Бывший офицер императорского флота, участник войны на юге Тихого океана, а затем один из самых успешных и уважаемых премьер-министров послевоенной Японии Ясухиро Накасонэ на юбилейных торжествах по случаю своего 87-летия вызвал лёгкое замешательство среди четырёх сотен тщательно отобранных гостей: он вдруг заговорил о Русско-японской войне. Повод, кстати, имелся — тогда, в 2005 году, отмечали 100-летие её завершения.
«Япония стала невероятно высокомерной после той невероятной победы, — сказал экс-премьер, не скрывавший, кстати, своих консервативно-государственнических взглядов. — Мы ощутили себя великой державой, стали предъявлять дерзкие ультиматумы Китаю, а затем начали там вторжение. Япония в мире оказалась изолированной, но высокомерие нарастало, и мы рухнули в чудовищный водоворот новой гигантской войны, из которого, как оказалось, выбраться было невозможно».
Слова Накасонэ о чудовищных последствиях для его страны победы в войне с Россией — это проявление глубокого раскаяния элиты Японии, которое стало следствием краха 1945 года. Впрочем, даже накануне атаки на Пёрл-Харбор в декабре 1941 года в Токио самые проницательные представители военной верхушки выступали против этой авантюры. Однако в январе 1904 года японские политики, генералы и адмиралы колебаний не испытывали: они искренне видели в продвижении России на Дальний Восток смертельную угрозу для своей страны.
Накануне
Санкт-Петербург укреплялся в регионе мощно — Китай был вынужден отдать ему огромные территории к северу от Амура и в нынешнем Приморье, где был построен военный порт Владивосток. Россия получила особые права в Маньчжурии, где шло строительство железных дорог, соединявших с Транссибом отданные под русский контроль прибрежные города — Порт-Артур и Дальний. Санкт-Петербург при поддержке Запада вынудил Токио с огромным унижением отказаться от прав на стратегически важный Ляодунский полуостров в Маньчжурии, который Япония выбила у дряхлого имперского Китая, победив его в короткой войне в 1895 году.
Реальный страх вызывали в Токио неуклонные попытки России укрепиться на Корейском полуострове, который от Японии отделяет лишь узкий Цусимский пролив. По мнению японцев, это создавало реальную угрозу вторжения уже в их собственную страну, где с конца XIX века готовились к отражению русского десанта. Война в глазах Токио становилась всё более неизбежной.
В ВМС Японии сейчас есть подводная лодка «Асасио», а в распоряжении правительства имеется специальный корабль для перевозки радиоактивных материалов «Акацуки» — оба этих названия для русского уха должны звучать мрачновато. Именно так именовались два настырных миноносца, которые в ночь на 27 января 1904 года приняли участие в знаменитой «побудке» — неожиданной торпедной атаке на беспечные корабли на рейде Порт-Артура.
Так началась война. Нападение, бесспорно, было неожиданным. Командующий укрепрайоном Порт-Артура генерал Анатолий Стессель после первых торпедных разрывов запросил штаб о том, что происходит, и получил ответ: идут штатные тренировки по отражению нападения миноносцев. В результате начальство на местах долго не могло смекнуть, какие патроны раздать гарнизону — боевые или холостые.
Винить в этом генералов трудно, поскольку им никто не сказал, что Япония за несколько дней до нападения уже фактически объявила России войну. Ещё 23 января 1904 года Токио официальной нотой уведомил Санкт-Петербург о прекращении зашедших в тупик переговоров о сферах влияния в Корее и Маньчжурии и объявил о разрыве дипотношений. При этом он в письменном виде предупредил, что оставляет за собой право предпринять любые действия, которые сочтёт наилучшими для защиты своих интересов. Для японцев, всегда считавших внезапность важнейшим условием военного успеха, это была почти немыслимая галантность — она явно была призвана отвести от Токио обвинения в нарушении джентльменских правил.
Порт-Артур
Однако в Петербурге никому не пришло в голову привести войска в Порт-Артуре в состояние боевой готовности. Беспечность наверху вместе с чиновничьими страхами и разгильдяйством на местах неуклонно толкали к гибели Порт-Артур, который в силу своего положения был обречён на почти безнадёжную битву в окружении.
Адмирал Степан Макаров, погибший у Порт-Артура на броненосце «Петропавловск», ещё в 1900 году подал в Главный морской штаб секретный доклад, где писал, что война с Японией сведётся во многом к битве за обладание Порт-Артуром, а удержать его России в силу объективных обстоятельств будет крайне трудно. «Падение Порт-Артура будет страшным ударом», — предупреждал адмирал, призывавший к изменениям в размещении войск на востоке Азии. И за это был обвинён в отсутствии боевого духа.
Бесстрашный генерал Роман Кондратенко, командующий сухопутной обороной крепости, уже во время войны, в сентябре 1904 года, подал Стесселю рапорт, в котором предложил на «неунизительных условиях» сдать город, пока он ещё успешно отбивает атаки. Падение Порт-Артура генерал считал неизбежным, а затягивание агонии и последующая капитуляция на условиях противника, по его мнению, означали бы проигрыш всей войны с «унизительными для нашего достоинства» последствиями. Стессель тогда отверг это предложение, осудив подчинённого за неверие в силу русского оружия.
