Я вам сейчас расскажу потрясающую историю.
Когда немцы окружили Ленинград и началась блокада, то советские войска, оставшиеся в городе, стали поднимать в воздух огромные аэростаты. Их было много, они висели частоколом и высоко, а это мешало немецким летчикам снижаться для прицельного бомбометания. Понятно, что аэростаты заправлялись водородом, и на эти длинные летающие колбасы водорода этого уходила уйма. Но не все знают, что водород в тех аэростатах постепенно становился «грязным» — он смешивался с другими газами и парами воды, и его приходилось менять. Конечно, водород — газ безвредный, его можно выпустить в атмосферу — и дело с концом. Но вот добыть этот газ было непростым делом.
Кроме того, рядом с аэростатами оказался гений.
Имя гения — младший лейтенант Борис Шелищ, он ремонтировал лебедки, которые опускали аэростаты. Так вот, Борис Шелищ смотрел на «грязный» водород, который щедро выпускался из аэростатов, и слушал жалобы начальства на дефицит бензина, который в окруженном Ленинграде считали на капли.
Не будем углубляться в технические идеи Шелища, скажем лишь, что вначале на водород перевели все лебедки, которые опускали-поднимали аэростаты. Далее младший лейтенант переделал под водород свою легковушку, и она прекрасно добегалась до того, что ее повезли на выставку, посвященную технике, приспособленной к блокаде.
Дальше — больше! Шелища увозят в Москву, где целых триста двигателей перевели на водород, а самому изобретателю дали авторское свидетельство. То есть был зафиксирован приоритет России на водородный двигатель.
Вы спросите — и что?
Я вам отвечаю — а ничего!
В конце 60-х годов эксперименты с водородными двигателями стали проводить в США. А в СССР в эти года буйствовала романтика — «и на Марсе будут яблони цвести», так пелось. На этом фоне развернулась «широкая дискуссия» о водородном двигателе.
И тут вспомнили о Шелище.
Вы снова спросите — и что?
А я вам снова отвечу — а ничего!
Дело ведь не в том, что ему снова наговорили хороших слов, что снова стали обсуждать его идею. Просто он жил в СССР — стране, захлебывающейся в нефти и бензине. Поэтому его двигатель нужен был только для разговоров о «советской науке и технике», но не для граждан — их потребности были неинтересны.
А что потом? Тоже ничего. Шелищ состарился и умер в 80-м году. В эти же, 80-е, годы было сделано несколько водородных легковушек; говорят, что в Харькове ездили несколько водородных такси. Но потом все снова заглохло.
И что мы в результате имеем? Мы имеем очередного русского гения и гипотетический сюжет для нового фильма Леонида Парфенова, в котором будет рассказано еще об одном самородке, который сделал изобретение мировой важности, но оказался не нужным плановой экономике своей страны. Еще слава богу, что его не расстреляли или не вытурили на Запад.
Да, им гордились, но потом постепенно забыли.
И теперь о Шелище, зачинателе реального водородного двигателя, помнят лишь узкие специалисты.
Это как обычно, ребята.
А теперь, казалось бы, о другом.
Вернувшись из Австралии, где состоялась встреча G20, президент Владимир Путин решил встретиться со своей лояльной структурой — Общероссийским народным фронтом (ОНФ). И встречу эту президент назначил не где-нибудь, а на ВДНХ. А ВДНХ, как мы помним, сначала сменила название на ВВЦ, а потом — опять на ВДНХ. Трудно сказать, почему. Возможно, власть стремилась подчеркнуть, что это не просто выставка, а выставка «достижений народного хозяйства», что есть эти достижения. А поскольку все, что делает наша власть, является знаками, то многие заговорили, что это «добрый знак». А еще говорили, что дарение китайскому лидеру «Йотафона-2» — это тоже добрый знак, потому наш президент мог подарить матрешку, но подарил смартфон. Да, смартфон этот не бог весть что, но это знак даже не для китайцев, а для своих: видите, как бы говорит президент, я признаю важность высоких технологий, давайте что-то делать именно в этом направлении!
