17 ноября президент России Владимир Путин провел по видео-конференц-связи совещание, посвященное развитию генетических технологий. На нем выяснилось, что генетика в России существует и что для нее в огромном количестве нужны бюджетные деньги, насчет траты которых яростно поспорили вице-премьер Татьяна Голикова и министр финансов Антон Силуанов. А специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников был увлечен полетом мысли президента Курчатовского института Михаила Ковальчука, которого, в свою очередь, приободрил президент России Владимир Путин, сообщивший, что если «Курчатник» за что-то возьмется, то у нас будет что и выпить, и закусить.
Попробовал бы кто-то этого не заметить. Мне, правда, в глаза не бросилось. Но ведь я и не присматривался.
— Безусловно,— продолжил президент,— важнейшая тема — это генетическая информация, и в первую очередь нужны законодательные механизмы, которые обеспечат права граждан, регламентируют вопросы получения, использования, защиты генетических данных человека и его семьи, в том числе будущих поколений, разумеется. Специалисты понимают, о чем идет речь.
А остальным и знать необязательно.
— Считаю также необходимым детально определить порядок деятельности Национальной базы генетической информации и национальных биоресурсных центров, один из которых будет создан на базе Всероссийского института растений имени Вавилова,— добавил господин Путин.
Татьяна Голикова рассказывала, чем занимаются три геномных центра, созданных после одного такого совещания в 2019 году, незадолго до пандемии.
Дело в том, что, по общему мнению, которое сейчас никто не хочет афишировать, присутствия такой науки, как генетика, два года назад в жизни страны не было.
Между тем сама генетика, хотите вы этого или нет (а некоторые поклонники академика Лысенко до сих пор так и не хотят), была. И Нобелевские премии за расшифровку генетического кода и за, страшно сказать, редактирование генома уже были даны (и не нам).
И Владимир Путин уже очень сильно полюбил тему редактирования генома.
И вот за два года, справедливости ради, все изменилось до неузнаваемости. То есть теперь Татьяна Голикова произносила на первый взгляд немыслимые совсем недавно вещи:
— Также с использованием разработанной Курчатовским центром системы для геномного редактирования созданы ферменты, позволяющие напрямую превращать растительное сырье в сахар для бактерий, производящих биотопливо!
А можно немного ртути переплавить уже наконец в золото?
Некоторую ясность вроде бы внес президент Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук:
— В советском лексиконе было слово «районирование», то есть, например, подгонка сортов растений для данных условий — климатических, почвенных... Того, что в виноделии называется терруаром... Вопрос заключается в том, что знание геномов позволяет не только просто продолжать целенаправленное скрещивание, даже без генетического редактирования, но видеть, что происходит на уровне генома! Мы создали для обеспечения этой деятельности завод-фабрику по расшифровке геномов, практически промышленную! У нас круглый год, по сути, все время идет поточная расшифровка геномов.
Мы уже оцифровали тысячи геномов — тысячи! Самых разных вещей по всей стране!
Все, что говорил господин Ковальчук, как-то успокаивало. И даже баюкало. Сомневаться не стоило. Даже вникать расхотелось. Ведь все и так было уже ясно. Да, Михаилу Ковальчуку. А больше никому и не надо. Более чем достаточно.
Академик РАН Иван Дятлов рассказал о работе своего Центра по биологической безопасности. Тут достаточно одной цитаты: «Нами разработан прототип Национального интерактивного каталога патогенных микроорганизмов и биотоксинов, который призван объединить все коллекционные фонды страны в единую базу данных... Он (каталог.— А. К.) будет содержать данные примерно о 40 тыс. штаммов, что сравнимо с самой крупной коллекцией ATSS в США, которая тоже создает аналогичный портал генома, но без фенотипа микробов, то есть без остальных свойств».
Если что-то непонятно, если вдруг нечаянно почувствовали себя микробом без свойств, не отчаивайтесь: это происходит не с одним только с вами.
К тому же вы еще не знаете самого главного:
— В развитии каталогизации создано направление по изучению вирома Российской Федерации,— отметил господин Дятлов.
