культура: Вы преподаете? Селезнева: Меня много раз приглашали. Но, наверное, я слишком ответственно к этому отношусь. Боюсь, что из-за съемок и театра придется отменять уроки. А это неправильно. Потом, у меня всю жизнь преподает муж, и я вижу всю степень его серьеза, сколько он дает студентам. Таких профессионалов почти не осталось. Уходящая натура... Я тут посмотрела потрясающий фильм о Бродском. Как же тонко, умно, чутко он сделан! Подумала: какая в этом человеке масса интеллекта, таланта. А многие проходят мимо. Обидно! Да, самое трудное — напоить осла, который не испытывает жажды. Гаджики, или как их там называют, заменили печатное слово. А ведь культуре нужно учиться на Пушкине.
культура: Знаю, Пушкин — Ваше все. А когда возникло это увлечение? Селезнева: Лет в пять. Мама тогда впервые прочитала мне «Сказку о рыбаке и рыбке». И читала до тех пор, пока я не выучила ее наизусть. На Пушкине я себя воспитала, он стал любимейшим поэтом. А «Сказка...» — синонимом абсолютной мудрости. Часто вспоминаю старуху у разбитого корыта. Благодаря Пушкину маленький человек уже может понять, как опасно желать большего, чем у тебя есть. Как важно вовремя остановиться.
культура: Говоря современным языком, лучшее — враг хорошего. К сожалению, в советской школе нередко отбивали интерес к классике...
Селезнева: Мне повезло — семья была, если так можно сказать, литературная. Я просыпалась, собиралась в школу, и тетка (ее семья жила в одной квартире с нами), заплетая мне косички, читала Лермонтова. Так было изо дня в день — под плетение кос непременно декламировался Михаил Юрьевич. Обожаю его! Понимаю всю гениальность, трагизм личности... К слову, тетка окончила текстильный институт, но по-настоящему жила литературой. Помню, как они с мамой, завтракая, разговаривали о Вронском; о том, почему у Толстого так «совпало», что и Вронский был Алексеем, и Каренин... Они разбирали «Войну и мир», «Анну Каренину», «Севастопольские рассказы». А у меня складывалось впечатление, что Вронский, Каренин, Анна — живые люди, и моя семья с ними знакома. Иногда я даже задавалась вопросом, а где, собственно, Грушенька или Катерина Ивановна, о которых дома судачили, как о соседях. Да и драматизм личной жизни Достоевского обсуждался со всей серьезностью... Но все-таки Пушкин для меня — номер один. С ним иду по жизни. Не было случая, чтобы приехала в Ленинград — Петербург и не зашла на Мойку, 12, не пообщалась с заведующей Галиной Михайловной Седовой, с литературоведами. Когда хочу использовать цитату Пушкина, соответствующую некоему моменту, просто звоню в музей и прошу помочь. Горжусь, что там признали меня своей.
культура: 2015-й — Год литературы. Почти половина прошла. Вы почувствовали что-то особое? Селезнева: Честно говоря, с этого хотела начать. Где? В каких узких кругах что происходит? Может, в Литературном институте или в библиотеках проводятся тематические вечера? Я не заметила.
культура: Хотя День Пушкина был заявлен в музеях Гоголя, Есенина, Цветаевой и даже Высоцкого. Селезнева: Не знаю... По-моему, с размахом отмечалось только 200-летие Александра Сергеевича. Другое дело — Высоцкий. Его поклонники каждый год организовывают концерты. Все-таки он очень много дал своему времени и тем поколениям, которые слышали его. Когда он ушел, все поняли, что это выдающееся явление. Я снималась с ним, знала его. И счастлива, что так отмечаются дни памяти.
культура: Как сегодня детей увлечь чтением, если родители обустраивают детскую комнату без единой книжной полки, проводят выходные в торгово-развлекательных центрах, а в ресторане, чтобы самим спокойно отдохнуть, вручают двухлетнему малышу айпад? Вопрос, читают ли в этих семьях Пушкина на ночь, риторический... Селезнева: Вот и у меня младший внук, которому нет четырех лет, уже вовсю шурует в компьютере! Просит деда прочитать, что написано, а потом соображает, куда тыкнуть пальчиком, чтобы на экране возникла та или иная картинка. Совсем отнять у ребенка электронные игры, наверное, нельзя. Но надо строго дозировать. Ответственность у тех, кто воспитывает и учит детей, должна быть повышенная. К счастью, есть хорошая тенденция — мои подруги, проводящие время с внуками, или мамы, родившие в осознанном возрасте, начинают читать хорошую литературу уже двух-трехлетним детям.
