ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 13, 2019

В этот момент где-то в мире плачет одна Ким Кардашьян. В жизни ее семьи за семнадцать сезонов шоу Keeping Up With The Kardashians случалось всякое, включая смену пола у отчима, но такой нативный натурализм в голову сценаристам NBC не приходил. Рудковская и Плющенко вообще доказывают, что жизнь намного интереснее любого вымысла. Им не нужно писать диалоги – они без подсказки говорят фразами, готовыми к употреблению на канале «Супер». «А кто будет доить корову?» – «Ты». – «А чем здесь так пахнет?» – «Шанель намбер файв» (действие происходит в свинарнике. – Прим. «Татлера»). – «Кого-то мне эта свинья напоминает». – «Наверное, кого-то из прошлой жизни». У Жени в эти моменты даже выговор меняется, он натурально превращается в Василия из кинофильма «Любовь и голуби». Кажется, еще немного, и из уст двукратного олимпийского чемпиона я услышу: «Она мне говорит: «Куда деньги дел, куда деньги дел?».

Продюсерам сплошное счастье: монтируй и пускай в прайм-тайм, все будут смотреть под попкорн. Иметь на канале шоу в жанре «Богатые тоже плачут» – мечта любого телевизионного начальника, у которого не работают Андрей Малахов с Владимиром Соловьёвым. Вот только в сегодняшней России решительно невозможно найти богатого человека, который разрешит установить камеры в своем, а не арендованном на время съемок доме. Богатые в 2019-м если и плачут, то в СИЗО, самые рейтинговые реалити-шоу снимаются за стеклом «аквариума» Басманного суда.

В этом смысле Рудковская – едва ли не единственный камикадзе. Пустить всю страну на бэкстейдж рубрики «#моизавтраки» и попытаться объяснить, что деньги на вазы Baccarat не ко всем жителям Жуковки текут рекой по нефтепроводам. На самом деле снимать реалити с участием Рудковской уже пытались пять лет назад на СТС, при первом пришествии Вячеслава Муругова.

– Мы долго прописывали сценарий, согласовывали договор, – вспоминает Яна. – Мой гонорар был миллион долларов. И вот в день подписания мне позвонили и сказали, что Слава ушел.

Начальницей «СТС Медиа» стала Юлиана Слащёва. Спустя год, войдя в курс дела, она тоже возжелала красивой жизни на экране. Однако телевизор не инстаграм: Яне хотелось визировать крупные планы – каналу, разумеется, нет. Через полгода все же договорились, начали снимать. Камеры несколько месяцев сопровождали Плющенко везде, в том числе в Израиле, где в шейный отдел позвоночника ему устанавливали титановые шурупы. Над пилотом, в котором старшие Янины дети кричали «Оставьте нас в покое, мы не хотим сниматься», рыдали всем каналом.

– Шоу утвердили. И вот я прихожу на фестиваль Алины Кабаевой, встречаю там Юлиану, а она мне: «Я с завтрашнего дня не работаю». И я понимаю, что меня просто бог отводит от этого проекта.

Тот же бог, очевидно, привел на молодой газпромовский канал «Супер» тех самых ребят из СТС и посадил в кресло генерального продюсера Ксению Собчак. Первой, кому Ксения Анатольевна позвонила, была Яна.

– На самом деле есть две женщины, на которых я похожа характером. Это Собчак и Канделаки, – говорит Рудковская. – Если бы Тина спросила: «Пойдешь со мной в разведку?», я бы пошла. И когда Ксюша сказала: «Давай, мы сделаем круто», я ей поверила.

– А сколько тебе предложила Собчак? Тоже миллион? – интересуюсь я ценой этой дружбы.

– Времена сейчас другие, – смеется Рудковская. – Во-первых, за тот миллион камеры должны были стоять везде. Было бы что-то вроде «Дома-2» в люксовом варианте. В этот раз камеры в спальню мы, к примеру, не пустили. Во-вторых, в 2014-м, через несколько месяцев после неслучившегося контракта, разразился кризис. Представляю, как попал бы тогда СТС, если бы мне заплатил. Скажу честно, мой сегодняшний гонорар – сумма для меня небольшая. Меня волнуют другие цифры – рейтинги.