При анализе боёв на суше историки выявили и просчёты в развёртывании укреплений, и техническую слабость русских войск, в первую очередь отсталость артиллерии. Важнейшим фактором была невероятная фанатичная готовность японцев идти на смерть. На штурм укреплений Порт-Артура они продвигались буквально по трупам своих товарищей. Ожесточение с обеих сторон достигло высшей точки в битве за господствующую над Порт-Артуром высоту 203, которая решила судьбу крепости.
К 27 ноября 1904 года эта гора сплошь была усеяна трупами. У вершины густо лежали русские в разномастном обмундировании, а ниже по склонам 203-й, по свидетельству очевидцев, были сплошь трупы в тёмных японских мундирах и белых гамашах на пуговицах. Наступавшие лежали цепями — так, как их косили шрапнелью, пулемётами или винтовочным огнём. За счастье установить на высоте пробитый пулями флаг Восходящего солнца японская армия отдала жизни 12 тысяч человек. С захваченной вершины мощные гаубицы стали методично расстреливать город и гавань Порт-Артура, которые были открыты как на ладони, и 20 декабря 1905 года Стессель отдал приказ о капитуляции.
На суше и на море
Ещё во время обороны Порт-Артура в августе 1904 года состоялось сражение при Ляояне, где три японские армии атаковали позиции русских под командованием Куропаткина. Атаки удалось отбить, но контрнаступление успеха не принесло, и Куропаткин выбрал отступление. Отход к городу Мукден (который сейчас носит название Шэньян и является крупнейшим городом северо-востока КНР) произошёл организованно, не было потеряно ни одного орудия. Однако битва при Ляояне не оставила столь нужного русским войскам ощущения победы, несмотря на немалые потери японцев. Силы Куропаткина потеряли 16 тысяч человек, отчаянно атаковавшие японцы — около 23 тысяч.
В феврале — марте 1905 года состоялась битва за Мукден — крупнейшее сухопутное сражение в истории человечества до Первой мировой войны. Японцам не удалось разгромить армию Куропаткина, однако она понесла огромные потери и оставила Мукден. Русские потеряли 90 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными из 350 тысяч, участвовавших в сражении. Японские армии — 75 тысяч человек из 300 тысяч. Вслед за бойней при Мукдене боевые действия на суше стали переходить в позиционную фазу, а армия Куропаткина на севере Маньчжурии постоянно укреплялась за счёт пополнений из России. Но потом была Цусима.
Сражение к востоку от острова Цусима до сих пор вызывает споры, в нём остаётся немало тайн, и без каких-либо сомнений можно говорить лишь о чудовищном исходе битвы — из 38 кораблей эскадры Зиновия Рожественского не были потоплены или захвачены противником лишь четыре крейсера (три бронепалубных и один безбронный), три миноносца и три вспомогательных судна. Были потеряны все броненосцы — главная сила русского флота. К цели похода, во Владивосток, прорвался лишь крейсер «Алмаз» с двумя миноносцами и транспортом. Остальные спасшиеся корабли укрылись в иностранных портах, где были интернированы.
У Рожественского, конечно, почти с самого начала не было шансов выполнить задачу, поставленную Николаем II, — подавить японский флот и перерезать линии снабжения японской армии в Маньчжурии, что должно было обеспечить там победу русских сил. 2-я Тихоокеанская эскадра была собрана из разношёрстных кораблей: вместе с четырьмя лучшими броненосцами типа «Бородино» в неё входили допотопные тихоходы береговой обороны. Немногочисленные попытки Рожественского научить свою громоздкую армаду слаженно выполнять маневры и вести меткую стрельбу результата не дали.
Конечно, подвигом был уже сам беспрецедентный семимесячный переход эскадры из Балтийского моря в воды Дальнего Востока — вокруг Африки, через Индийский и Тихий океаны, с угольными дозаправками в открытом море, с постоянным страхом перед налётами вражеских миноносцев.
И всё же у Рожественского был шанс уйти от полного уничтожения. В первую очередь адмирала упрекают в страшной ошибке с выбором курса: зачем он пошёл в Цусиму, в этот узкий, пристрелянный японцами пролив, где его давно поджидал адмирал Хэйхатиро Того? Альтернатива у русского командующего была: он мог обогнуть Японию с востока и подойти к Владивостоку с севера. Сторонники этого маршрута уверяли, что в открытом океане будет легче затеряться и обмануть Того.
Однако, как считают некоторые исследователи, у Рожественского была веская причина выбрать именно Цусиму. Эта причина — уголь. Броненосцы его эскадры могли нести топлива примерно на 1380 миль хода. Последнюю заправку боевых кораблей с транспортов Рожественский провёл в море напротив Шанхая (отсюда до Владивостока — 1000 миль). Путь через пролив Лаперуза требовал новых перегрузок угля в открытом море в непосредственной близости от японских берегов. Боевые корабли были бы в этом положении беспомощны.