культура: Вы были очень популярны, когда родился Ваш Егор, снимались, гастролировали. Муж Владимир Андреев тоже много работал. Сын оставался с бабушкой... Селезнева: Да, и мама великолепно выбирала для Егора те направления, которые его развивали. Над кроватью, к примеру, повесила географическую карту мира, и сын с детства знал океаны, моря, материки. Стал дипломатом, но сейчас много времени уделяет этнографии, защитил диссертацию по истории. Мама сыграла большую роль в его воспитании. Но и почва, надо признать, была благодатная — Егор рос любознательным, хотел учиться.
культура: На сайте Театра Сатиры худрук Александр Ширвиндт вопиет: «Где вы, сегодняшние Гоголи, Салтыковы-Щедрины, Сухово-Кобылины, Горины?..» Селезнева: Конечно, ставить нечего. Дошли уже до такого абсурда, что чеховских и гоголевских персонажей на сцене раздевают, делают из них каких-то монстров. Не надо поправлять великих. Внесите свое, но не искажайте, не опошляйте.
культура: Понравилось ли что-нибудь из последних театральных премьер? Селезнева: Была потрясена «Евгением Онегиным» Туминаса. Шла с замиранием сердца, боялась многого не понять. Но все поняла. Приняла. И душой, и сердцем. Такой восторг — передать не могу! Очень благодарна Римасу. Мне у него и «Маскарад» нравится. К слову, о дефиците пьес. Пушкин, Лермонтов — хорошо. Но есть еще Горький, например. Всего можно ставить. В свое время я играла Надежду Коломийцеву в спектакле Папанова «Последние». Пьеса 1908 года, но актуальна и сегодня. Мне кажется, Горький задвинут несправедливо. Надеюсь, временно. Пьесы-то великие. И «На дне», и «Васса Железнова» — на фоне драматических, а подчас и трагических историй бизнес-леди ХХI века эта пьеса звучит очень современно.
культура: Есть мнение, что с уходом Папанова и Миронова Театр Сатиры, как бы помягче сказать... потерял слишком много. Селезнева: Может, все-таки с уходом Плучека?.. Вот мы говорили о литературе. Знаете, сколько нам дал Валентин Николаевич, безумно любивший поэзию — русскую и советскую, знавший наизусть, от корки до корки, Маяковского, читавший нам Пастернака и Мандельштама? Он для нас, своих артистов, устраивал литературные вечера, представляете? Моему поколению в этом смысле очень повезло — Плучек щедро делился своими знаниями и создавал культуру внутри нас.
культура: Понятно, почему он так не любил «Кабачок «13 стульев». Селезнева: Конечно, у него был другой вкус, иной интеллект. Хотя в пору тотального дефицита он все-таки смирился с существованием «Кабачка» и с удовольствием пользовался нашими возможностями для удовлетворения своих нужд. Точнее, жены...
культура: Вы активны в профессии, интересуетесь творчеством коллег. Но, оказывается, в Вашей жизни есть и общественная деятельность — Вы помогаете детям Донбасса. Селезнева: Я общественный помощник Павла Астахова. Делаю, что могу. Перечислять не буду — считаю это дурным тоном. Просто больно видеть обездоленных детей, мирное население, страдающее от того, что мерзавцы не могут между собой договориться — я имею в виду Америку, Европу.
культура: И в комиссии по помилованию работаете? Селезнева: Да, уже 12 лет. Поначалу было тяжело. Но, как говорил Достоевский, подлец-человек ко всему привыкает.
культура: То есть, если бы после тяжелой операции, которую пришлось перенести, Вы не вернулись в профессию, без работы не остались бы? Селезнева: Думаю, моей судьбой руководит Всевышний. И полагаюсь на Его волю. Не думала, как стану жить, если голос не вернется. Надо было восстановиться — и точка! Ольга Александровна Аросева ждала в антрепризном спектакле, это накладывало на меня большую ответственность.