Но вот что еще:
— Разработаны методы оценки иммунного ответа при COVID-19, что позволило создать собственные рекомбинантные антигены этого возбудителя и на их основе разработать тест-системы: иммуноферментная, иммунохроматографическая,— добавил академик.— Последняя тест-система полностью из отечественных комплектующих для быстрого выявления в течение пяти-семи минут ковидного антигена. Сейчас мы выпускаем примерно миллион, но наш центр может выпускать до 9 млн в год этих тестов с высокой чувствительностью до одного пикограмма.
Ясно, что каждый из трех центров старался объяснить присутствующим, а точнее присутствующему, именно свою нужность.
Еще бы и в самом деле попользоваться таким тестом. А не корейским.
Академик РАН Александр Макаров сосредоточился на борьбе с болезнью Бехтерева. При ней «из-за атаки Т-клеток на суставы перестает гнуться спина (а для некоторых это неприемлемо.— А. К.) и происходит затруднение дыхания. У таких больных находят особый антиген, отвечающий за генетическую предрасположенность к этому заболеванию. При этом патологические Т-клетки несут на себе характерную структуру, которая и является мишенью нашего антитела».
Совещание уходило, так сказать, в себя. И это было самое интересное. Ведь появились детали:
— Мы выяснили,— продолжал академик Макаров,— что похожая ситуация возникает и при других аутоиммунных заболеваниях, например, ревматоидный артрит, болезнь Крона, псориатический артрит и другие, которые имеют генетическую предрасположенность. Мы видим ту же мишень для нашего антитела на поверхности Т-клеток! Это открытие! Хочу подчеркнуть, что это открытие, без ложной скромности, существенно увеличивает число российских пациентов, которым наш препарат поможет!
Про онколитические вирусы. Действительно, в компании «Биокад» проходит испытание этих вирусов на опухолях из клеток рака молочной железы человека. И оказалось, что два штамма уничтожают не только саму опухоль, но и метастазы!
Это хотелось слушать и слушать. Это было то, что надо. Всем.
Тем более что сейчас академика прежде всего интересует создание нового штамма дрожжей.
— Этот штамм будет производить высококачественный аналог масла какао,— признался Александр Макаров.— Интересно, что для этой задачи лучше всего подошли дрожжи, которые используются для получения кисломолочных продуктов и сыров! (Кто бы мог подумать! — А. К.) Однако жиры бывают разные, дрожжи накапливают их неохотно и по соотношению разных жиров все-таки отличаются от масла какао. Но применяя редактирование генома (ого, вдруг вернулись к теме совещания! — А. К.), мы уже получили новые штаммы дрожжей, которые напоминают очень близко какао-бобы и по количеству жиров, и по их соотношениям!.. Мы видим веру компании «Эфко» в то, что мы способны это сделать!
То есть какао-бобы из дрожжей.
Впрочем, борьба с болезнью Бехтерева — это то, чем действительно стоит заниматься, и Александр Макаров, по всей видимости, занимается, причем вместе с Дмитрием Морозовым, главой компании «Биокад». Эти люди в мирной жизни о многом не могут договориться, но на совещании они были, без сомнения, заодно:
— Вы знаете,— рассказывал господин Морозов,— я очень надеюсь, что получится первый в классе, в мире препарат с таким механизмом действия (лекарство против болезни Бехтерева.— А. К.).
Такой механизм действия еще неизвестен в мире! Мировая фарма такой механизм не освоила! Мы надеемся, если мы будем очень быстро бежать, то получим первый в мире препарат с таким механизмом действия. Я считаю, что это уникальная ситуация на сегодняшний момент!
Оно оговорился, что «Биокад» участвует в Большой Планетной Гонке:
— Для нас очень важно очень быстро это делать, потому что мировая фарма и мировое фармацевтическое сообщество не стоят на месте! И конечно, регуляторный вопрос, связанный с регистрацией препарата, для нас очень актуальный. У нас есть предложение, мы Татьяне Алексеевне его дадим, и мы попросим у вас возможности поддержать эту нашу инициативу!
