Перед вами сборище мужчин, которые решили, будто долгие годы их права нарушают (в основном женщины). На форумах они обсуждают, как без потерь выйти из отношений. На YouTube-канале «Прожектор Собчак» разбирают признаки женских психических отклонений. Они проводят митинги, предлагая отменить мужской призыв в армию, уравнять пенсионный возраст, ввести обязательный тест на отцовство, и трясут перед репортерами постерами с изображением красной таблетки из «Матрицы». «Принять красную таблетку – значит взглянуть на мир без прикрас, – говорит один из лидеров «Эгалитарного мужского движения» Антон Сорвачев, семейный юрист (два развода, выплачивает алименты). – Понять, что патриархата не существует, что на самом деле планетой управляют женщины». Среди ключевых терминов их идеологии: «санитарный час» (время между тем, как заканчиваются старые отношения и начинаются новые), «бабораб» (безвольные мужчины, лишенные чувства собственного достоинства) и «алень» (мужчина, готовый поступиться своими интересами ради комфорта близких). По некоторым данным, это движение поддерживают более сотни тысяч русскоговорящих людей.
Чем больше времени я проводил, общаясь с маскулистами, тем сильнее меня отталкивало все, что они проповедовали. Идеи свободы в их интерпретации превращались в женоненавистничество и гетеросексизм – уродливые обертки так называемой красной таблетки. Но я продолжал их слушать. Статистика ВОЗ наглядно демонстрировала – мужчины по всему миру массово погибают. И кажется, ответ на вопрос «Почему?» знали лишь эти парни.
Ее смысл прост: долгие годы на мужчин навешивали ярлыки, которые мешали счастливой жизни, и с этим должно быть покончено. Впервые термин «маскулизм» был употреблен в 1914 году американской феминисткой Шарлоттой Перкинс Гилман во время лекции в Нью-Йорке. Так она назвала противников идеи о мужском превосходстве над женщинами. «Маскулисты проповедуют мысль о культурных и политических изменениях, необходимых для существования их гендера», – была уверена Гилман.
«Взгляните на литературу, которой кишат книжные магазины, особенно на раздел с психологией, – говорит Ной Брандт, один из участников организации The Good Men Project. – У этих книг есть общая черта: почти все они о женщинах. Женщина и работа. Женщина и тело. Женщина и секс. Женщина и национальность. Иногда складывается ощущение, будто пол есть только у них. Общество уже давно обратило внимание, что нынешние гендерные стереотипы мешают и ранят женщин. Но редко кто-то задумывается, что и мужчинам несладко».
В начале XX века, пока суфражистки вместе с Гилман бились за право голоса и собственности, маскулисты дремали. Расцвет мужского движения пришелся на 1960–1970-е годы – время подъема второй волны женского освободительного движения в США. И отец-основатель маскулистов Уоррен Фаррелл называл себя в первую очередь феминистом. Он выступал на ток-шоу и вместе с Джоном Ленноном призывал людей сбросить социокультурные кандалы и открыться свободе. Но для этого мужчинам следовало понять, кто они и что они на самом деле вытворяют.
Представление о том, какими качествами должен обладать представитель сильного пола, отличается у разных народов. Но основные критерии совпадают. Их сформулировали еще в 1976 году антропологи Дебора Дэвид и Роберт Брэннон: «Никаких бабских штучек» (долой женственность), «Большая шишка» (сила, успех – и ты круче всех), «Крепкий дуб» (только без соплей) и «К черту торпеды – полный вперед» (меньше думай, больше делай). Эти характеристики принято называть менбоксом – чертами, присущими индустриальной маскулинности. Формировались они в разное время и совершенно различными способами. Менбокс не прописан в конституциях и не зафиксирован государственными службами. За неисполнение его требований не сажают в тюрьмы и не увольняют с работы. Эти нормы негласны, и мы следуем им, сами того не замечая.
