2024-й в России объявлен Годом семьи. Поставлена четкая цель: чтобы непременно дом, полный деток, жена, занимающаяся не образованием и карьерой, а хозяйством. Правильный уклад. Кот за печкой, собака в конуре, отец во главе.
Во всех этих прекрасных провозглашенных целях нет только одного — любви. Ни разу за весь прошлый год, наполненный призывами к повышению рождаемости, я так и не услышала этого простого слова от наших политиков и депутатов. Хотя и очень ждала, надеялась.
Но ведь дети рождаются именно от любви. А не по указу.
Опубликованная в 2019-м история членов семьи отшельника Логинова, сбежавших с изолированного острова от авторитарного отца, именно об этом.
«Однажды, когда мы с Логиновым шли по острову, я спросила у него: «Что такое любовь?», а он так зло мне ответил: «Любовь — это только для дураков», — с горечью говорит Мария Логинова, одна из дочерей отшельника.
Сейчас у девушки другая фамилия и другое отчество. Она поменяла их по своему желанию. Она не хочет, чтобы ее, нынешнюю, как-то отождествляли с островом Большой Клименецкий, где прошло все ее детство, с семьей «того самого» отшельника. В беседе со мной она никогда не называет его отцом или папой. Только «Логинов».
Мария позвонила мне спустя пять лет. Чтобы рассказать правду о том времени и почему она до сих пор не может простить и забыть. Все, чего она хочет сегодня, — это привлечь Михаила Логинова к уголовной ответственности. Но по порядку.
«Я смотрю на старые фото и просто впадаю в ужас, до слез. Неужели все это было с нами? Некоторые моменты до сих пор аукаются. Это и физическое здоровье, и психологическое состояние. Специалист, с которым я недавно работала, объясняет так: ничего не ушло, травма сидит глубоко, и если начать ее копать, то она, конечно, вылезет на поверхность. Изо всех нас только я, наверное, готова бороться с Логиновым до конца».
— Да, наверное. Для меня он воплощение зла. А зло должно быть наказано. Он должен ответить за все, что сделал. И не только с нами. За весь мир, который он уничтожил и продолжает уничтожать.
Увез на остров в 17 лет
…Двух первых дочек Михаил Логинов назвал Машами, как свою жену, которую взял 17-летней девочкой и увез на один из островов архипелага на Онежском озере. Старшего сына, как и себя, нарек Мишей.
Следующие четверо детей получили свои, отличные от родителей имена, видимо, чтобы не привлекать внимание окружающих.
Журналисты приезжали к ним на остров, чтобы писать восторженные репортажи об этой семье, которая все сама — и дом, и пасеку, и хозяйство, и Интернет провели, и ответа от министра добились, чтобы дети не уезжали в школу-интернат, а учились под присмотром отца на острове.
Для СМИ это была экзотика на фоне дикой природы, они представить себе не могли, как на самом деле живут эти люди в 21-м веке.
И даже когда обнажилась изнанка тихого семейного «счастья», когда мать с детьми сбежала от «любимого» отца и мужа, бросив все, многие защитники Михаила Логинова возмущались их поступком, сравнивая с «Павликами Морозовыми». И предрекали, что рано или поздно блудные дети вернутся на остров из развращенного мира.
«Вы та самая Маша, которая описала происходившее в воспоминаниях?» — спросила я свою собеседницу по телефону.
«Нет. Та была Маша-1, моя старшая сестра, а я Маша-2, когда на нас неожиданно свалилась известность и снимали ток-шоу, у меня как раз была сломана нога», — отвечает Мария.
С отцом остался только сын Миша, который не понимал, почему мать и сестры их бросили. Ведь все же было хорошо.
Пять лет назад отец и сын Логиновы приехали в Москву искать правду.
Каюсь, с Михаилом Логиновым меня познакомили семейные правозащитники, попросили помочь ему вернуть обратно семью, которая свернула с истинного пути.
«От этой мамочки у меня семь деточек», — произнес Логинов, показывая фотографию жены Марии. «А до этого было сколько?» — не удерживаюсь я. «И от других мамочек трое...».
18-летний Миша стоял рядом с отцом, улыбался его улыбкой, говорил его интонациями.
В предыдущих трех браках двух сыновей Логинова тоже звали Мишами, кстати. Он гордо подчеркнул это. Именно тогда я впервые поняла, что здесь что-то не так.
И чем больше узнавала, как они жили, тем сильнее становилась на защиту женщины и детей, с которыми даже ни разу не разговаривала. Тогда я написала эту статью так, как я это почувствовала. Михаил Логинов очень обиделся на меня.
А полностью эту историю с другой стороны я узнала намного позже — из дневника Маши-1 и рассказа Маши-2.
И я не хотела бы, чтобы вся Россия превратилась в остров Логинова.