А меня волнует, как на всю эту любовь с голубями подписался Евгений Плющенко, один из трех россиян, дважды награжденных орденом Почета. Я помню, как он вошел в разгар ужина Mondoro в «доме приемов», который Яна построила для гостей у себя в Горках. На нем был охотничий камуфляж. «Здравствуйте, извините, я пошел играть в страйкбол», – сказал Женя и тут же исчез. Пройдя через четыре Олимпиады, он остался, в сущности, ребенком, который не хочет сидеть за столом с нарядными, но скучными взрослыми.

– А я тебе сейчас расскажу, почему он согласился, – говорит Яна. – Он всегда мечтал купить автодом. Такой огромный дом на колесах, фуру, похожую на сардельку. Чтобы в нем можно было путешествовать, спать после тренировок и перед нашими ледовыми шоу. С душем, кухней, огромной кроватью. Я долго была против: у нас уже столько всего есть. Еще Женя хотел бордоского дога – притом что у нас уже живут две собаки дома и еще четыре на улице. Саша (шестилетний сын Рудковской и Плющенко, он же Гном Гномыч. – Прим. «Татлера») тоже сказал, что будет сниматься только за собаку, он хочет маленькую, но свою. Мне пришлось все это одобрить.

На съемки на карельский кордон Женя приехал на своей новой игрушке, которая стоит как «роллс-ройс». А вот участие в шоу бывшего мужа Виктора Николаевича Батурина пока под вопросом, одним «роллс-ройсом» здесь, несмотря на Янино искусство убеждения, не обойтись.

– Он сказал: «Я на все готов, только если этой профурсетки не будет», имея в виду Ксению, – рассказывает Рудковская. – У них плохие отношения. Но мы работаем над этим.

Опять не смогли избежать участия в программе и старшие сыновья Коля с Андреем. Однако за прошедшие пять лет они выросли и смогли отвоевать у мамы право сниматься без нее, за своими любимыми занятиями – футболом и музыкой, вне контекста сцен из супружеской жизни.

– Они сейчас учатся в МГИМО и не хотят, чтобы о них говорили, что они маменькины сыночки, – объясняет Яна.

Я уверена, не было бы Собчак, она бы все равно это сделала. Отвлеклась бы от Билана, группы «Градусы» и других Юлианн Карауловых, от ледовых феерий, детского модельного агентства и сняла бы шоу сама. Рудковская давно не только сама себе продюсер, но и СМИ с миллионными охватами. За завтраком она без задней мысли отвечает одному из комментаторов к очередному своему посту, что Гном Гномыч переходит на домашнее обучение, – к обеду новость «Саша Плющенко не будет учиться в школе» входит в топ «Яндекса», а к вечеру половина инстаграма обсуждает плюсы и минусы homeschooling. Если над ее домом летают квадрокоптеры, это значит, что «Комсомольская правда» завтра выйдет с заголовком «Яна Рудковская построила замок, как у Максима Галкина» (Максим, рассказывает Яна, потом смеялся: «Ты покушаешься на мои лавры»). Я лично была свидетелем, как в очень приличном отеле в тосканской глуши мои соседи-русские, побросав яйца бенедикт, обсуждали посты Рудковской и Плющенко о муках выбора между синим и белым «поршем». А затем переключились на обсуждение постов о том, как были нажиты деньги на эти «порши» – непосильным двадцатиоднолетним трудом, шестнадцатью операциями в Израиле и так далее, и тому подобное.

Однажды Алла Пугачёва сказала ей: «Хуже, если ты никому не интересна. Я всегда была суперзвездой именно потому, что не хотела нравиться всем». С тех пор Яна живет под этим девизом. По крупицам выстраивает свой образ, медленно, но верно превратилась из помощницы косметолога в барнаульском салоне красоты в хозяйку ужина, который Dior проводит у нее дома и на который привозит из Парижа тарелки и скатерти. Яна последовательно отливает себя в глянце, как другие отливают себя в бронзе. Восемнадцать обложек Hello!. Восемь обложек OK!. Бессчетное количество обложек детских приложений, сделанных – все мы это знаем – не без ее спонсорской помощи. И именно поэтому – ни одной обложки «Татлера». Яны для нас всегда было слишком много. А еще было слишком много розовых шлейфов, красивых логотипов, чересчур нарядных домашних завтраков.

