Лорд-мэр Ливерпуля Мэри Расмуссен нервно хихикает. На ней золотая церемониальная цепочка с кулоном размером с блюдце, которую она обычно надевает для встреч с членами королевской семьи или кем‑то из иностранных монархов. Наряд по случаю: с минуты на минуту ее посетит египетский «король». Денек погожий, и звездный нападающий «Ливерпуля» Мохамед Салах собирается в городскую ратушу, чтобы дать интервью арабскому телеканалу. Это была задумка продюсеров: найти в Ливерпуле самое помпезное местечко, такое, чтоб было под стать национальной иконе. И ничего лучше ратуши, построенной еще в XVIII веке, было не сыскать: поздняя георгианская архитектура, коринфские колонны, позолоченные карнизы и хрустальные люстры, свисающие над бальным залом. «Тяжеленные, — говорит Мэри, — каждая весит тонну». Съемочная группа бродит туда-сюда, звуковик просит тишины, операторы расставляют штативы. И вот он — Салах! Даже Мэри, фанатка «Эвертона», непримиримого соперника «Ливерпуля», кажется, обескуражена. «Говоря между нами, не такая уж я и безумная фанатка синих», — отмечает она. Оно и понятно — а кто вообще не любит Салаха?
В египетских школах с недавних пор изучают его биографию; тамошние учителя даже прозвали Мохамеда «Создателем счастья». О его подвигах слагают легенды. Первая их часть — о том, как неукротимый Салах привел «Ливерпуль» к победам в Лиге чемпионов и к главной награде английской Премьер-лиги. Вторая — о его щедротах; в деревне Нагриг, что на север от Каира, Мохамед построил школу, очистные сооружения и станцию скорой помощи, кроме того, каждый месяц его благотворительный фонд передает деньги нуждающимся. Эти истории о чудесах Салаха появляются так часто, что журналисты не успевают проверить каждую, и футболист им в этом не помогает: интервью он дает заметно реже, чем уличается в чем‑то супергеройском.
Но есть среди этих сказок и такие, что показались бы ну уж точно вымышленными, не будь у таблоидов видеоподтверждений. Так, Мохамед Салах на своем Bentley был замечен у заправки, где кучка придурков издевалась над бездомным; одного вида Салаха хватило, чтобы шайка разбежалась, а сам футболист протянул униженному и оскорбленному сотню фунтов. Есть и другая история: как‑то неизвестный стащил из машины отца Салаха почти £2000; полиция нашла вора, но Мохамед попросил отца отозвать обвинение, а украденную сумму хулигану простили — с тем, чтобы он потратил деньги с умом и попытался изменить свою жизнь. По данным Стэнфордского университета, после переезда Салаха в Ливерпуль в 2017 году в городе на 19 % сократилось количество преступлений на почве расовой ненависти. В Египте он участвовал в правительственной кампании против наркотиков, и за это время число обращений в службы помощи наркозависимым увеличилось в четыре раза. В общем, нет ничего удивительного и в том, что даже на президентских выборах в 2018 году в Египте не обошлось без Салаха. Избиратели массово портили бюллетени, вычеркивая всех кандидатов, и вписывали одного, хотя тот даже не баллотировался.
И вот двери бальной залы распахиваются и входит Салах. На нем черное худи Haculla, джинсы и кроссовки MSGM, а вокруг — рой из участников этих съемок, каждый из которых пытается сделать селфи. Мохамед лишь улыбается и оглядывается по сторонам. Но в дело вмешивается агент, и футболиста выводят в соседний зал. Засунув руки в карманы худи, он сидит передо мной, и на лице его улыбка в миллион люменов. Салах привык к всеобщему обожанию. «Это то, чего я добивался, — говорит он. — Но иногда люди перебарщивают».
Так оно и есть. Окажись он сейчас на неприметной улице Ливерпуля, города, жители которого чествуют своих футболистов так же рьяно, как The Beatles, там бы тотчас собралась толпа. В Нью-Йорке он не может спокойно переночевать в отеле: всегда найдется хоть один сотрудник-египтянин, который позвонит в номер и пожелает ему сладких снов. И что касается Египта, описать, как там любят Салаха, я не возьмусь. На базарах и в супермаркетах его портрет украшает каждый товар; школы и улицы называют в его честь. «Салах — это мечта, — говорит телеведущий Амр Адиб. — Пример того, как можно быть никем, а потом вдруг стать всем». Для страны, которая до сих пор оправляется от «арабской весны», Мохамед Салах — нечто большее, чем легендарный спортсмен. Он пример того, как следует жить.