На месте Татьяны Голиковой я бы смутился. Зачем давать ей этот препарат? У нее, слава Богу, нет болезни Бехтерева.
Но у Дмитрия Морозова, похоже, свои методы достижения результатов, в том числе отдаленных.
Господин Путин, казалось, заинтересовался выступлением господина Морозова:
— Дмитрий Валентинович, я, конечно, много раз слышал что-то подобное, читал, и в очередной раз сейчас слышу и тоже читаю. В частности, передо мной лежит документ: «Успешно прошли лабораторные испытания новые варианты онкологических вирусов для борьбы с раком молочной железы…» И так далее...
А по срокам, как вы считаете? Когда вы сейчас говорили о различных направлениях работы, по срокам практически как это вы видите?
Президенту России тоже нужны были результаты, и не столь отдаленные.
— Так как модельные испытания завершены, мы видим, что опухоль погибает при воздействии тех вирусов, которые нам коллеги дали, мы видим ее гибель в животных! — воскликнул Дмитрий Морозов.— Значит, исходя из сроков, мы готовы выйти на доклинические испытания. Это восемь месяцев займет. И через год попробовать в первой фазе клинических испытаний посмотреть безопасность этих препаратов!..
— Ладно... — кивнул господин Путин.
Он, видимо, рассчитывал, что быстрее. Что хоть что-то и правда будет.
Российского президента не удовлетворил по всем признакам и доклад министра здравоохранения Михаила Мурашко:
— Вы сказали о беспрецедентном сопровождении (со стороны министерства.— А. К.) препаратов, о которых вы упомянули. Вот создайте, пожалуйста, прецедент! Наоборот!
И на основе этого прецедента продолжите, пожалуйста, совершенствование системы регистрации препаратов, не только полученных с помощью генетических исследований, а в целом препаратов, которые крайне нужны людям. Мы с вами говорили, вы понимаете, о чем идет речь.
Нам бы тоже неплохо понимать. Но и так не критично.
Михаил Ковальчук прочел увлекательную лекцию о необходимости создании национальной генетической базы на основе цифровых двойников. Да это уже делается, и естественно, что на базе Курчатовского института, просто потому, что «интернет в нашей стране был запущен 20 лет назад компанией, которая была создана Курчатовским институтом».
— Нам нужна фиксация азота, чтобы все росло,— втолковывал Михаил Ковальчук.— Существует симбиотик... Когда у вас есть бобовые, например, на их корнях живут микроорганизмы, которые естественным образом фиксируют азот из воздуха. И туда (в корни.— А. К.) не нужны удобрения. А есть свободные микроорганизмы, которые тоже фиксируют азот. И это фактически основа для создания биоудобрений! И одно из важнейших направлений биологизация сельского хозяйства и сохранение почвы от истощения!..
Владимир Путин слушал очень внимательно. Ему вдруг стало интересно, из чего складывается жизнь.
— Все живое в мире состоит из простых элементов,— объяснял господин Ковальчук.— Кислорода и водорода, которые берутся из воды. Азота и углерода, которые берутся из воздуха. И плюс фосфор и микроэлементы, которые берутся из почвы... И нам ничего не стоит запустить природоподобные технологические цепочки!..
Вот, собственно говоря, для чего и надо, видимо, расшифровывать и редактировать геном. Чтобы взять под контроль существование всего живого в мире.
Ближайшая практическая польза от расшифровки тоже налицо, просто ее надо доходчиво объяснить.
— Конкретно виноградарство и виноделие, которое развернулось в стране благодаря вашему вниманию и превратилось в бурную отрасль! — добавил Михаил Ковальчук.— Курчатовский геномный центр уделил этому большое внимание. Сегодня в международных базах данных существует около трехсот с небольшим геномов, сортов винограда. Вот мы за короткий срок, менее года, уже депонировали (расшифровали то есть.— А. К.) почти половину, 143 сорта винограда! Из них 82 отечественных. При этом наши сорта вообще почти не присутствуют в международных каталогах!.. Так вот, нам говорят, что мы эти сорта привели откуда-то из Европы... Казаки привезли что-то во время войны 1812 года...