Сражение кончилось стремительным разгромом. Рожественский был тяжело ранен уже в первые минуты боя, а командование принял адмирал Николай Небогатов, который уже на следующий день сдался в плен. Обоих адмиралов доставили на японскую базу Сасебо. 6 июня командующий погибшей эскадрой направил Николаю II телеграмму с разъяснениями. И получил благожелательный ответ: «Вы выполнили свой долг». На телеграмму Небогатова император не ответил, и в июле поднявшего белый флаг адмирала с позором уволили с военной службы. Японцы были озадачены и пришли к выводу, что держать гражданского человека в плену они оснований не имеют. Небогатова освободили и на обычном пароходе отправили в Россию.
5 сентября 1905 года при посредничестве президента США Теодора Рузвельта в Портсмуте был подписан мирный договор, Россия лишилась своих позиций на юге Маньчжурии, а также южной части Сахалина, однако сумела отклонить требование о передаче всего острова и выплате контрибуции.
Пленный — не предатель
В плену после падения Порт-Артура оказались 32,5 тысячи российских военных, и японцы проявили редкое благородство, немыслимое в последующих войнах ХХ столетия: офицерам и генералам было разрешено немедленно по железной дороге отправиться домой, если они письменно пообещают больше не участвовать в боевых действиях. Такой возможностью воспользовались 440 человек. Поражает не столько поведение японцев, сколько терпимость тогдашнего русского общества: вернувшийся из плена под подписку не воспринимался как предатель. В спецпоезде со всем имуществом уехал в Россию и Стессель. Нижние чины и офицеры, не пожелавшие подписать отказ от войны, были отправлены в Японию в лагеря для военнопленных. На работах их не использовали, хорошо кормили, а офицерам разрешали свободно гулять, посещать театры и заведения с гейшами, выписывать семьи из России...
Всё это, конечно, нельзя объяснять особым гуманизмом японцев. В 1894 году, например, они хладнокровно расправились с гарнизоном Порт-Артура, когда в первый раз взяли его штурмом — тогда у китайцев. Однако в 1905 году японцы сами были ошеломлены тем, что сумели разгромить одну из самых мощных «белых держав», ощущали себя в центре внимания всего мира и старались вести себя подобающе.
Путь домой
После подписания мира пленных из Японии стали партиями отсылать домой. Адмиралу Рожественскому разрешили воспользоваться частным пассажирским судном, но он решил вернуться со своими подчинёнными — и сильно раскаялся в этом. На вышедшем из японского порта Кобе пароходе «Воронеж» нижние чины разгромленной эскадры буянили и грозились выкинуть офицеров за борт. В каюту ещё не оправившегося от ран Рожественского ворвались матросы, взбудораженные рассказами о революции в России. Пришлось срочно заходить в Нагасаки, где на усмирение мятежа была брошена жандармерия. Дальнейший путь до Владивостока «Воронеж» проделал под конвоем японского миноносца, под прицелом торпедных аппаратов.
Памятники в Порт-Артуре
В Люйшуне (бывшем Порт-Артуре) есть только два памятных знака в честь погибших русских воинов. Оба установлены японцами.
Советский лидер Никита Хрущёв был большим поклонником ныне полузабытого романа Александра Степанова «Порт-Артур». И как-то даже предложил китайским товарищам установить на территории этой бывшей русской крепости памятник персонажу книги — героически погибшему в самом конце осады генералу Кондратенко, одному из главных героев войны с японцами. Однако идею советского «старшего брата» категорически отверг председатель Госсовета КНР Чжоу Эньлай. В Пекине чётко дали понять, что не видят резонов возводить монумент в честь важного чина одной из империалистических армий, дравшихся за право превратить Северо-Восточный Китай в свою колонию.
Однако памятник Кондратенко в крепости Порт-Артур всё же был установлен — это каменная пирамидка на том месте, где 2 декабря 1904 года снаряд из 11-дюймовой японской гаубицы пробил бетонный каземат и разнёс в куски отважного генерала и членов его штаба. И ещё одна каменная плита была в нынешнем китайском городе Люйшунь — как гласила выбитая на ней надпись, она установлена в честь погибших русских воинов. Поставили оба памятника бывшие враги-японцы — уже через пару лет после капитуляции Порт-Артура.
За время войны японская армия потеряла убитыми, по разным данным, до 80 тысяч. Русская — от 32 до 50 тысяч человек. Русские потери в боях на суше были вдвое меньше японских.
Для того чтобы совершить переход из Балтийского моря на Дальний Восток, эскадре Рожественского пришлось огибать Африку. Вход в Суэцкий канал был для неё закрыт. Британия, владычица морей, была союзницей Японии. А Франция, разрешавшая российским кораблям делать остановки в её колониальных портах, передавала Токио информацию о передвижениях Рожественского.
0
119.00