И вот, собравшись в знаковом месте, где можно было увидеть и ракету, и «Буран»; где есть павильоны практически всех отраслей промышленности и науки; где, пусть в советское время, можно было даже уважительно потрогать что-то передовое, хоть и в единичном экземпляре, но собственного производства; так вот, казалось, что именно там президент собирает ОНФ не случайно. Казалось, что разговор пойдет о каком-то сенсационном прорыве в экономике — как известно, она стагнирует; либо о новых принципах взаимоотношений государства и бизнеса — ведь в каком состоянии бизнес, такие и отношения, не так ли.
Но тема была другой: «Выполнение майских президентских указов по импортозамещению и работе в условиях санкций». И там президент строго указал, что «нам нужен не процесс, а результат!»
Вы меня опять спросите — и что?
А я вам снова отвечу — а ничего!
Видимо, о чем говорили — то и будет. Хотя, судя по тону обсуждения, и этого ожидать особо не стоит.
Знаете, сейчас модно вспоминать русских гениев прошлого, придумавших, как выясняется, все революционные изобретения давным-давно. И каждый раз, вспоминая такого гения, упоминают причины, по которым этот гений либо уехал на Запад, либо умер в России в безвестности — короче, почему у гения не получилось. Причину справедливо ищут в истории — то революция какая-то, то Сталин расстрелял, то Брежневу было не нужно. Короче, какое время ни возьми — приговор один: политическая диктатура, зажим бизнеса несовместимы с гениальным изобретателем. Либо его изобретение не нравится вождю, либо плановой экономике.
Вы скажете: а как же Королев? Ответ прост: если «всё для фронта, всё для Победы!» — тогда другое дело.
Но ведь сейчас вроде нет ни войны, ни диктатора, ни плановой экономики...
Так что — нефть нам мешает, как плохому танцору?
Неужели обилие собственной нефти в современной России — это какой-то отупляющий фактор, который и сегодня стоит на пути технического гения и бизнес-воплощения его гениальности?
Вроде бы нет, ибо с Запада, где нефти не меньше, приходят сенсационные новости. Вначале выпустили автомобиль «Тесла», который уверенно ездит на электричестве. А теперь «Тойота» выпускает автомобиль на водороде. На одном баке он может проехать до 600 км, заправка бака — не более трех минут, а стоимость проезда одного километра пути — не более 10 центов. Хочешь проехать тысячу километров? Это будет стоить не более ста долларов. И никаких вредных выхлопов, никакого дефицита — водород неисчерпаем, нужно лишь наладить его производство. Уже несколько фирм заявило, что вскоре выпустят аналогичные машины.
Вы спросите — а как же гениальный Шелищ?
Отвечаю — а никак!
Он прочно забыт, водородных машин в России нет, а если и будут, то отверточной сборки. И мы снова будем славить «волшебный Запад», а патриоты будут бурчать, «что всё придумали русские, но злые гады-враги у нас всё украли». Но почему «украли?» Шелищ никуда не уезжал, он просто оказался ненужным своей стране, ее неуклюжей экономике.
Но сейчас вроде другая жизнь. Промышленная разведка, которая, уверен, существует в России, должна была прислать весточку в Кремль: грядет катастрофа! Если через пять-десять лет машины массово перейдут на водород, то у великой России, чей главный экспорт — углеводороды, будут такие проблемы, по сравнению с которыми западные санкции покажутся лишь цветочками.
Но молчит разведка, не шлет весточку в Кремль...
Знаете, судьба изобретателя Шелища — уважаемого, но просто ненужного, — это на самом деле жизнь всех нас.
И действительно: куда зовет нас страна, если жизнь в ней, как ощущается, перестраивается на военно-оборонные рельсы. Если на ВДНХ говорят об «импортозамещении», если на повестке дня не сотрудничество, а «холодная война»; если об истинной свободе для бизнеса можно только мечтать.
Хотя как знать. Представляете, вдруг снова блокада, только уже Санкт-Петербурга, и в Ставку Верховного Главнокомандующего вызывают директора Волжского автозавода. И главнокомандующий говорит: «Бросай свои «Лады» и наладь для военных целей производство автомобилей на водороде. Для начала — тысячу штук».
Уверяю вас: они будут готовы через месяц. Но неужели у нас получается лишь то, что «для фронта, для Победы!»?
Знаете, мне такой водородный автомобиль и даром не нужен.
136.0
31.56
