ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Ноя. 9, 2020

Не подсовывал публике полуфабрикаты и заросший сорняками огород, из которого надо было выкорчевывать мысли.

Доставал из портфельчика и высыпал на блюдце россыпь жемчужин.

Выбирай любую: побольше, поменьше, все блестят и переливаются на солнце, отражаясь на зубах смеющейся публики.

Идеальное чувство слова и меры - вот что отличало Жванецкого от коллег. Дело было совсем не в смехе. Рассмешить много ума не надо.

Как он звал себя? «Автор». Без доли кокетства.

Сколько смирения и мудрости в этом определении. Самоотречения и даже фатализма.

Он был аскетом от сатиры.

Это был его самурайский путь, автора, - создавать тексты для людей.

Сами разберутся, как потом именовать: философ, юморист, публицист, сатирик, классик, гений.

Фанатичная саморедактура как метод творчества и жизни избавила Жванецкого от постыдного желтого шлейфа. Скандалы, разводы, драки, дележ имущества остались в произведениях. И этого было достаточно. Он умел отсекать лишнее и не увлекаться праздным. Достаточно взглянуть в листики из пухлого портфеля - они больше напоминали расстрельные списки, чем литературный текст: нагромождения правок и никакой жалости.

По мере того, как отклеивались артисты, для которых писал автор (Аркадий Райкин, Роман Карцев, Виктор Ильченко, Вадим Жук), худел и самый верный спутник автора - портфель. А вместе с ним и сам Жванецкий. Энергия букв держала сатирика на плаву в эпоху победившего стендапа и буллинг-шоу в YouTube. Юмор стал другим: приколы, пранки, жесткий стеб. Миллионы просмотров. Десятки миллионов подписчиков. Сотни миллионов рублей на счетах. Все это было мимо него.

Понятно, ибо примитивно, но не принято.

Вот и философскую ночную программу «Дежурный по стране» вытеснил пассионарный Владимир Соловьев с ревущими в студии экспертами.

Старикам там не место.

Эпоха указала классику на дверь - и он достойно принял вызов. Не стал унижаться, как его возрастные коллеги по ремеслу, торгуя лицом в телешоу и на обложках глянцевых журналов.

Не тряс перед толпой секретными женами и суррогатными матерями спрятанных детей. Он отказался даже от закрытых выступлений для богатых. «Стареть нужно дома» - даже в этом объяснении нет ни толики пафоса прощания (как принято у нас на эстраде), сплошной прагматизм.

И такт. По отношению к зрителю, слушателю, человеку в ожидании зрелищ. Трясущийся сатирик, что выезжает на сцену на коляске, - боль для всех.

Мало понимать это. Жванецкий признал.

И не считал себя гением, совестью эпохи, упаси Господи, рупором правды. Каким его зачем-то хотели видеть.

«А что я обнаружил, глянув внутрь себя, - истерзанность свободой.

А крик колеблющейся интеллигенции: «Позицийку нам дайте!.. Свою позицийку!..» - меня доконал.

И я ушел в партизаны».

Приближаясь к финальному выступлению, он стал задаваться более важными вопросами. Посетил Стену

Плача, куда, согласно легенде, сунул записку: «Перезвони, я все подробно объясню».

Пришло время - и звонок раздался.

Жванецкий вышел открывать дверь уже готовым.

В очках, домашнем халате, лукаво улыбаясь, и с ветхим портфельчиком в руках.