Форстмейстер — это причудливое слово можно встретить в словаре Даля, датированного серединой XIX века. Если бы оно закрепилось в обиходе до сих пор, так бы мы называли лесничих. Людей, которые охраняют «зеленые легкие» нашей планеты. Корреспондент «ВМ» провел целый день с лесничими, чтобы понять, как живут и работают современные форстмейстеры.
Куровское. Небольшой подмосковный город в 90 километрах от столицы. До него мы добрались на электричке за пару часов. Встречающие попросили приехать к началу рабочего дня. Дел у наших героев было запланировано хоть отбавляй.
Наконец встречаемся. Их трое, как богатыри — защитники местной флоры. Двое — старший участковый лесничий Николай Майоров и участковый инспектор Евгений Плетнев — от Куровского лесничества, а третий — старший участковый лесничий Владимир Захаров — от Орехово-Зуевского. Первое лесничество — часть второго. Всего же таких частей в Орехово-Зуевском филиале 13. Мужчинам за 40, на каждом камуфляжная форма с петлицами на воротничке вместо погон на плечах. Так они расположены только у лесничих и сотрудников Министерства иностранных дел.
Куровское — одно из самых больших по площади. Лесной массив здесь раскинулся на площади более семи тысяч гектаров.
Дела бумажные
Прежде чем отправиться по лесным делам, нужно заскочить в офис. Он располагается в кирпичном двухэтажном здании, стены которого внутри богато обиты деревом. Необычный интерьер — подарок из советского прошлого, когда здесь во всю свою мощь развернулось Куровское опытное лесное хозяйство. Лесничие не любят душных кабинетов, но все же пришлось немного покопаться в бумажках.
Взгляд зацепился на причудливые вычерченные многоугольники в центре документов.
Оказалось, четко вымеренные границы обследованного участка, на котором планируется вырубка больного и погибшего леса.
— Вот достаточно сложный участок, — показывает мне одну из схем Николай Майоров. — Здесь сразу 30 точек, между которыми очерчивается граница проведения работ. Когда на участке будет проводиться рубка, заходить за нее исполнитель не имеет права. Сколько бы точек ни было и на какой бы площади они ни находились, каждую из них лесничий на местности должен пройти ногами.
Чтобы начать полную или выборочную санитарную рубку, государство объявляет аукцион. На нем выбирают компанию, которая проведет эти работы. Всю древесину, которую там вырубят, фирма получает в свое личное пользование в любых целях, в зависимости от ее пригодности. После всех обследований у каждого участка появляется собственное «личное дело».
В нем вся информация о границах, геоданных, кубатуре леса, который предстоит спилить. А определяет участок, где нужно произвести работы, лесопатолог — специалист по слежке за санитарным состоянием леса. Редкая в нашей стране профессия, таких на всю Россию всего более полутора тысяч человек.
Задача — восстановить
Наш транспорт на день — грузовичок УАЗ «Фермер». Спереди пассажирская кабина, в которой, при желании, могут разместиться четверо плюс водитель. Сзади просторный кузов, накрытый тентом, который используется для перевозки грузов и оборудования. Стартуем от офиса в зеленую зону. В какой-то момент по обе стороны от нашего «Фермера» лес сменяется на едва ли не степными пейзажами. На несколько километров обзора нет ничего, кроме травы и редких, совсем еще мелких деревьев.
— Здесь в 2010 году случился крупный пожар, — рассказывает Николай Майоров. — Тогда стояла страшная жара, везде горело, что становилось причиной, и не разберешь. Только здесь, на этом месте, было уничтожено больше 60 гектаров леса. А по всему Орехово-Зуевскому лесничеству — несколько тысяч.
С тех пор прошло почти 10 лет. Нынешнее поколение лесничих занимается лесовосстановлением этого участка. Выполняет работу, результатом которой в будущем из окна своего автомобиля полюбуются уже следующие поколения.