Впрочем, мы всегда знали, что внутри бронзы живой человек, который дышит, чувствует. Его видят только самые близкие друзья (кажется, что друзей у Яны – вся светская хроника, но настоящих единицы). Желание жить на камеру многое говорит о человеке. Но еще больше желание смотреть на то, как человек живет на камеру, говорит о нас с вами. Машина общественного интереса требует постоянной дозаправки слухами, сплетнями, обсуждениями. И Яна, как сказал задолго до ее реалити-шоу один мой знакомый драматург, готова кинуть в топку этого паровоза не только себя, но и своих близких.

Первый раз мы встретились в 2004-м. Яна уже не помнит, как это было. Зато помню я. Я работала редактором в не самом важном журнале «Атмосфера». С фотографом Владом Локтевым мы поехали снимать моду в сталинских декорациях прелестнейшего сочинского санатория имени Орджоникидзе. Часть одежды договорились брать в бутиках, принадлежащих Яне. Она была тогда замужем за Батуриным, который еще не обзавелся судимостью, не рассорился с сестрой, владычицей московской, и за одно предложение сниматься в программе Ксении Собчак мог бы залить интековским цементом. Сама Рудковская владела салонами красоты Franck Provost и сверкающими мультибрендовыми бутиками La Scala, которые ей оформил архитектор Франческо Фреза, тот же, что работал на Dolce & Gabbana. Одним словом, в курортной столице России уроженка казахстанского Костаная была королевой. И говорила со мной в бутике, как – ну, так сказать, с младшей горничной. Я разрыдалась, забыла телефон в такси. Муж долго не мог понять, почему в одиннадцать вечера трубку берет неизвестный армянин. Когда я рассказываю Рудковской об этом случае, она смущается.

– Да, такое вполне могло быть, – говорит Яна. – Но знаешь, с тех пор все изменилось. И жизнь другая, и я поменялась очень сильно. Единственное, что меня сильно задевает в людях, – непрофессионализм. Я перфекционист, у меня есть определенные ожидания, и я разочаровываюсь, когда люди их не оправдывают. Вот, например, операторы не успели снять, как из-за меня на «Новой волне» чуть не началась драка. Или как Дима неожиданно схватил меня за руку и вывел на сцену перед тридцатью тысячами зрителей. Конечно, я расстроилась и это высказала. Как продюсер я чувствую острые рейтинговые моменты. Но тем не менее весь костяк команды – со мной, и это для меня показатель. Водители, финансисты, юристы – все со мной по десять лет. Я живу их проблемами, проблемами их детей, жен, бабушек. Наверное, когда я была замужем за Батуриным, хозяйкой Сочи, как ты говоришь, я жила в ощущении, что за мной стоит влиятельный человек. Сейчас за мной никого нет в том смысле, в котором это было тогда. Ну то есть если я что-то разрушу, то буду сама это склеивать. А вообще мне кажется, что я очень созидательный человек, не разрушитель.

В Янином реалити-шоу будет эпизод, когда ей звонит Александр Кержаков, которому бывшая жена Милана Тюльпанова в очередной раз не разрешает видеться с сыном. И Яна, прямо как голубь мира (так называется ее телеграм-канал), бросается все склеивать со словами: «Я сама прошла этот путь. Я знаю, что это такое. Я хочу ему помочь». Таких зарисовок – возникающих по ходу пьесы жизни, а не по сценарию газпромовских креативщиков – в шоу много.

– Шоу Ким Кардашьян срежиссировано в гораздо большей степени, чем наше, – рассказывает Яна. – То есть, конечно, у нас тоже есть заготовки. Важно, чтобы у эпизода была завязка. Еще он должен заканчиваться на такой ноте, чтобы хотелось смотреть продолжение. Но внутри – сплошные экспромты и форс-мажоры. Настоящая жизнь.