Однако оправдывать чужие ожидания — дельце не всегда приятное. Недавно Салах привез свою супругу Маджи Садик и двоих детей — семилетнюю Макку и годовалую Каян — в Нагриг. Всей семьей они собирались праздновать Ид аль‑Адха (Курбан-байрам. — Прим. GQ). «Но стоило нам выйти из дома, как тут же из ниоткуда появилось человек триста-четыреста, — вспоминает Салах. — Их было так много, что мы и шагу ступить не могли. И просто закрылись в доме. Я был ужасно зол. Моя мать плакала, плакала и сестра. Отец ждал меня в мечети, а я не мог выбраться из собственного дома».
Интервью начинается, и мой первый вопрос о воре, которому Салахи подарили свободу. Почему? «С ворами у меня разговор короткий, — говорит Мохамед. — Но в данном случае у парня была понятная причина, чтобы взять те деньги. Когда мой отец спросил у полицейских, а что за человек пробрался в его машину, они ответили, что пару лет назад этот парень поселился на улице, а до того был самым обыкновенным мальчишкой. Поэтому мы решили не требовать с него денег и оставили его в покое». Мохамед Салах и сам знает, как стремительно может поменяться жизнь. Порой достаточно одного слова. Поступка. Или удара.
На поле он — крайний полузащитник, выполняющий функции нападающего, выдающийся бомбардир, проверенное оружие «Ливерпуля». Присоединившись к команде в 2017 году, Мо забил рекордные для лиги 44 гола в 38 играх. Еще через год он привел красных к шестому титулу в Лиге чемпионов, а год спустя «Ливерпуль» впервые за 30 лет стал победителем высшего футбольного дивизиона. В прошлом году большая часть команды слегла с травмами, но кризис не помешал красным стать третьими. А уже в нынешнем сезоне Салах берет от футбола все: на момент написания этого текста он забил 22 гола в 24 играх; наблюдать за его игрой — все равно что смотреть, как над горным пиком рассеивается туман. Главный тренер «Ливерпуля» Юрген Клопп написал мне: «Думаю, прямо сейчас Мо может смело претендовать на звание лучшего футболиста планеты».
В детстве Мохамеду Салаху приходилось тратить по девять часов, чтобы добраться от дома до футбольной базы, а потом вернуться обратно. В 13 лет на Мохамеда обратил внимание скаут футбольного клуба «Эраб Контракторс», команды из высшего египетского дивизиона; так все и закрутилось. База команды находится в Наср-Сити, в пригороде Каира, в 132 километрах от деревушки Нагриг. Поэтому каждый будний день в семь часов Салах отправлялся в школу, сидел на уроках по два часа, а потом брел к автобусной остановке (разрешение на вольное посещение занятий ему выдали в «Эраб Контракторс»). Там он садился в автобус на Басьюн. В Басьюне пересаживался на попутку до Танты. Из Танты добирался до площади Мидан Рамзес в Каире, и только оттуда шаттл подхватывал его на базу в Наср-Сити. Тренировки длились два часа, но Салах или приезжал пораньше, или задерживался на базе допоздна и в шесть вечера выдвигался в сторону дома. Гонорара, который «Эраб Контракторс» выплачивал футболисту (порядка $20), хватало только на неделю автобусных перекладных, поэтому отец Салаха, владевший бизнесом по экспорту жасмина, покрывал остальные расходы. «Сегодня «девять часов» звучит ужасающе, — говорил Салах. — Но я отправлялся в путь, потому что на финише меня ожидало то, что я действительно любил. Я хотел быть там, где я есть сегодня, поэтому времени не жалел».
Кончилось все тем, что 17‑летнего Мохамеда взяли в основной состав. Три года все шло своим чередом, а потом в городе Порт-Саид случился матч между «Аль-Масри» и «Аль-Ахли». Болельщики последней команды, проигравшей в тот вечер со счетом 1:3, выбежали на поле и стали избивать своих футболистов. В массовой драке погибли 74 человека. В ответ на трагедию египетские власти приостановили все матчи лиги и издали указ, согласно которому в футбол в течение двух лет будут играть только на пустых стадионах. В это время агенты Салаха стали задумываться о том, как вывезти его из страны. Ответ пришел из Швейцарии — и Мохамед получил работу в «Базеле».
Швейцария шокировала Мо. «Погода — жуть, но я даже пожаловаться на нее не мог, я не говорил ни по‑английски, ни по‑немецки, ни по‑французски, а что такое романшский язык — я вообще не слышал». Как следствие, он не понимал, о чем болтают по телику, пишут в газетах и что предлагают в меню ресторанов. «Было сложновато, — вспоминает теперь Салах. — Мне нужно было или приспособиться, или вернуться в Египет». Но на поле ему не нужны были слова; талант преодолевал все языковые барьеры. За два года Мо помог «Базелю» дважды победить в национальном чемпионате и заработал звание лучшего игрока сезона. Затем, зимой 2014 года, Салаху предложили контракт в «Ливерпуле», но вместо этого он принял приглашение «Челси». Логика ясна: команда выиграла кубок УЕФА и собиралась бороться за чемпионство в Англии. Но тренер — Жозе Моуринью — не любил резких перемен, поэтому практически не менял стартовый состав.