В 1993 году в городе Петрозаводске жила с сестрами и матерью девушка Маша, 17 лет. На одной площадке с ней проживал мужчина со своей матерью. Ему было 32 года.
Мужчина заинтересовался Машей. Он был первый, кто заинтересовался ею по-настоящему. Она не успела опомниться, как он подхватил ее и увез на остров Кижи.
Она почти ничего не знала о человеке, с которым собиралась строить семью. Что у него в голове. Даже о том, что несколько лет назад он был осужден за попытку убийства второй жены.
Михаил устроился в музее в Кижах плотником. Пек хлеб на продажу. Умел класть печи. Маша стала его женой. Но официально распишется он с ней только через 17 лет.
Через два года родилась их первая дочка Маша. В 1998 году еще одна дочка Маша. В 2001 году сын Миша.
Логинова уволили из музея после очередного конфликта и попросили освободить казенное жилье. Какое-то время перебивались в городе, Михаил был снова привлечен к ответственности — за то, что ударил соседку, курившую в подъезде.С лета 2002 года семья перебралась на соседний с Кижами остров — Большой Клименецкий, в деревню Сенная Губа.
Жизни там почти не было. Ни больницы, ни школы. Уроки для нескольких оставшихся учеников вела местная жительница.
Когда в 2003 году в их семье родилась третья девочка, Марию эвакуировали в роддом на вертолете. Вдалеке от отца новорожденную наконец назвали Надеждой.
В 2005 году самодельную школу прикрыли. Михаилу предложили отправить детей учиться в город, там у Марии оставалась однокомнатная квартира от матери, но он устроил очередной скандал. Детям не нужно общение со сверстниками, им вполне хватит законопаченного наглухо мира, в который не попадает зараза и разврат извне.
Периодически сам Михаил все же отправлялся работать в город. Домашние оставались на хозяйстве одни. Это было тяжело, но это было счастье.
Маму было жалко
Воду таскали ведрами. Старшие девочки или мама. Логинов редко это делал. Повседневные обязанности тоже доставались женщинам. Им же — и крутой нрав главы семейства.
Маша-1 вспоминала в дневнике, как однажды отец избил маму — глаз долго отливал синевой. Она как старшая пыталась ее защитить, но ей тоже влетело — остались синяки на шее и хромота на несколько дней.
Как-то Логинов взял девочку за шиворот, схватил полено и собирался ударить по голове. Та вывернулась и убежала, рыдала в сарае и всерьез собиралась свести счеты с жизнью. Но тут пришла мама. Маму было жалко. Как она без Маши.
В 30 лет Мария выглядела ненамного лучше отца своих детей, которого была младше на 15 лет.
В 2007 году ее снова увезли в роддом на вертолете, только спустя пару месяцев она вернулась с новорожденной слабенькой Верой.
Когда Вере исполнилось три, по тем правилам они получили право на материнский капитал. Его каким-то образом удалось обналичить отцу. Михаил приобрел мотоблок и что-то для строительства дома. Мария все подписала.
Во время всех своих беременностей у врачей она не наблюдалась. Это же естественное для женщины состояние — рожать.
Близнецы Федя и Павлик появились на свет на шестом месяце. Внезапно отошли воды. В этот раз женщину эвакуировали на катере МЧС.
Один из недоношенных мальчиков ослеп. Логинов дозвонился аж до министра здравоохранения Карелии, требуя наказать виновных. Естественно, себя он не винил ни в чем и никогда.
Он был царем и богом на своем острове. И считал врагами всех, кто за его пределами. Но вне этого мира он был, скажем честно, никем, и это заставляло его трястись за свою власть и требовать от семьи полного подчинения.
Но нельзя сказать, что его традиционность как-то соседствовала с религией. По словам девочек, Логинов был не крещеный. В храм не ходил. Но они знают, что приезжие гости дарили ему пару церковных книг. Потому что предполагается, что такая правильная жизнь обязательно связана с верой.
«Он их хранил, но не читал», — говорит Маша-2.
Михаил спал на диване, а остальные на полу. Большую часть комнаты занимал огромный кусок поролона, застеленный ковром для Марии с малышами, и два матраса для старших девочек.
Отец заставлял Маш помогать по хозяйству, брал у кого-то в аренду катер, увозил их на рыбную ловлю. Обе Маши должны были стоять на веслах и удерживать катер в неподвижном состоянии. Грести они еще не умели.
Девочки научились ставить рыбачьи сети, занимались этим много лет подряд, зимой и летом, и они возненавидели эту работу. Заготавливали дрова, продавали их по соседним деревням. Сами, как и отец, пекли хлеб. Сладости были запрещены, колбаса тоже.
У них не было друзей, знакомых, родственников. Они, по их словам, мало что знали о внешнем мире, который привлекал их живостью улиц и другими людьми.