— Мы посадили здесь сосны, — говорит Владимир Захаров. — В этом году они хорошо пошли в рост, увеличились примерно на 30–35 сантиметров. Первый год деревья так не вымахивают, после посадки немножко болеют. А когда приживутся, растут по 30 сантиметров.
— До пожара здесь стоял столетний лес, — добавляет Николай Майоров. — Нам такой же на этом месте уже точно не увидеть. Теперь на этом участке постоянно сажают новые деревья. Надеюсь, не зря.
Но сама природа в лесных пожарах не главный источник беды. Всему виной в 9 случаях из 10 остается человек. Сами же лесники добавляют: «В 10 случаях из 10».
— В основном с трассы ждешь всякой гадости, поэтому между дорогой и лесом сделана специальная борозда. По весне, когда много сухой травы, водитель из окна бычок — хоп — и на обочину. Для пожара этого вполне хватит, — сетует Владимир Захаров.
— Как отучить людей бросать бычки? Здесь, увы, все зависит не от нас, — продолжает Николай Майоров. — Был в Белоруссии, там никто не бросает бычки на землю. Лукашенко поборол это штрафами. Сразу отучились.
На этом месте был самый страшный, так называемый верховой пожар. Тот, когда полыхают кроны деревьев. Огонь был такой силы, что спокойно перепрыгнул через дорогу на противоположную обочину. Теперь здесь нет леса по обе стороны трассы. Пока нет. Задача — восстановить. И медленно, но верно природа вновь обретает свое прежнее, пышущее зелеными исполинами состояние. А помогают ей к этому прийти наши сегодняшние герои. Хотя некоторые люди их труд не замечают.
— Едут иногда мимо, и начинается: «Лесничие ничего не делают». Мы им говорим: здесь лес посажен. А они в ответ: «Где? Трава одна». Зато сейчас, особенно зимой, хорошо видно, как из-под снега макушки сосен торчат. «Ой, оказывается, лес-то растет», — говорит Владимир Захаров.
«Столбы» под рекламу
Постепенно уазик углубляется в чащу леса. Съехали с асфальта на гравийку, салон превратился в кабину американских горок. Лужи, кочки одна за другой, «Фермера» бросает из стороны в сторону. Комфорта мало, зато эмоций — вагон. Неподдельный адреналин.
Замечаю горы прибитых к деревьям баннеров. И чего они только не рекламируют. Почти как в городе, разве что билборды не столь внушительных размеров. Висят в разной степени удаленности от земли. Куда смогли добраться, там и «присобачили» свою конструкцию.
Это еще одна беда лесничих. Никакой рекламы, прибитой к дереву, быть не может.
— Мы их снимаем, а они снова их прибивают, — сетует Евгений Плетнев. — И до бесконечности. Война у нас такая идет с предпринимателями. Вешают свою рекламу вечером или ночью, пока никто не видит. Ездят с лестницами или «вышку» нанимают. А однажды один умелец прибил баннер на ольху, а там высота метров 15. Спрашиваю, как так?! Оказывается, залез туда на «когтях».
Само собой, за такую самодеятельность предусмотрены штрафы. Одна проблема: «героя» нужно поймать за руку. Да и сама организация может спокойно откреститься от народного умельца.
— Бывало, что ловили на месте, — вспоминает Николай Майоров. — Он уже хотел повесить рекламу — не успел. Гвоздь бы забил, получил бы штраф. Получается, предотвратили нарушение. Уверяют, что все, мы так больше не будем, не знали, что нельзя. Удирать не пытаются, бежать просто некуда. Ему же еще лесенку надо тащить.
Вокруг массивного леса спрятались чуть более 20 гектаров перепаханных полей. Здесь не картошка, они не для сельскохозяйственных культур. Мы приехали на территорию лесосеменного питомника. На этих полях аккуратными рядками специалисты посадили сосенки, которые через пару-тройку лет начнут расти там, где лес был уничтожен. Хочется верить, что, когда они вырастут, вырастем в своем отношении к природе и мы — люди. И не придется лесничим бесконечно снимать рекламу за горе-предпринимателями.