Каждую серию – всего их двенадцать – снимают по семь дней. Весь сезон – за три месяца без выходных (тут, конечно, читатели, сочувствующие жизни Гном Гномыча, должны сказать соответствующие слова про карму). Но Рудковская, так же, как Алла Вербер, которая еще в 2003-м увидела ее в миланском шоуруме Dolce & Gabbana, послушала и сказала своим итальянцам: «Продайте ей коллекцию для Сочи, эта девушка далеко пойдет», не любит глагол «устала». Хотя «вчера вот пришла домой опустошенная и сегодня не смогла с утра позаниматься спортом».

– Конечно, я хочу показать, как нам все это достается, – Рудковская садится на своего любимого конька. – Как тяжело даются маленькому Сашеньке все эти прыжки. Сколько времени Женя проводит на льду – все-таки для него это пока что не бизнес, а утверждение в статусе тренера. Ведь как многие люди? Заболел, отлежался, принес справочку. Я с температурой тридцать девять стояла за пультом и руководила ледовым шоу. Женя на уколах. У нас нет права выйти к людям и сказать: «Он заболел». Как заболел, если мы sold out? Вот начался сентябрь – у меня до 28 января ни одного полноценного выходного. А сколько подводных камней, сколько интриг и нечистоплотности – и в шоу-бизнесе, и в спортивном, и в глянцевом!»

А еще Яне, как того требует наше трудное время, хочется в эфире дать отпор эйджизму, процветающему у нее в инстаграме под каждой второй фотографией. Юбку короткую не носи, на лодке в купальнике не фотографируйся.

– Я так привыкла, что вокруг меня взрослые женщины, которые ничего не боятся, хотят перевернуть мир, что-то доказать без оглядки на возраст, – говорит Рудковская. – Мадонне шестьдесят, а она в трусах бегает. Дженнифер Лопес пятьдесят, Сальме Хайек – пятьдесят три. А у нас Валерию заклевали за внешний вид. То и дело читаешь: «старуха», «бабка». Какая я бабка? Мне сорок пять будет в январе.

К юбилею она уже купила себе подарок – раскладной, со множеством ящичков косметический трельяж Louis Vuitton. Говорит, он на весь мир такой один, и я не удивляюсь. В слу- чае с Яной я вообще уже ничему не удивляюсь. За годы нашего общения я уяснила: нет на нашем великосветском базаре продавца лучше Рудковской. У нее все «самое лучшее», «самое большое», «самое дорогое», «самое новое». Тут сердце даже главного редактора «Татлера» не выдержит.

Спрашиваю, было ли ей за эти юные сорок пять за что-нибудь стыдно. Яна отвечает не раздумывая.

– Стыдно – ни разу. Хотела бы я что-то поменять? Тоже нет. Потому что, если бы не было Виктора Николаевича, не было бы супер-Яны. Потому что я была его лучшей ученицей – так Филипп говорит. Я победила его мощнейший финансовый и административный ресурс. У него ведь был план: отобрать детей, положить меня в психушку – и всё, обо мне все тут же забыли бы. Когда мне Милана Тюльпанова жалуется: «Вот, Саша не платит алименты», я говорю: «Но он тебе оставил два миллиона долларов за три года жизни. Причем заработанные до тебя». А я семь лет жила с миллиардером и ушла с одним чемоданом. Он ждал, что я приползу, а я не приползла. При этом недавно я к нему заезжала в гости по вопросу детей, и он подарил мне очень дорогой альбом с последними фотографиями Романовых. Из Екатеринбурга, сделанные за неделю до расстрела. Купил за какие-то бешеные деньги. А отдал потому, что знал: я коллекционирую документы из истории императорской семьи. Такой у него был порыв, и в этом Виктор Николаевич весь. Поэтому я ни о чем не жалею. Благодаря ему я полюбила антиквариат, увлеклась русской историей, много где побывала. Благодаря ему я поняла, что такое большой бизнес, стратегия. Да, наверное, можно было по-другому разойтись. Не подписывать брачный договор во время развода, затаиться и получить половину. Но, с другой стороны, у меня не было бы тогда такого чувства голода и желания что-либо доказать.