Иногда мама ездила в город, и поехать с ней, поесть вдоволь мороженого, выпить стакан сока было невиданным счастьем.
По вечерам отец требовал от матери «нежностей», и слышать это было противнее всего.
В городе они с матерью ходили в библиотеку, где однажды старшей Маше выдали диплом как «лучшему читателю 2006 года». А дома Мария с Машей прятали книги, едва заслышав тяжелые отцовские шаги.
Отец же читал только многочасовые собственные лекции об ужасном внешнем мире, его развращенных жителях, о том, что, как только они туда попадут, сразу станут наркоманками, алкоголичками и проститутками.
Мне Михаил тоже сказал, что, когда придет время, он сам выберет своим дочерям женихов и доставит их на остров. «А если они друг другу не понравятся?» — удивилась я.
Михаил не ответил на этот вопрос. Он вообще отвечал только на те вопросы, на которые хотел. Видно, ему приходилось сильно сдерживать себя, беседуя с журналисткой-женщиной.
Достал даже министра
Время шло. Дети не учились. У Маши-1 за плечами было всего 3 класса, у Маши-2 вообще один. Миша в школе не был никогда. Подрастала Надя. Опека требовала объяснений, Логинов жаловался во все инстанции на то, что их дружную семью прессуют и не хотят создать условия.
Из-за здоровья брата мама все чаще задерживалась в Петрозаводске. Дома Логинов винил ее в болезни ребенка, срывал злость, которая для окружающих по-прежнему камуфлировалась в ласковые слова «мамочки», «деточки».
Старшая Маша мечтала о побеге…
К 18 годам Маша-1 одолела только программу 8-го класса.
В 2011 году Михаил достучался до тогдашнего министра Фурсенко с требованием дать его детям положенное по Конституции образование.
На остров завезли компьютеры и подключили Интернет, профессора из Москвы и Карелии отрабатывали на детях методики дистанционного обучения. Логиновы прославились. Отец контролировал все, особенно Интернет.
В общем-то, наверное, Михаил был счастлив. И искренне не понял, когда однажды, 30 июня 2017 года, вернувшись с рыбалки вместе с Мишей, увидел, что дома нет ни Марии, ни детей.
Сначала он решил, что они все утонули, сели в лодку и поплыли на середину озера, мало ли зачем.
На восьмые сутки, не найдя их ни живыми, ни мертвыми, он получил сообщение из медвежьегорской полиции, что его семья в Петрозаводске в кризисном центре для женщин, пострадавших от домашнего насилия.
Марию с детьми вывезли с острова представители Уполномоченного по правам ребенка Республики Карелия, Следственного комитета, прокуратуры, полиции, органов опеки... Была организована целая спасательная операция.
«Большой репортаж о семье, эвакуированной из нечеловеческих условий» — пестрели заголовки новостей.
Михаил отказывался верить, что жена добровольно от него ушла.
Последней инстанцией, куда он написал, был Путин: «Владимир Владимирович! Помогите, пожалуйста, восстановить мою семью».
В августе 2017-го Мария с младшими детьми действительно приехала домой. А через неделю исчезла снова — навсегда.
«Как вы жили все эти годы?» — спрашиваю я у Маши-2.
«По-разному, — отвечает она. — Сначала отец очень сильно пытался давить. Для него это стало… целью в жизни, что ли. Это ударило по его самолюбию. Как же так, мы посмели сделать свой выбор. Он не мог этого принять», — говорит девушка.
Переезжали несколько раз. Заметали следы. Жить в бабушкиной квартире в Петрозаводске, доставшейся матери, было нельзя. Там были выделены доли детям. Но брат Миша подарил половину своей доли недвижимости отцу, и тот тоже стал собственником, оба они имели право приходить туда когда захотят и делать что захотят.
Так ни за что и не ответил
«Все, что нам остается, — это платить за них всех задолженности, потому что сами ЖКХ они не оплачивают», — вздыхает Мария. Она говорит, что мама старается выкупить эти доли, чтобы иметь возможность распоряжаться квартирой, к которой Логинов не имеет никакого отношения. Но не получается. Это тоже своеобразный способ давления.
По решению суда Логинов был ограничен в правах на младших детей. Но в воскресенье он имеет право общаться с несовершеннолетними по Скайпу, в субботу это делает брат Миша. «Обычно они оба сидят перед экраном. В это время Федя с Пашей в основном играют и не обращают на них никакого внимания. Разговаривать им не о чем. После жизни на острове Паша до 5 лет вообще не говорил. Мы боялись, что он так и останется особенным, но сейчас он читает по азбуке для слепых и ходит в школу».
Вере уже 16, она учится в Питере, Наде — 19, она тоже в Питере. Вера поступила на бюджет, Надюша работает. Старшими детьми, которым исполнилось 18, Логинов не интересуется.