Глаз-алмаз
В начале нашего путешествия мне показали делянку «на бумаге». Наконец увидел ее вживую. С виду — обычный лес. Богато, зелено, хотя пара-тройка исполинов все же валится на землю, постепенно обнажая корни из-под земли. Что это за делянка, где она находится, какое количество выделенных под работы гектаров и под какую вырубку они предназначены, написано на деляночном столбе.
Заходим в границы участка. Лесопатолог отвел под работы шесть гектаров чащи. Мое впечатление, как обывателя, что здесь все богато-зелено, оказалось обманчивым. Лес тут, увы, болен, а участок отдан под полную санитарную вырубку. Лесничие его уже обследовали. Промерили вилкой каждое дерево, зафиксировали на бумаге все данные об их состоянии. Определили границы с помощью деляночных столбов, коих на местности может быть больше десятка. А ведь под каждый надо выкопать яму, между ними прорубить окно, так как от одного столба должно быть видно другой. Подходим к одной из сосен.
— Этому дереву лет 120, — говорит Плетнев.
— Как вы определили это на глаз?
— По диаметру. Вот у него 52 сантиметра, — рассказывает Николай Майоров, измеряя ствол мерной вилкой. — Но однажды мне попалась огромная елка, которую ею измерить было невозможно.
Мне в голову пришла дерзкая мысль.
— Вы сказали, что можете измерить диаметр дерева на глаз, — сказал я, на что наши герои утвердительно кивнули. — А можете продемонстрировать? — Да легко!
Эксперимент был прост: я указываю на любое произвольное дерево, лесничий называет диаметр, а после мы проверяем предположение с помощью мерной вилки. Проверить глаз-алмаз вызвался Евгений Плетнев. Первой мне на глаза попалась высоченная сосна.
— Вот эта — 42 сантиметра, — сказал он.
Мерная вилка подтверждает предположение. Берем еще одно дерево.
— А вот это — 36, — после чего Евгений Плетнев мерной вилкой показывает 38 сантиметров. — Эх-х. Хотя, если измерить чуть с другой стороны, получится 36 сантиметров.
И ведь не обманул. Все дело в извилистой коре сосны. Вот что значит огромный опыт. Таким макаром мы проверили еще несколько деревьев. Соотношение определил/не определил — четыре против одного. Вот что значит, когда говорят: «Глаз наметан».
Здесь не мусорят
Куровское расположено неподалеку от реки Нерской. Ее называют едва ли не самой красивой во всей Московской области. Виды здесь фантастические. Куровское озеро, куда мы заехали по ходу маршрута, — просто восторг. Но еще недавно это место вызывало у лесничих тревогу: горы мусора, вырубленные деревья. Костры жгли как хотели, и на траве, и на песчаном пляже.
Теперь территория выглядит не как мусорная свалка. Область заключает соглашение об уходе за территорией с частным предпринимателем, тем самым помогая ему зарабатывать на туризме. Он же обязуется содержать территорию в целости и сохранности. Если не исполняет требования — штраф, злоупотребляет этим — вплоть до разрыва соглашения. Подход принес свои плоды. Никакого мусора и костровищ, установлены специальные площадки под мангал. А сами арендаторы обязаны донести до отдыхающих, что чисто там, где не мусорят. Теперь сумасшедший по своей красоте вид не портят кучи из бутылок и упаковок.
— Это было сложно, — говорит Владимир Захаров. — Сюда нужно было ехать с полицией, особенно во второй половине дня воскресенья, потому что компании находились в невменяемом состоянии. А мусор отсюда вывозили несколько раз в год телегами. Деревья сильно страдали, и от костровищ, и от вытаптывания, корни были постоянно повреждены. Хорошо, что этот кошмар позади.
Судьба человека
В суете дня мы нашли время, чтобы просто поговорить о жизни. Небольшой привал случился в невероятном месте. Небольшая лавка, которую поставил Гуслицкий Спасо-Преображенский мужской монастырь. Слева от нее родник, куда местное население ездит за чистейшей водой. Справа арка для молодоженов, для которых приезжать сюда из загса — старая добрая традиция.
