Наступивший год с экономической точки зрения будет заметно труднее предыдущего – скажутся проблемы, накопленные в 2024-м: высокая инфляция, ослабление рубля, дешевеющая нефть и кадровый голод. Все это на фоне увеличения налогов и штрафов, роста тарифов естественных монополий и снижения частных инвестиций. Вдобавок власти дают понять: возможности государства по стимулированию экономики небезграничны, а значит, нужно готовиться к тому, что все больше издержек будет перекладываться на плечи налогоплательщиков.
Параметры нынешнего бюджета говорят о том, что деньги на продолжение бюджетного импульса еще имеются: расходы, прописанные в главном финансовом документе страны на 2025 год, превышают 41,469 трлн руб. против 36,66 млрд в 2024-м. Однако эффект от этих расходов явно идет на спад: согласно базовому сценарию Минэкономразвития, рост ВВП в наступившем году составит 2,5%, а по консервативному сценарию – всего 1,7%. Ситуация осложняется тем, что базовый сценарий предполагает среднюю стоимость нефти на уровне $81,7 за баррель, а консервативный – $78,5. Однако в первых числах года баррель Brent стоил чуть больше $74 и к 8 января поднялся до $76,2, но все равно находился ниже отметки, прописанной в консервативном прогнозе.
Значительная часть госрасходов в 2024-м была покрыта за счет усиления фискального бремени: Федеральная налоговая служба заявляла об увеличении налоговых поступлений на 18,9% (это более 10,5 трлн руб.). В этом году государство также намерено дополнительно заработать на налогах, тарифах и даже на штрафах за нарушение ПДД – с 1 января они выросли в среднем на 30–50%. Минфин уже разработал поправки в Бюджетный кодекс, в соответствии с которыми 75% поступлений от штрафов будет зачисляться в региональные бюджеты, а 25% – в федеральный.
Эксперты подчеркивают: ситуация в отечественной экономике сегодня очень сильно зависит от геополитики. Любые геополитические изменения могут внести серьезные коррективы в хозяйственную жизнь страны как в лучшую сторону, так и в худшую. Поэтому одна из главных интриг – это приход к власти в США новой администрации во главе с Дональдом Трампом. «Понятно, что санкционный процесс будет продолжаться, но г-н Трамп добавит санкциям пикантности, и степень этой пикантности может дойти до жгучести острого перца», – поделился размышлениями экономист Сергей Хестанов.
Что касается текущей динамики, то все говорит в пользу дальнейшего обострения накопленных ранее проблем. Начнем с кадров – на их дефицит в конце прошлого года жаловались 85% российских компаний (данные SuperJob), а высокопоставленные чиновники оценивали нехватку квалифицированных работников в 1,5–2 млн человек и называли кадровый голод одной из главных проблем отечественной экономики. Увы, фундаментальные проблемы кадрового голода никуда не делись: неблагоприятная демография (ежегодно население страны сокращается примерно на 600 тыс. человек) плюс геополитика, а именно: отток трудоспособных мужчин из гражданских секторов на военную службу (около 1,3 млн за 2023–2024 годы) и эмиграция нескольких сотен тысяч россиян.
Разумеется, власти принимают меры для решения данной проблемы, но все они носят тактический характер: решение об индексации пенсий работающим пенсионерам, чтобы стимулировать их продолжать трудовую деятельность; расширение списка вредных и опасных производств, где можно использовать женский труд; смягчение ограничений для использования детского труда и пр.
Этого явно недостаточно, отмечает главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев. Негативные тренды переломить за счет имеющихся резервов не получится. Тем более что эти резервы в значительной степени уже исчерпаны.
Несостоявшаяся революция
Еще один источник трудовых ресурсов, на который традиционно рассчитывают власти РФ, – это миграция. В наступившем году квота на привлечение иностранных работников, въезжающих в страну по визам, возросла в 1,5 раза – со 155,9 тыс. человек до 234,9 тыс. Чиновники объясняют взрывное увеличение квоты отсутствием необходимых кадров в российских регионах, а также введением в строй импортного оборудования, нуждающегося в наладке и ремонте.
Первое место в распределении мигрантов по квалификационным группам занимает графа «другие профессии квалифицированных рабочих крупных и мелких промышленных предприятий» – по ней в страну смогут въехать 74,1 тыс. человек. Следом идут рабочие, занятые на горных, горно-капитальных, строительно-монтажных и ремонтно-монтажных работах, – 43,1 тыс. человек. Далее операторы, аппаратчики, машинисты и слесари-сборщики стационарного оборудования – их предполагается привлечь в количестве 29,1 тыс. человек. Кроме того, ждут иностранных врачей, специалистов в области сельского хозяйства, биологии и т. д.
Предполагается, что иностранцам достанутся высокооплачиваемые рабочие места с зарплатами до 380 тыс. руб. в месяц. Следовательно, эти зарплаты не достанутся россиянам – мощный демотиватор для многих тысяч соотечественников. При этом сами чиновники и эксперты сетуют на перекосы, сложившиеся на отечественном рынке труда: мол, у нас слишком много курьеров и не хватает квалифицированных рабочих, инженеров, учителей и врачей. В конце прошлого года директор департамента развития внутренней торговли Минпромторга Никита Кузнецов констатировал, что в России курьерами и упаковщиками работают около 2 млн человек.