На правах биологического превосходства силы еще в доисторические времена лишь мужчины охотились на больших зверей. В Древнем Риме и средневековой Японии воины, не справившиеся со своими обязанностями, должны были убить себя, чтобы избежать публичного позора. Галантность, сдержанность и джентльменство – за это стоит благодарить рыцарский кодекс средневековой Европы, а затем – романтизм. Стремление к власти и прибыли – отпечаток промышленной революции и урбанизации. Разные времена и обстоятельства навешивали на людей ярлыки, которые в совокупности привели к тому, что мужчины, как считают маскулисты, попросту потерялись.
«Мужчины должны быть кормильцами, а женщины заботиться о семье, – говорит Ной Брандт. – Мужчины неряхи, так что за домом пусть следят женщины.
МУЖЧИНЫ НЕ ПЛАЧУТ, А ЖЕНЩИНЫ ИСТЕРИЧКИ. МУЖЧИНАМ НЕ НУЖНА ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ПОДДЕРЖКА, ЖЕНЩИНАМ ОНА НЕОБХОДИМА.
Женщины знают, как ухаживать за детьми, а мужчина не в силах поменять памперс. Это – сексистские стереотипы, которые вредят всем. Вспомните, как выглядит хрестоматийный отец в телевизоре». «Как Гомер Симпсон?» – говорю я. «Именно, – отвечает Брандт. – Зачастую нам даже не дают шанса попробовать себя в качестве отцов. Для общества мужчина, которому нравится возиться с детьми, – скорее лентяй, или гей, или педофил, нежели обыкновенный папаша».
Размышляя о том, как эти социальные конструкты проникают в жизнь, программируя нас на определенный тип поведения, я не мог продвинуться дальше собственного дома. Еще до того, как я появился на свет, моя мать знала, что будет мальчик. Как только вернулась с УЗИ, они с отцом перекрасили стены в детской в голубой цвет (дурацкая затея). Моим первым комбинезоном был костюм цвета хаки, в котором я больше походил на вьетконговца, чем на малыша. А родственники дарили новорожденному пластиковые мачете и зеленых солдатиков. Мои родители были молоды, на их месте я бы тоже наделал ошибок. В отце просыпалась ярость, стоило мне распустить нюни, а мать любила повторять: «Разбирайся сам, ты мужчина». «Ты должен научиться давать сдачи», – как-то сказал отец и отправил меня в секцию вольной борьбы; и в первый же день мне сломали два пальца. «Ты должен быть храбрым», – это он произнес, когда заталкивал меня в комнату страха.
«Мой отец тоже наделал ошибок, – говорит музыкант Генри Роллинз. – Он хвастался, что может всю ночь пахать в офисе, а потом возвращаться домой на утреннем автобусе, пить кофе, принимать душ и снова ехать на работу. В 13 лет мне тоже пришлось найти работенку, и, кажется, я не сидел без дела до пятидесяти. И не потому, что хотел заполучить все деньги мира, а потому, что дело касалось моей самооценки. Так должен вести себя настоящий мужчина – вот что постоянно свербит в голове, – а не то потеряешь жену, ребенка и все сбережения, пока будешь выплачивать алименты. Получаю ли я удовольствие от того, чем занимаюсь? В основном – нет. Но я не могу остановиться».
Пока шла работа над этим текстом, я не раз обращался за комментариями к женщинам, но слышал один и тот же вопрос:
«ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДУМАЕТЕ, ЧТО МУЖЧИНАМ ПРИХОДИТСЯ ТУГО? ВАС УЩЕМЛЯЮТ? НУ И БРЕДЯТИНА».