Правда, свадьбы для лесников — та еще морока, далеко не все убирают за собой мусор. Но что точно делают почти каждые муж с женой и их гости — оставляют на дереве ленточку. Посему местные сосны скорее похожи на флагшток. У тех, кто их вешает, «голь на выдумку хитра» так же, как и в случае с прибитой к деревьям рекламой. Некоторые ленточки оторваны от земли на десятки метров. Людям традиция, а деревья после этого начинают болеть, говорят лесничие. Вот и приходится их снимать, на какой бы высоте они ни находились.
На ближайшие минуты мы решили отложить все заботы в сторону. Пришло время немного перекусить. Лесничие выносят на тарелке булочки из местной монастырской пекарни и горячий чай с лимоном. Садимся за большим столом, на котором свое почетное место занял красавец самовар. Отличная обстановка для того, чтобы поговорить.
У каждого из наших героев своя история, связанная с попаданием в профессию. Владимир Захаров родился в Ликино-Дулево. Будучи молодым человеком, вместе с отцом они приехали к другу, который работал лесничим. Он угостил их чаем с медом.
— И отец мне тогда сказал: «Видишь, как вкусно лесники живут. Хочешь попробовать?» — вспоминает Владимир Захаров. — Так и завертелось, в 1989 году я поступил в Московский государственный университет леса. В лесничество пошел не сразу, сначала занимался волонтерством, охраной природы. А в 2013 году тогдашний директор сказал: «Чего ты ходишь вокруг да около. Давай к нам!» Так и закрутилось. Не зря же я учился в институте.
Евгений Плетнев и Николай Майоров — куровские, родились и прожили всю жизнь в этих краях. Они все время были связаны с лесом. Для них родные края — лучшее место на земле.
В лесном деле суммарный стаж ушел далеко за 30 лет.
— У нас ненормированный рабочий день, — говорит Евгений Плетнев. — Бывает, планируешь одно, а приходится заниматься совершенно другим. Летом, как обычно, забываем о выходных. А активно на ногах мы уже с семи утра и пока все не переделаем. Наша работа — это образ жизни. Случайных людей здесь не бывает. Если кто и попал, долго не задерживается.
Никуда и без просветительской работы, наши герои занимаются со школьниками в детских лесничествах. На делянках приходится работать в любую погоду. Дождь, снег, лютые морозы — никаких отговорок. Есть задача, и ее необходимо выполнить. Лесничий — профессия для стойких крепких мужчин, которые готовы пахать. Причем выполнять работу, результаты которой будут видны через годы, а то и десятилетия.
— Зачем вам это все нужно? — спрашиваю я в лоб.
— А кто, если не я? — отвечает так же прямо Николай Майоров и добавляет: — Не могу жить без леса.
Враг деревьев
Один из самых распространенных лесных вредителей — короед-типограф. Несмотря на маленькие размеры — около пяти миллиметров длиной, — его причисляют к одному их самых опасных вредителей леса. Маленький жучок способен уничтожить большое здоровое дерево примерно за два месяца. Типограф распространен в хвойных, преимущественно еловых лесах Евразии. Если однажды в тихой чаще вы услышите характерный хруст, есть вероятность, что под корой деревьев орудует маленький жучок.
Словарик
Буссоль — геодезический инструмент для измерения горизонтальных углов на местности.
Лесопатолог — «Айболит леса». Специалист, который осуществляет регулярный контроль за санитарным состоянием леса. В его задачах — выявление болезней деревьев, число и масштаб распространения вредителей. Лесопатолог принимает решение о необходимых мерах по защите леса.
Делянка — участок земли, который выделили для обработки, вырубки леса. Выделяется с учетом конкретных особенностей участка леса и требований по организации и проведению специальных работ.
Мерная вилка — инструмент для измерения диаметров стволов растущих, срубленных деревьев и круглых сортиментов древесины. Лесничие используют как механическую, так и электронную мерную вилку.
0
10.00