Но это означает одну простую вещь: российской экономике в действительности не нужны квалифицированные рабочие, учителя, врачи, а курьеры и упаковщики нужны. А как иначе, раз предприятия не готовы платить потенциальным работникам больше, чем они могут заработать, доставляя заказы. Как отмечал в своем интервью основатель SuperJob Алексей Захаров, курьер без квалификации получает 150–200 тыс. руб., а начинающий токарь на заводе – 70–80 тыс., учитель начальных классов – 30 тыс. руб. Кажется, выбор в таком случае очевиден.
Вроде бы решение напрашивается само собой: нужно поднимать зарплаты, чтобы привлекать работников. Но увеличение зарплат без роста производительности труда ведет к раскрутке инфляции, говорит Игорь Николаев: «Рост цен съест этот рост зарплат – вот в чем проблема». Ладно, значит, будем повышать производительность, тем более что потенциал для роста огромный. Россия по производительности труда отстает от США примерно в пять раз, от Германии – в три раза и примерно в 1,5 раза от таких стран, как Турция или Латвия. Одна из причин отставания – низкая технологизация отечественных производств.
Как отмечал руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Дмитрий Белоусов, в 2019 году у нас было пять роботов на 10 тыс. занятых в промышленности, тогда как среднемировой показатель равен 99 роботам; в США, Германии, Южной Корее это значение еще выше. По словам эксперта, в ближайшие годы российскую экономику ждет «революция зарплат», которая станет стимулом для модернизации и роботизации производств.
Увы, все не так просто. Даже в более спокойные годы России не удалось ни произвести технологической революции, ни резко повысить производительность труда, хотя разговоров о том и другом было немало. А теперь сделать это гораздо сложнее. «Нам доступны далеко не все технологии, санкции действуют и отражаются на техническом уровне производства», – пояснил Игорь Николаев. Экономика, находящаяся под столь жесткими санкциями, как наша, решает задачи выживания, а не осуществления технологического рывка. Важно, чтобы производство вообще работало и выпускало продукцию, пусть и более примитивную, вроде автомобилей без подушек безопасности, АБС и т. д.
К сожалению, международный опыт подтверждает тезис о малой вероятности успешных модернизаций в подсанкционных странах. Есть два государства, которые несколько десятилетий живут под западными рестрикциями, – это Иран и Северная Корея. Обе страны избежали экономического коллапса, наладили кое-какие международные связи, создали хозяйственные системы, обеспечивающие работу жизненно важных отраслей. Однако ни одна из них не построила передовой промышленности или техносферы. Живут, но серо и бедно. В нефтеносном Иране ВВП на душу населения в 2022 году, по данным ООН, составил около $4,5 тыс., а в КНДР – всего $590. Для сравнения: в России этот показатель равнялся $15,48 тыс. Вряд ли нам стоит стремиться к уровню Тегерана и Пхеньяна.
Рост зарплат в РФ подошел к своему пределу, отмечает Сергей Хестанов. Даже в ситуации жесткой конкуренции за работников. При подорожавших кредитах и снижающейся марже работодатели больше не в силах увеличивать фонды оплаты труда. Увы, это еще один аргумент в пользу возможной примитивизации производств, а не их технологизации.
Маховик инфляции
Высокую инфляцию (по данным на декабрь она составила 9,5%) эксперты называют одной из главных неудач российских экономических властей в 2024 году и одним из главных вызовов 2025-го. «Курс рубля, инфляция, инвестиции» – так определил три ключевые проблемы нашей экономики директор Института народнохозяйственного прогнозирования Александр Широв.
Согласно прогнозу Минэкономразвития, индекс цен при базовом сценарии должен составить 4,5%, а при консервативном – 3,7%. Консенсусный прогноз, дававшийся в конце прошлого года, – 5,5%. Еще в декабре Центробанк в своем бюллетене под названием «Динамика потребительских цен» заверил, что жесткая денежно-кредитная политика формирует предпосылки «для возобновления процесса дезинфляции и возвращения инфляции к цели», и это несмотря на «пока сохраняющийся повышенный текущий рост цен и высокий внутренний спрос». К сожалению, регулятор не пояснил, какие именно предпосылки для снижения инфляции он видит.
Чуть ранее глава ЦБ Эльвира Набиуллина в качестве дезинфляционных факторов называла «более быстрое охлаждение спроса», а также «большее увеличение потенциала экономики и производительности труда». С первым все более или менее ясно, со вторым – не очень. Зато перечень проинфляционных факторов, толкающих потребительские цены вверх, вполне конкретен и довольно велик.