Она вспоминает, как жила в двухкомнатной квартире с родителями в подмосковном Монино – папа был замначальника летного училища. Ему предлагали остаться в Москве, но Александр Евгеньевич сказал: «Небо везде одинаковое». Рудковских послали сначала в Славгород, потом в Барнаул. В четырнадцать Яна начала работать – в приемной комиссии училища.

– Почему я туда ходила? Не из-за денег, конечно, – улыбается она. – Там было много ребят симпатичных. Приезжали поступать из Таджикистана, привозили дыни.

В семнадцать устроилась в салон красоты.

– Косметолог не хотела меня брать. Я сказала, что буду работать бесплатно, руки-ноги массировать, все, что хотите, только возьмите меня.

Потом был другой салон, где ей дали шанс варить кремы и тоники. Потом свой собственный салон. Для этого родители продали большую бабушкину квартиру, купили маленькую себе, а деньги отдали Яне. Она работала по шестнадцать часов. Ну а потом появился Виктор Николаевич Батурин, которому очень нравилось, как Яна делает уколы.

– Знаешь, как я здорово колю? – комментирует она. – У меня такая рука! Ювелирная работа.

Я снова не удивлена: разумеется, ботокс она тоже колет лучше всех.

В этот раз, похоже, пронесло. Мир в семье Плющенко – Рудковской восстановлен с помощью нарезного батона. Яна после подробной экскурсии по кордону довольна состоянием дел. Только сетует: все в этом непростом хозяйстве – и коров, и свиней, и даже гусей – надо контролировать. «Так и будем с тобой почаще приезжать. Вместе», – тут же соглашается муж. За свою семейную жизнь они серьезно ссорились дважды, и оба раза, говорит Яна, «по Жениной инициативе». В 2008-м он ушел из дома на полтора месяца, проверял свои чувства («Все говорили, что у него была новая девушка»). А в 2015-м, выступая в Японии, Плющенко написал эсэмэс: «Я хочу подумать. Возможно, изменить свою жизнь».

– Я тут же прилетела, – вспоминает Яна. – А он не хотел меня видеть. И два дня меня мучил. Это было такое сложное лето, лето 2015-го. У Жени как раз умирала мама. Я похудела сразу на пять килограммов, не понимала, что происходит. Вот и сейчас, когда начались съемки шоу, я поняла, что мы ссоримся на ровном месте. Слишком высок градус напряжения. Я как-то в интервью Канье Уэста прочитала, что он ненавидит свое шоу именно потому, что оно всегда провоцировало главные конфликты в их семье.

Меня же с самой нашей встречи с коровой Белоснежкой мучает вопрос: ради чего весь этот титанический труд? Неужели когда-нибудь, лежа на смертном одре, она будет сожалеть о том, что «эх, вон тогда не сняли удачный эпизод, а можно было бы...»?

– Сожалеть я буду только о том, что когда-то, когда еще была возможность родить, я этого не сделала, – отвечает Рудковская. – Мы пытаемся уже три года. Я всегда мечтала о дочке. А вместо этого занималась бизнесом, скакала, все откладывала, откладывала. У меня была операция, после которой стало ясно, что я не смогу сама выносить ребенка. Теперь главное – решиться на суррогатное материнство. Именно решиться, пересилить предубеждения – у Жени пунктик. Ну и законодательно в России этот вопрос до конца не решен. У суррогатной матери абсолютные права на ребенка. В тот момент, когда она будет подписывать документы и увидит, что передает ребенка Рудковской с Плющенко, ее может перемкнуть. Я понимаю, почему Филипп все делал в Америке. Но надежды не теряю. Так и напиши. Это эксклюзив для «Татлера».

Спасибо, конечно. Еще я теперь знаю, о чем будет новый сезон «#ЯнаСупер». Вот тебе наша обложка, ты ее заслужила.