А генетический анализ показывает, что эти сорта на порядок древнее европейских, и часто их сорта являются клоном наших, отечественных сортов!
Вот так! И не поспоришь. Генетика!
Более того, Михаил Ковальчук анонсировал разработку, которая делает бессмысленным, например, существование института сомелье:
— Была создана система изучения детального состава качества вина! Мы можем с огромной точностью определять состав, терруар, на котором выращен данный сорт винограда и год выпуска! Причем такие сравнения уже проведены, и они исключительно впечатляющие! Опираясь исключительно на генетические исследования!
И можно не сомневаться, в отличие от многого, про что сегодня говорилось на совещании с большей даже уверенностью, что все это так и есть. И проверено. И уж точно попробовано.
— Мы знаем еще со времен реализации Советским Союзом ядерного проекта, что если «Курчатник» за что-то берется, то он делает это основательно и доводит всегда задачи, которые перед собой... или перед ним ставит государство, до логического завершения, поэтому чувствую, что у нас будет и что выпить, и чем закусить,— кивнул президент.— Так что желаю вам успехов!
Между тем идея продолжать расходовать на фундаментальную науку бюджетные деньги, какой бы неизбежной ни казалась прикладная перспектива, вызвала вопросы, например, у министра финансов Антона Силуанова. (Вот масштабный проект «Роснефти» по поддержке одного из биоцентров, о котором на совещании рассказал Игорь Сечин, у него никаких вопросов не вызвал, так как его финансирует «Роснефть».)
— Программа за 2019–2027 год, общий ее объем — 127 млрд (руб.— “Ъ”). При этом 91% — это бюджетные деньги,— вступил в игру Антон Силуанов.— Хотя на наш взгляд, программа генетических исследований — вообще-то это про бизнес! И здесь не только фундаментальные исследования, но и прикладные. Поэтому, на наш взгляд, при продлении программы до 2030 года нужно, наверное, посмотреть по пропорциям... В общем, должен бизнес участвовать в ее финансировании и получать результат! Мы же не только науку двигаем, но и хотим использовать результаты в экономике!
Это был по сути вызов всем участникам совещания и приглашенным. Минфин предлагал им самим искать деньги на их генно-инженерные проекты. До сих пор все было хорошо, то есть наоборот. Деньги выделялись из бюджета.
Господин Путин намерен был закончить совещание, но тут слова попросила Татьяна Голикова.
— Извините, что перебила... Как бы ни говорил Антон Германович (Силуанов.— А. К.) об индустриальных партнерах, я бы хотела обратить внимание на следующее. Все центры мирового уровня и те направления исследований, которые мы ведем в рамках программы генетических исследований, пока что носят фундаментальный характер. И вот этот переход между фундаментальной наукой и прикладной наукой имеет определяющее значение! И этот переход требует поддержки государства! И я бы попросила в ваших поручениях тоже обратить на это внимание.
Таким образом Татьяна Голикова резко и мгновенно отреагировала на удар министра финансов. Если бы все сейчас промолчали, то можно не сомневаться, в тех же поручениях молчаливое одобрение того, о чем сказал Антон Силуанов, уже нашло бы тягчайшее отражение. И никому бы мало не показалось.
Вернее, мало бы показалось всем.
А так поступок вице-премьера выглядел просто даже по-аппаратному мужественным.
— Я должен с этим согласиться. Спасибо, что вы об этом сказали,— поблагодарил, возможно от души, господин Путин.— Фундаментальные исследования никто, кроме государства, финансировать не будет... По-другому не получится, Антон! (Может, правда, это президент России обращался уже к главе своей администрации, которая будет писать эти поручения.— А. К.). Это очевидная вещь!
Но не для Антона Силуанова, нет.
Впрочем, и для него теперь тоже.
0
75.00