культура: Юбилеи, как правило, побуждают к воспоминаниям, к предварительному подведению итогов. Жалеете о чем-то? Селезнева: Жалею, что наша семья не спортивная. Надо было заниматься. Ради здоровья. А у нас не было ни лыж, ни бассейнов, ни катков. Так, играл сын в футбол, катался на велосипеде. Но и это сошло на нет, когда поступил в институт. Теперь сказывается, конечно...
культура: Начать бегать или плавать никогда не поздно. Если речь о физкультуре ради здоровья. Селезнева: Не-е, теперь уже нереально.
культура: У Вас есть дача, Вы, кажется, ее очень любите... Селезнева: Не очень. Мне больше нравится лежать на кровати с хорошей книгой.
культура: Можно поставить шезлонг на лужайке и читать. Все лучше, чем в центре города. Селезнева: Так и делаю, когда выбираюсь. У меня и там много книг, и в Москве. Вот смотрю на них и думаю, куда бы втиснуть еще один шкаф. Это ж целая проблема. Книги покупаются, дарятся. А ставить уже некуда. Любимая мемуарная литература, к которой постоянно возвращаюсь, как к Библии, лежит на полу. Ну, не дело же?
культура: Ваши друзья и коллеги отмечают в Вас особый дар дружить, быть нужной в трудную минуту... Селезнева: Никакой это не дар! Живу как живу. По-другому не умею. Сравнить не с чем. Если кому-то нужно ребенка в больницу устроить — это же святое, как я могу отказать?
культура: Часто Вы сами предлагаете помощь, даже когда не просят. Другу Гафту одежду покупаете. А он в благодарность сочиняет эпиграммы о рубашках... Селезнева: Ну, одежду я покупаю на его деньги. Это ж не значит, что Гафт нищий, не дай Бог... Просто могу с ним поехать, посоветовать. Для меня — удовольствие. Или, допустим, мой гример, с которой мы пришли в театр в один день и уже почти полвека вместе. У нее плохо с почками, я понимаю, что в своем лечении она идет по неверному пути, ей становится все хуже и хуже. А у меня друг — гениальный профессор Дмитрий Пушкарь, лучший уролог страны. И что, я не помогу?.. У родителей было много друзей, мама — безумно отзывчивая. Одна ее подруга даже жила у нас год или два, когда были проблемы. Жить для себя — патологический эгоизм. Неинтересно!
культура: Одиночество не переносите? Селезнева: Мой знак — Близнецы, а они нуждаются в постоянном общении.
культура: Вот и юбилейный вечер в театре устраиваете, а не сбегаете, как многие сегодня, куда-нибудь за границу... Селезнева: Ширвиндт и директор театра Агаев не позволили — я тоже сбежала бы. В Муром. Очень люблю его. Там живут старенькие родители моей подруги, Влад Заманский. Там икона Божией Матери «Скоропослушница»... Помню, было очень плохо с работой, «Мосфильм» стоял практически пустой. Поехала — попросила Богоматерь помочь. Что Вы думаете? Не успела в Москву вернуться — позвонили и предложили сняться в картине «С точки зрения ангела». С Валентиной Талызиной и Риммой Марковой. Вот и сейчас поехала бы — погуляла по городу, подышала прекрасным воздухом...
культура: Опять же о работе замолвили бы словечко? Селезнева: Нет-нет! Скоро должны выйти две картины с моим участием, в одной играю с Михаилом Светиным, в другой — с Дмитрием Астраханом. В театре, правда, ничего не репетирую. Но, если честно, меня это не очень волнует.
культура: Неужели? Мне казалось, Вы, как и Ваша героиня, «вся в кино, в искусстве»? Селезнева: В жизни я не Зина. Никогда особо не переживала. Были концерты, телевидение. Предлагают антрепризы. Сейчас главное — душевные силы и здоровье.
культура: На внуков хватает? Селезнева: Вижу их, только когда вместе собираемся. Посидеть, покормить супчиком, уложить спать — это не получается. Не домашняя я бабушка. Мне проще материально помочь.
0
14.96
