— Вера Петровна, вы сегодня — богиня! Дама кокетливо смеется, вплывая в объятия кавалера. «А знаешь, все еще будет…» — как бы намекает из динамиков Алла Борисовна.
Конечно, будет. Будут танцы! В «Сокольниках» кружились в вальсе и до Великой Отечественной войны, и уже после. Менялась музыка, лица, но площадка не пустовала.
И Валентина Толкунова, с неизменной жемчужной нитью в косе, когда-то пела: «Есть в Сокольниках площадка, где танцуют старики, замирает сердце сладко от любви и от тоски…»
— А мы как раз на танцах познакомились, — Федор Солнцев в безупречно отглаженном сером костюме придерживает за локоток свою Валентину. Я додумывала продолжение — «и было это 20 лет назад…» — Два года как муж и жена! Вторая жизнь, теперь мы молодые! Заприметил Валю сразу, все наматывал круги — раз мимо пройдет, второй. Не сработало: барышня не реагирует. И как только зазноба вышла в круг, Федор тут же пригласил ее на танец.
— Песню вашу помните? — экзаменую супруга.
— «Зеленые глаза» Кадышевой! — выдает без запинки. Проверить не могу, но Валентина кивает: «Все так, не забыл». И даже помнит, в чем любимая была — «в пальто, как раз осень моросила…». Попрощались и ушли вальсировать под Мирей Матье.
Одни танцуют, есть те, кто наблюдают. Отдыхают — «ноги-то не казенные». Слово за слово, конфеткой угостятся. «Мальчики» на одной лавочке, «девочки» — на другой. Смотрят, обсуждают — говорят обо всем, но только не о своих болячках.
— Утром бассейн, днем — танцы, — Светлана Иванова переводит дух. — Десять лет приходила с одним товарищем, но у него инфаркт, дома сидит, а я все равно танцую.
Поход в «Сокольники» для многих событие, к которому готовятся. Накануне распахиваются шкатулки и шкафы, примеряются пиджаки с «искрой», начищаются туфли.
Продумывают все: макияж, прическа, подходящая к блузке брошка…
— Наряд — под настроение. Вчера была во всем белом, сегодня — в бежевом, а завтра может быть во всем красном приду… — на Анне Сенчековой туника подпоясана ремнем, бусы, лосины в цветочек, балетки золотые. Звезда танцпола, веселая вдова. Жалуется на репертуар — хочется ей мелодий поэнергичнее.
— Иногда заводят такую «тухлую» музыку. Мне нравится жизнерадостная — чтобы взбадривала, волновала, чтобы на лавочке не хотелось сидеть. Знаете, сколько мне лет? 82! А я никогда не ною, что у меня тут болит или здесь. Заболела поясница — гимнастику делаю. Лекарства никакие не пью.
Бабуля — мировая. Есть сын и дочь, три внучки, двое правнуков. Говорят ей: «Ты нас, бабушка, не напрягаешь» — и отпускают танцевать.
— Я швея-мотористка, все время план, пятилетку за два года… — говорит Анна Григорьевна, пританцовывая под «Макарену», — 20 лет на фабрике, 20 — на заводе, на почте — пять лет. А еще по сов местительству… Никогда не сижу на месте.
Ретро-вечеринка «Для тех, кому за…» собирает и старых, и молодых. Пляшут бабули с дедулями, юлой крутятся внучата. Колоритная пара подошла. Она — как Кармен, с алой розой в волосах. Он — загорелый «дон» в соломенной шляпе.
Не хватает только сигары.
— Можем и вальс, и вальс-бостон. Неважно, какая музыка, — говорит «дон» Анатолий. Он же ветеран Великой Отечественной войны, десантник Анатолий Федорович Ионов. — 1200 прыжков с парашютом. Страха не знал ни в чем. И сейчас ничего не боюсь! День расписан: танцы, отобедать надо бы и снова танцы. Когда не танцуют, ходят по музеям.
— Знаете, что случилось с теми, кто строил храм Василия Блаженного? Всех уничтожили, чтобы они нигде такого не построили. Он же единственный такой в мире. Больше нет, — «дон» Анатолий поправляет шляпу и ведет Кармен в круг.
Их никто не заставляет, не привозит на танцплощадку автобусами, не заманивает бесплатным чаем. Чудаки? Может быть. Ведь мириться со старостью им никак не хочется.
СПРАВКА
Открытая танцплощадка в «Сокольниках» работает и зимой, и летом каждую среду и пятницу с 16:30 и до 18:30, и по выходным — с 13:00 и до 17:00.