Если Швейцария показалась Салаху другой планетой, то Англия была другой галактикой. Вскоре после переезда Маджи родила ему первенца — Макку. А вернувшись в Египет на каникулы, Салах понял, что это уже другая страна — и его в ней знал каждый. При этом минут, проведенных на поле в составе «Челси», у Мо не прибавлялось. Критики стали судачить, что этот трансфер был преждевременным, что точность удара, скорость бега и другие физические данные Салаха не подходят игре лондонцев. «Я был подавлен, — вспоминает Мо. — В прессе писали, что я «никудышный фараон», и я не мог ничего с этим поделать: на поле меня не выпускали. Так что я просто перестал читать газеты».
И на следующий год «Челси» отдали Салаха в аренду «Фиорентине». Италия ему полюбилась, игра заладилась, и следом он перешел в «Рому». Азарт разжигало и то, что «Челси», материнская команда, его не принимает. «Тут у меня снова было два пути: признаться тренеру, что он был прав, когда держал меня на скамейке запасных, или доказать, что это глупость несусветная, — говорит Салах. — Я выбрал второе».
Все силы, которые оставались после сидения на скамье запасных, Салах тратил в тренажерном зале. «Я ходил туда каждый день, а чем еще заниматься?» Если вы видели страницу Мо в инстаграме, то уже оценили его пресс а‑ля свежеиспеченные булочки Fit Buns. Находилось время и на саморазвитие — по базе «Челси» Салах бродил с «Тонким искусством пофигизма» Марка Мэнсона. «Но сильнее всего на меня повлиял Наполеон Хилл, — рассказывает Мо. — Для меня каждая современная книга о саморазвитии — это пересказ его догм и гипотез». Любопытно, что Хилл, пионер в жанре книжной «самопомощи», автор бестселлера «Думай и богатей», сегодня считается аферистом: якобы он был больше фантазером, нежели психологом, и выдумал половину фактов о самом себе.
Но Салах хорошо усвоил теорию, и теперь интервью с ним выглядит как семинар с коучем. «Лучшее, что вы можете для себя сделать, — это сесть и серьезно с собой поговорить». Или: «Купите кофе, сядьте в кресло и ответьте себе на один-единственный вопрос: «А что мне нужно?» Наконец: «Некоторые люди не могут подолгу смотреть на свое отражение в зеркале. У меня таких проблем нет. Я смотрю на себя и вижу трудягу, и неловкости от своего вида не испытываю».
В Риме Салах, пока играл за «Рому», арендовал дом и построил на заднем дворе тренировочную площадку. Там он тягал веса, медитировал и практиковался в стрельбе. За день до игры уединялся во дворе и пытался визуализировать предстоящий матч (где‑то Салах вычитал, что пловец Майкл Фелпс делает то же самое перед соревнованиями). «С некоторыми ситуациями из жизни вам нужно столкнуться до того, как это произойдет, — говорит он. — Так будет проще найти решение или принять удар». Ментальные игры Салаха начались, когда шел его второй год в «Роме». Есть в этом связь или нет — одному богу известно, но в тот момент Мо проводил лучший сезон в жизни: 15 голов и 11 голевых передач, «Рома» заняла второе место в Серии А, а среди пропущенных в смартфоне Салаха было несколько звонков от менеджмента «Ливерпуля». На этот раз сомнений у Мо не возникло.
Предположить можно многое, но не все. В случае с Салахом ему и в голову не приходило, что может случиться в финале Лиги чемпионов в 2018 году. Этот матч — «Ливерпуль» против «Реала» — должен был стать кульминацией первого сезона Мо в Премьер-лиге. Вместо этого на 25‑й минуте защитник мадридцев Серхио Рамос сбил Мохамеда и упал на него сверху, в результате чего у Салаха был диагностирован вывих плеча. «Ливерпуль» тогда проиграл со счетом 1:3. После этого некий египетский адвокат пригрозил подать к Рамосу иск на сумму в миллиард евро за «физический ущерб Салаху и психологический — всему египетскому народу».
