолюции ООН против ядерной программы Исламской Республики Иран, Россия их подписывала. Такое поведение заметно осложняло наше сотрудничество. Россия понесла значительные имиджевые потери в иранском общественном мнении, и она, к сожалению, видимо, не особо над этим задумывалась. В отношении Ирана Россия в значительной степени придерживается оборонительного подхода. Но чтобы добиться успеха в сотрудничестве, необходимо лучше узнавать друг друга, больше путешествовать, иметь большее представление о культуре стран.