И когда не срабатывала статистика по числу производственных травм и убийств (прямые доказательства того, что мужчины доминируют на опасных предприятиях), я рассказывал реальную историю о самолете, в 2009 году севшем на воду у Манхэттена. Об этом не упоминается в фильме «Чудо на Гудзоне» с Томом Хэнксом в главной роли, но при эвакуации пассажиров экипаж корабля первыми выводил на крылья женщин и детей. Они же первыми причаливали к берегу на лодках экстренных служб. Цена мужской жизни чрезвычайно мала, считают маскулисты. «Потому что люди привыкли: они и так все время умирают, – говорит президент Национальной коалиции за мужчин Гарри Крауч. – Мы с вами все время слышим о патриархате. Будто бы все зло происходит от патриархата. Но умираем-то мы! Защищая свои семьи и друзей».
В этом и находится краеугольный камень маскулизма, зачастую превращающий движение в кружок мизогинистов. Отношения с женщинами, считают активисты, – одна из причин, по которой мужчинам приходится следовать правилам, навязанным культурой. Из этого убеждения в разных частях планеты возникают радикальные группировки маскулистов. Инцелы, мирный в начале 1990-х кружок, где обсуждались неудачи в личной жизни, стали сборищем женоненавистников, почитающих Эллиота Роджера (в 2014 году убил шесть человек; своим мотивом назвал ненависть к женщинам). В России критический маскулизм проповедует «Мужское государство» – «национал-патриархическая» организация во главе с фитнес-тренером и блогером Владиславом Поздняковым. Участники последней преследуют геев и бывших актрис эротических фильмов. «Большинство мужчин не понимают, что живут в системе, которая заставляет их необдуманно бросаться в бой, – объясняет организатор московских митингов маскулистов Павел Хохловский. – Их с детства учили бить, если кто-то обижает. Но немаловажную роль, на мой взгляд, также играет внутренняя депрессия. Скрытое желание причинить себе вред».
Только 10–25 % мужчин, над которыми было совершено насилие, обращаются к специалистам – эту цифру подтверждает глава проекта «Насилию.нет» Анна Ривина. И лишь 10 % мужчин ищут помощи, став жертвами сексуальных домогательств.
«Несмотря на то что каждый шестой мальчик до 18 лет подвергается сексуальному давлению со стороны взрослых, а каждый четвертый выживший после изнасилования – мужчина, многие по‑прежнему считают это нонсенсом, – говорит Ной Брандт. – В обществе распространен миф, что эрекция – сигнал к действию, а не биологический рефлекс. Я общался с 13-летними мальчиками, которых насиловали учительницы. И знаете, что говорили им друзья? «Чувак, да тебе повезло!» Попробуйте представить, что кто-то говорит подобное 13-летней девочке, и поймете, как глубока эта гендерная пропасть».
Мне было 13 лет, когда я возвращался домой из школы, зашел в набитый людьми трамвай и протиснулся к окну. Ехать до дома оставалось пять остановок.
ВДРУГ ЧЬЯ-ТО РУКА КОСНУЛАСЬ РЕМНЯ. А ПОТОМ ОНА НАСТОЙЧИВО ПРОЛЕЗЛА КО МНЕ В БРЮКИ.
А потом лицо мужчины – озадаченно смотрит в глаза и улыбается. Наверное, мне следовало крикнуть и попросить о помощи, но я молча плакал и просто смотрел в потолок. Как и многих, меня растили в культуре, где на каждом углу могли ждать неприятности: 1990-е, развал Советского Союза, первая чеченская война. А лучшей почвы, чем нестабильные времена, для патриархального воспитания не придумаешь.
Если представить график токсичной маскулинности, то пики кривой будут совпадать с войнами и кризисами. Эпоха романтизма, во времена которой у мужчин было принято делиться чувствами и участвовать в жизни детей, сменилась революциями. За ними следовала индустриализация, требовавшая слияния с машинами, дабы стать частью слаженного механизма. Эмоционально закрытые ветераны Второй мировой заполонили планету в середине прошлого века, но уже их дети почувствовали неладное – так и появился маскулизм. Мужчина может быть слаб – проповедуют эти парни. И возможно, в этом его главная сила.
0