Маша-1 живет с мамой. Мне кажется, она как первая сильнее всего пострадала от этой истории. И если я пытаюсь избавиться от наваждения, то она где-то замкнулась, ушла в себя. Ее боль вылилась в ее дневник.
У Маши-2 проблемы со здоровьем. Сильный постоянный кашель, который она подхватила в отчем доме. Логинова удивило, что она сменила фамилию и отчество, и он даже потребовал объяснений у матери. Понять, зачем она это сделала, он не пытался.
Девочки не замужем. И пока не собираются. Маше-1 — 28 лет, Маше-2 —24.
Модель традиционной, как теперь говорят, родительской семьи оказалась жесткой прививкой от такого «традиционного» принудительного счастья.
Единственный, кто остается с отцом, — Миша. Ему 22. Он так и не отслужил в армии, хотя повестки и выписывали, но никто не хочет искать его на острове. По словам сестры, парень почти никогда его не покидает. Как-то его вывозили в город с перитонитом, врачи говорили, что еле выкарабкался, поздно спохватились. «Мы ездили к нему с мамой, передавали вещи. Он стал тенью отца, вторым Михаилом Логиновым. Мише удалось дистанционно окончить школу, потом он поступил учиться в колледж на плотника, тоже, как мне кажется, заочно. У него нет девушки, и какой-то своей отдельной жизни тоже нет. На мой взгляд, он совершенно не социализирован, с ним тяжело общаться. Но это его выбор. Возможно, ему кажется, что так будет всегда. Он и отец, отец и он. Хотя Логинову уже за 60. Что будет с Мишей, когда он останется один? Мне жаль брата, но что-то изменить в этой ситуации я не могу», — говорит Маша.
Маме Марии с детьми приходило предложение сняться в документальном кино про их прежнюю жизнь. Но они отказались. «Разговаривать — это одно, а показаться в кадре — совсем другое. Мы вообще не хотим, чтобы наши фотографии были. Нас многие узнавали пять лет назад, не хотелось бы снова оказаться в центре внимания. Только-только мама начала забывать. Собственно, никто, кроме меня, не хочет ворошить прошлое».
— А вы?
— А я хочу привлечь Логинова к уголовной ответственности, — просто и твердо отвечает Мария.
«Спасти Кижи»
Она говорит, что разыскала меня не просто так. И что иначе сделать дело, которое она задумала, не получится. «Логинова все боятся. Соседи, органы, все. Потому что никто не знает, чего от него ждать. И постепенно он решил, что ему можно все — никто не станет связываться, — переводит дыхание Маша. — Там заповедник Кижи. И он просто его вырубает как хочет. Березы, сосны… Так нельзя, это заповедные места по документам, но ему и дела нет, все махнули на него рукой. Есть видео, фото. Он кичится тем, что творит, и никто ему не указ. А я не хочу, чтобы так продолжалось. Я думаю, что государству наносится огромный ущерб. Вообще-то это подсудное дело! Я обратилась в природоохранную прокуратуру, с участковым разговаривала, с полицией, написала даже карельскому губернатору».
Я спрашиваю у Маши, может быть, это месть с ее стороны? Она говорит, что, с ее точки зрения, это справедливость.
«Он ведь так и не ответил за то, что сделал со всеми нами, и чувствует себя безнаказанным. И вот как когда-то он издевался над нами, упиваясь своей властью, так и сейчас он рубит несчастные беззащитные деревья. Я думаю, когда-то этому должен прийти конец», — заключает девушка. Она присылает мне кучу ответов из соответствующих ведомств, что будет организована проверка сообщенных ею сведений о незаконной вырубке леса, по результатам примут процессуальное решение. Но ей этого мало.
Фамилию и отчество заявительницы никак нельзя связать с человеком, на которого она заявляет. По факту они — чужие люди. Мария очень надеется, что Логинов ответит за то, что сделал с лесом. «Хотя бы с лесом».
Она присылает мне стихи, которые написала. В них ее представления о том, какой должна быть жизнь, как ее нужно прожить.
Жизнь — трудный путь.
В чем жизни суть?
Давайте разбираться.
Чтоб сильным быть
И добрым. Быть, а не казаться.
Упал ребенок? Помоги!
Улыбку сразу подари!
Бабулю проводи через дорогу,
И каждый день,
За шагом шаг
Вот так вот,
Понемногу,
С душою чистою. Спокойно.
Пройди свой жизни путь достойно!
«Пустота. Когда я думаю о нем, я ощущаю пустоту. Он ничего для меня не значит», — клянется Маша.
В ее случае пустота создана из боли. Возможно, когда-нибудь эту пустоту заполнит любовь. Конечно, если та существует...
0
31.56