Прежде всего это налоги и тарифы, которые повышаются по схеме «инфляция плюс». Так, единый коммунальный платеж с 1 июля 2025-го увеличится в среднем на 11,9%, диапазон роста тарифов в зависимости от региона составит от 8,6% до 21,1%. Для сравнения: в прошлом году июльское повышение составило 9,8%, и именно с июля особенно остро проявилась проблема инфляции, в частности, ключевая ставка была поднята с 16% до 18%. Как отметил ведущий эксперт института «Центр развития» НИУ ВШЭ Игорь Сафонов, подорожание жилищно-коммунальных услуг в 2024 году добавило 1,1 п. п. к итоговому значению индекса цен.
Идем дальше. С 1 января утилизационный сбор повысился на 10–20%; тарифы на грузовые железнодорожные перевозки на 2025 год были проиндексированы на 13,8% еще 1 декабря 2024-го. Госдума во втором и третьем чтениях приняла закон об увеличении до 40% ставки налога на прибыль для субъектов, осуществляющих транспортировку нефти по магистральным трубопроводам. Де-факто речь идет о компании «Транснефть». Данный налог будет увеличен на период с 2025 по 2030 год. Это, скорее всего, отразится на цене топлива, а оно «сидит» в цене практически любого товара.
В этих условиях, чтобы прийти к целевому индексу 4%, нужно, чтобы цены на все остальные товары и услуги росли значительно меньше, говорит Игорь Сафонов. Но это значит, что наиболее эффективные рыночные компании будут испытывать большее давление со стороны государства. А у них и так нет ни льготных программ финансирования, ни субсидий.
Еще один новогодний подарок от кабмина: 31 декабря правительство объявило о повышении пошлин на ряд товаров из недружественных стран. В пресс-релизе говорится, что номенклатура товаров «отобрана с учетом возможностей российских компаний по замещению импорта продукции» из недружественных стран. Скоро увидим.
В сухом остатке
Несмотря на тревожные сигналы, Игорь Сафонов полагает, что инфляция в 2025 году составит умеренные 5,7%. Месяц от месяца она будет замедляться и к середине года снизится в 2–2,5 раза от текущего показателя. Скажутся жесткая денежно-кредитная политика и количественные ограничения по кредитованию. Будут также работать меры правительства по расшивке узких мест в производстве. Главным драйвером инфляции, как и в прошлом году, станут продовольственные товары – эта ситуация сохранится как минимум до нового урожая; на втором месте будут платные услуги населению.
Одним из условий инфляции ниже 6% эксперт называет стабилизацию курса рубля до 95–100 руб. за один доллар США. Если так, то курсовые колебания последних месяцев не окажут заметного влияния на стоимость импорта. Однако большинство собеседников «Профиля» не верят ни в доллар менее ста рублей, ни в инфляцию на уровне 5–6%.
Радикально изменить ситуацию с ростом цен может только увеличение предложения в секторе товаров и услуг, говорит Александр Широв. Следовательно, главная задача – стимулирование производств конкретно в этих направлениях. Правда, частные инвестиции, скорее всего, пойдут на спад, поэтому ждать помощи можно только со стороны государства.
Игорь Николаев из ИЭ РАН полагает, что индекс цен по итогам 2025 года будет находиться в диапазоне от 10% до 20% – скорее всего, ближе к 15%. Целевой показатель Центробанка 4% экономист считает «уже недостижимым»: государственные расходы по-прежнему остаются на высоком уровне, а внешняя конъюнктура не слишком благоприятная, в частности, цены на нефть оказались ниже ожидаемых. Доллар «до ста рублей» также навсегда останется в прошлом, как когда-то доллар «по тридцать» или «по шестьдесят». Среднегодовой курс, прогнозирует эксперт, составит 110–115 руб. за $1.
Еще более мрачно оценивает перспективы российской валюты Сергей Хестанов, по словам которого, рубль к концу 2025-го может ослабнуть до 120 руб. за $1. «У рубля богатые традиции девальвации», – напоминает он. Согласно же прогнозу Минэкономразвития, курс доллара США в наступившем году должен колебаться в пределах 95,2–96,5 руб. за $1.
Наконец, динамика отечественного ВВП. В Минэкономразвития ожидают, что рост в этом году составит 1,7–2,5%. Немного в сравнении с нынешними 4%, но некоторые экономисты опасаются, что и эти цели окажутся недостижимыми. По мнению Александра Широва, успехом можно считать рост ВВП в пределах 1,5–2%. Эксперты ЦМАКП вообще полагают, что российская экономика вошла в фазу стагнации. «Без учета секторов со значимым присутствием производств ОПК «околостагнация» идет уже с середины 2023 года», – поясняется в Telegram-канале Центра. Такой вывод сделан на основе данных Росстата о динамике промпроизводства за вычетом «отдельных отраслей», которые как раз и можно отнести к оборонным.
По версии Игоря Николаева, рост нашего ВВП в наступившем году будет немногим выше 0%, и данные показатели мы сможем наблюдать уже в первом квартале. Скажется эффект высокой базы, ведь в первом квартале 2024-го рост достигал 5,4%.
Впрочем, ситуация может развиваться и по иному сценарию: та часть нашего производства, что «сидит» на бюджете, продолжит рост, а это, в свою очередь, будет создавать мультипликативные эффекты и стимулировать рост производств как в смежных отраслях, так и в экономике в целом.
0
44.25