Как результат из‑за травмы Мо не оказался в основном составе сборной Египта на мундиале 2018 года. Это было первое за 28 лет попадание страны на чемпионат мира. К первой игре в России — против Уругвая — Салах еще не оправился. «Я плакал, пока мы в автобусе ехали на стадион. Потом пошел в туалет и там тоже разревелся», — вспоминает Мо. Морально Салах принял травму только после чемпионата. «Я считаю, что у всего в мире есть причина и следствие. И я стал черпать силы из своей боли». План сработал: в следующем году «Ливерпуль» снова вышел в финал Лиги чемпионов. И на этот раз вернулся в Англию победителем.
Контракт Салаха с «Ливерпулем» истекает в 2023 году, но решения о продлении еще нет. Мо говорит, что хочет остаться и вопрос лишь в решении Fenway Sports Group (американская компания, владелец «Ливерпуля», а также баскетбольного клуба «Бостон Ред Сокс»). Переговоры зашли в тупик из‑за финансовых требований Салаха: говорят, агенты футболиста намерены удвоить его оклад. «Компания знает, чего я хочу, — добавляет Мо. — Но это не какие‑то космические деньги». По слухам, сейчас Мо получает $13,8 млн в год. Но содержание очистных сооружений и станции скорой помощи стоит недешево. Если «Ливерпуль» не одумается — у спортсмена не так уж и много вариантов для продолжения карьеры. «Барселона» разорена, «Реал Мадрид» интересуется в первую очередь нападающим сборной Франции Килианом Мбаппе. Шанс на Салаха есть у «Пари Сен-Жермен», команды, спонсируемой бизнесменами из Катара, а также у двух клубов из Манчестера и у «Челси». Мо знает, как ведут дела в футболе, и понимает, что будущая сделка может быть последним шансом заработать большие деньги. К тому же Салах — не просто футболист, а человек-бренд: у него подписаны контракты с adidas, Oppo, Uber и Pepsi, а за интервью в ливерпульской ратуше панарабский канал MBC 1 заплатил ему $650 000.
Наше интервью — одно из немногих, которые он дал в 2021 году. Салах избегает журналистов, потому что, находясь в Англии, он продолжает оставаться селебрити категории А в ближневосточной новостной повестке. Стоило Мо опубликовать в инстаграме фото, на котором он вместе с семьей отмечает Рождество, как его тут же начали буллить. Споры — лишние хлопоты, поэтому Мохамед и решил не давать журналистам поводов. Он не ходит на вечеринки и приемы — вместо этого сидит дома, играет с детьми или тренируется. «Слава и деньги меняют людей, а любые перемены такого толка деструктивны. Так что я стараюсь жить тихо и никому не мешать».
Салах с головой ушел в отцовство. Макка уже неплохо говорит по‑английски, пусть и с небольшим акцентом. Иногда Мо публикует фотографии с ней в инстаграме: на них отец с дочерью играют в футбол, Мохамед учит Макку правилам шахмат и вместе с ней наряжается в диснеевских героев. «Порой она говорит мне: «Па, кажется, я куда популярнее тебя. Ведь когда я беру тебя погулять, сам видишь, люди вечно лезут ко мне, чтобы сфотографироваться». Для детей Салаха популярность отца — нечто привычное, вечное и неизменное. Я был на игре «Ливерпуля» против «Арсенала», и когда 50 000 фанатов распевали гимны, прославляющие Мо, Макка играла на детской площадке за стадионом, а Каян, хихикая, разбрасывала фрукты в ложе.
Футбольные критики до сих пор обвиняют «Челси» в продаже Салаха. Но, кажется, клуб дал ему больше, чем отнял: те месяцы на скамье запасных были лучшим временем в жизни Мо. «Когда вы чувствуете, что мечта вот-вот ускользнет из рук, — говорит Мохамед, — то прикладываете все усилия, чтобы этого не произошло».
Возможно, поэтому истории о том, как Салах выручил бездомного и помог воришке, вызвали такой бурный отклик у людей, ведь каждый заслуживает второго шанса. Есть нечто утешающее в том, что в каждом найдется место потенциалу и каждый при определенных обстоятельствах может его раскрыть. Звучит как очередной завет из книжки по саморазвитию, но Салах — живой пример этого принципа.
«Я пожертвовал всем, что у меня было, лишь бы сидеть сейчас перед вами, — говорит он. — Я отдал все, всю жизнь — за футбол». Он широко улыбается, солнце светит в комнату; лучи рикошетят от позолоченных карнизов и хрустальных люстр и падают на Мо так, что кажется, будто это он светится. Но пора бежать — Салаху нужно на тренировку. Даже сегодня он предпочитает приезжать на базу раньше всех, а уезжать — под вечер. Мо прощается со съемочной группой, выходит на улицу и садится в авто. Несколько прохожих останавливаются и глядят, как машина уносится от ратуши. «Это что сейчас было?..» — недоумевают они. Но уже поздно, Мохамед Салах где‑то далеко впереди.
0
